Я стану твоим врагом
Шрифт:
Нестор жестом распустил охрану; шагнул внутрь лаборатории, и плотно закрыл за собой дверь, присаживаясь около стонущего лекаря. Отвёл дрожащие ладони от окровавленного лица…
— У… уничто… жил… он… всё… уничтожил… — распухшими от ударов, лиловыми губами выговорил Януш. — Ле… лекарство… от… лесной… хвори… нас… настойка… разлил…
— Ты нашёл лекарство от лесной хвори? — удивился Нестор, помогая лекарю сесть. Януш дрожал, крупно, всем телом, даже не пытаясь совладать с собой. — Я и не знал…
— Т-ты… как… ты… О-Орест… и Н-Наала…
— Орест и Наала провернули большое
— Н-не… — замотал головой лекарь, не удержавшись от болезненного стона: болела голова, звенело в ушах, перед глазами расплывались белые пятна — Андоим слишком сильно приложил его затылком о каменную стену.
— Понятно. Значит, вызовем знахаря…
Януш остервенело замотал головой, пошатнувшись от усилия. Голова тотчас пошла кругом, и он уцепился за за плечо герцога, с трудом удерживаясь на ногах.
— Ладно, — не стал спорить Нестор. — Тогда будем лечить своими силами. Тебе нужно отдохнуть…
— Ле-лекарство, — выдохнул Януш, поднимая на него слезящиеся глаза. — Нужно… работать… нельзя терять время… его… очень долго… делать. Есть запасы, но… их мало… больных много… а он… всё… в-всё… уничтожил… у меня… не осталось…
Нестор смотрел на друга, молча давая ему выговориться. Он держал его под локоть, даже кивал, помогая Янушу говорить, и с каждым словом, взволнованным, невнятным, понимал, что их дружба, давшая трещину в тот день, когда шпион донёс о пребывании лекаря в доме Синей баронессы, крепнет вновь, связывая в крепкий узел порванные нити.
Наконец лекарь сдался, дрогнув всем телом и попытавшись отвернуться, скрыть позорные, отчаянные слёзы — но Нестор рывком притянул его к себе, не давая уйти, удерживая левой рукой за локоть.
— Обещаю, Януш, — тихо проговорил Ликонт ему на ухо, стиснув руку почти стальной хваткой, — обещаю, ты больше его не увидишь. Никогда.
Януш судорожно выдохнул, сжимая руку друга в ответ.
— Верь мне, — добавил Ликонт, пожимая ладонь лекаря. — Верь!
— Я тебе верю, Нестор, — отозвался лекарь, впервые сумев совладать с собственным голосом. — Я тебе верю.
Флорика отвела влажную прядь со лба брата, поправила подушку и бросила быстрый взгляд на замершего в углу Ренольда.
— Я найду этого лекаря, — решительно сказала девушка, поднимаясь с кровати.
— В лечебнице при храме он не появлялся уже два дня, — пробормотал Ренольд, глядя на Феодора. — Ходят слухи, его поймала королевская стража… хотя никто не видел…
Болезнь закрадывалась в Большого Питона так осторожно, что никто из них и не думал, что главарь подхватил лесную хворь. Даже Флорика до последнего отказывалась верить, что страшная болезнь подкосила её брата: Феодор и впрямь казался вялым и подавленным все эти дни, но ни воспалений, ни чёрных язв у него не было. Зато слабый жар терзал почти две недели, выпивая соки из молодого главаря,
тихо и незаметно подтачивая природную защиту. Жар усилился только прошлой ночью, и Флорика наконец увидела то, что окончательно рассеяло все сомнения и подтвердило страхи: красные набухшие фурункулы на плечах и руках, первые предвестники будущих чёрных язв.Весть о смерти королевы Таиры Феодор, таким образом, пропустил, ещё до рассвета впав в забытьё — а наутро они узнали о трагическом событии. Флорика запретила Ренольду рассказывать о смерти королевы Питону, если тот вдруг придёт в себя — это могло начисто лишить Фео воли к борьбе за жизнь.
— Я знаю этого лекаря. Мессир Януш, — Флорика тряхнула коротко стриженными каштановыми волосами, бросила мрачный взгляд на телохранителя Большого Питона. — Попробую обратиться к леди Марион, может, она знает… Где Бенедикт?
— В кабинете, — откликнулся телохранитель.
Флорика накинула плащ, стремительно покидая спальню — ту самую, где целую вечность назад покойный главарь галагатских бандитов домогался её, ту самую, где она впервые убила человека. Место Большого Питона дожно было достаться ей — но вступившийся за неё брат не знал об этом. Только сейчас, спустя время, Флорика вспомнила слова безумной пророчицы Виверии на городской площади, в день свадьбы крон-принца Андоима и принцессы Таиры. Невинная рука, управляющая ночным миром, вернёт городу спокойный сон…
Похоже, старая ведьма была права — в городе и в самом деле стало поспокойнее с тех пор, как Фео пришёл к власти. Используя знания, которые с готовностью выдавал ему Бенедикт, брат сумел подчинить и заново завоевать уважение всех входящих в бандитскую семью галагатцев. И, пожалуй, умело использовал свой дар убеждения, искренне полагая, что умеренное кровопролитие гораздо выгоднее неконтролируемой резни.
Нет, Флорика была рада, что место Большого Питона занял именно Феодор, тот, кто не должен был его занимать. Но если пророчица сказала правду, то не ошиблась и в другом.
«Твой брат подарит свой поцелуй самой смерти».
— Бенедикт, — распахнув дверь, позвала Флорика.
Сидевший в кресле сутенёр поднял голову, перестав играться с драгоценным камнем на столе. Приподнял бровь, тряхнул головой, откидывая длинные пряди за спину.
— Остаёшься за главного, — недовольно бросила ему воровка, натягивая перчатки.
Бенедикт улыбнулся, и улыбка сутенёра, как и всегда, Фло не понравилась. Мужчина, несомненно, был сильнее, опытнее и умнее, чем они с братом. Если бывший капитан королевской армии захотел бы занять его место…
Сейчас для этого самое время.
— Я за лекарем, — добавила Фло, задерживаясь в дверях.
— Почему бы тебе не послать кого-то вместо себя? В городе эпидемия, — лениво бросил сутенёр, вновь принимаясь играть с камнем.
— Да что ты говоришь! — вспыхнула девушка. — Бенедикт! Очнись! Эпидемия не в городе! Она уже здесь! Буквально, — Флорика стремительно подошла к столу, опёрлась на него обеими руками, — за дверью!
Бенедикт помрачнел, выпрямляясь в кресле. Бросил быстрый взгляд на дверной проём, в котором застыл Ренольд, поджал губы.