Я стерва, но зато какая, или Сильная женщина в мире слабых мужчин

После каждой операции приходило время снимать бинты. Я не видела себя, но очень сильно волновалась. Генрих меня много фотографировал, заставлял сидеть часами, постоянно рассматривал мое лицо и что-то моделировал на компьютере. Мы договорились, что я не буду смотреть в зеркало до тех пор, пока он не покажет конечный результат своей трудоёмкой работы.

Когда между операциями требовался длительный промежуток, Генрих перевозил меня в свой дом, и я отлёживалась уже у него. Я была похожа на Фантомаса – вся в бинтах, только маленькие прорези для глаз, носа и рта.

– Я сделаю тебя красивой, – постоянно говорил Генрих и пытался меня подбодрить. – Ты молодец! Хорошо держишься. Уверен, мы сможем восстановить кожу лица и шеи, а также брови, веки, губы и нос. Ты не представляешь, как меня увлекает процесс. Крылья носа я сформировал из частей твоих собственных ушей.

– Боже, какие страшные вещи ты говоришь.

– Правда, придётся прибегнуть к донорской ткани. К сожалению, твоей собственной не хватает.

– Почему у меня ограничены движения? С этим можно будет что-нибудь сделать?

– Не переживай. Ограничения движения в суставах произошли в результате патологических изменений в окружающих тканях и самих суставах. Скоро я буду делать тебе пластику контрактур. Всё наладится. – Генрих прижал меня к себе и погладил забинтованную голову. – Ты мне веришь?

– Верю.

– Я очень хочу добиться высокого результата. Ты не будешь выглядеть так устрашающе. Я делаю уникальные операции, но для меня очень важен психологический аспект. Ты должна верить в победу. Я всегда буду ставить тебя в известность о плане лечения, о количестве предполагаемых этапов и ожидаемом эффекте. Для меня очень важно, чтобы ты не впала в пессимизм. Ты должна понимать, как это всё сложно и долго, потому что рубцы не исчезают бесследно, но я буду творить невозможное. Всё усложняется из-за анатомической формы органов, непростой системы кровообращения, относительно близкого расположения лицевого нерва, слюнной железы, сложной архитектуры и мимической мускулатуры.

Я смотрела на Генриха как на бога и жадно глотала каждое его слово. Он стал не только соломинкой, за которую я уцепилась, как утопающая. Он стал моим лучшим другом, моим хирургом и моим психиатром. Мы гуляли в саду, держась за руки, и я рассказывала о своей прошлой жизни.

– Мне не верится, что ты была такой стервой. Возможно, просто искала любовь...

Мне не хотелось переубеждать Генриха. Пусть видит меня такой, какой нарисовал в своих представлениях. Ему хотелось меня защитить от этого мира. Я стала для Генриха Галатеей, а он – моим Пигмалионом.

Когда-то Пигмалион сделал из блестящей белой слоновой кости статую девушки необычайной красоты... Она стояла как живая в мастерской художника, и он любовался ей часами. Влюбился в собственное произведение, назвал Галатеей. Он дарил ей драгоценные ожерелья, запястья, серьги, одевал в роскошные одежды, украшал голову венком из цветов. А ещё шептал:

– Ох, если бы ты была живая, если бы могла отвечать на мои слова... О, как я был бы счастлив!

Но статуя молчала.

А однажды он подошёл к Галатее и увидел, что она ожила. Богиня Афродита услышала его молитвы и сделала так, что у Галатеи забилось сердце, а в глазах засветилась жизнь.

Так же и у нас. Генрих лепил меня по придуманному им образу. Снимал бинты, часами на меня смотрел, и я по блеску его глаз ощущала: он влюбляется в меня всё больше и больше.

– Генрих, а если ты подаришь мне внешность, как я буду жить без документов?

– Я подарю тебе не только внешность, но и документы.

– А у тебя получится?

– Девочка моя, я же известный хирург, у меня масса связей. Я же понимаю, что без документов в наше время нельзя. Я уже занимаюсь этим вопросом. У меня же лечится множество людей. Вот сейчас меняю внешность одному криминальному дельцу из России. Его разыскивают. Он вернётся на родину с другой внешностью и другими документами. Парень сделает тебе российский паспорт. – Генрих как-то резко замолчал, затем нервно прокашлялся, поправил очки и продолжил, не скрывая волнения. – Я хочу, чтобы потом ты вышла за меня замуж, взяла мою фамилию, получила вид на жительство, а затем наше гражданство. Я буду всю жизнь о тебе заботиться.

Я посмотрела на Генриха и ощутила, как в глазах появились слёзы.

– Ты хочешь на мне жениться?

– Да. Я хочу дать тебе свою фамилию и гражданство. Хочу, чтобы, когда меня не будет, у тебя остались дом, сад и капитал.

– Ты и так столько для меня сделал!..

– Я буду делать ещё и ещё. Пойми, я сам получаю от этого непередаваемое удовольствие.

– Генрих, а почему у вас с женой не было детей?

– Она не могла родить по медицинским показаниям. Знаешь, когда я перевозил её тело из Германии... она тоже погибла в аварии... и смотрел на тебя, то поклялся сделать для тебя всё возможное, чтобы ты была жива и здорова.

– Генрих, спасибо тебе за всё. Ты уникальный мужчина, у тебя такое доброе сердце!

– Когда ты окончательно поправишься и будешь хорошо выглядеть, мы с тобой будем путешествовать по Европе. Обязательно съездим в Швецию, в Стокгольм. Я покажу тебе этот безумно красивый город. Он очень похож на Петербург и на Ригу. Этот город можно брать за образец европейской столицы. В нём комфортно и жителям, и туристам. Прекрасная архитектура, куча музеев, один из лучших в Скандинавии парк аттракционов. В этом чудесном городе очень много велосипедистов и велосипедные дорожки часто шире, чем тротуары. Погуляем по древней площади. Ты увидишь, что на каждом подоконнике обязательно стоит лампа. Вечером их включают. В каждом окне – фонарик, правда, чудо?! А королевский дворец! Ты обязательно восхитишься им! В Швеции самый демократичный король. На работу в свой дворец он ездит запросто на «вольво», а иногда и вообще на такси. Я слышал, в России перекрывают улицы и людей часами держат в пробках в таких случаях.

– Я в одной такой пробке восемь часов простояла. Наше правительство по Москве перед Новым годом каталось. Парализовали движение огромного города.

– Я покажу тебе смену караула, – восторженно продолжил Генрих. – Это целое театрализованное представление, которое идёт час, а иногда больше. Настоящий парад. Оркестр на лошадях, всякие символические построения и перебежки. Я хочу, чтобы ты полюбила Скандинавию. Тут всё для людей! И люди не напиваются, они очень воспитанные. Здесь считается неприличными не работать и бездельничать. И хотя пособие по безработице зачастую выше зарплаты, бездельники стыдятся быть бездельниками и стремятся поскорее устроиться на работу. Тут очень хорошо налажена социальная помощь. Был даже случай, когда повсюду установили автоматы, в которых безработные могли взять наличные. Чтобы поесть, купить одежду. Взять деньги мог любой. Подходишь, нажимаешь кнопку и получаешь. При этом тебя фотографируют, и на автомате вывешивается доска антипочёта. Всем показывают тунеядцев, которые берут халявные деньги. Жителям было нестерпимо стыдно. Они кнопку почти не нажимали. Для них это позор. И этим стали злоупотреблять туристы, особенно русские. Из-за них пришлось убрать автоматы. Теперь они остались только в самых отдалённых и маленьких городах, названия которых держат от русских туристов в большом секрете.

– Господи, Генрих, да здесь прямо коммунизм какой-то. Мне даже страшно представить, что было бы, если бы такие автоматы поставили в России. Народ бы выстроился в безумную очередь и друг друга поубивал. А самые сообразительные вырывали бы эти автоматы с корнями, грузили в машины и везли с глаз долой, чтобы быстрее снять всю кассу.

Глава 14

Генрих восстанавливал меня долго, очень долго. Сколько было сделано операций – не сосчитать. Только через три с лишним года он разрешил мне посмотреть на себя в зеркало.

– Ты готова?

– Генрих, я очень боюсь.

– Настройся психологически. Сейчас посмотришь на себя в зеркало и скажешь, что тебя не устраивает. Я должен знать – нравишься ты себе или нет.

Генрих принес мне зеркало... Я увидела в нём совершенно незнакомую девушку. У неё было интересное, симпатичное лицо. Своеобразный разрез глаз намекал на восточные корни. По моим щекам потекли слёзы. Не удержавшись, я бросилась к Генриху на шею:

– Генрих, ты гений!

– Девочка моя, по твоей реакции вижу, что новое лицо тебе по душе. Восточный разрез глаз придаёт тебе особый шарм и очарование.