Я стираю свою тень 9

Первый огонь мы разожгли среди сухого кустарника. Он легко ломался у корня, поэтому нам быстро удалось собрать приличный костёр. Второй собрали на удалении двухсот метров по ширине фронта, если считать им вражеское полукольцо. Я хотел, чтобы менталисты рассредоточились, облегчив мне работу по вызволению друзей из плена. Третий костёр собрал на удалении двухсот метров от второго. На его возведение пошли крупные ветки. С него я и решил начать.

Полил основание костра бордовой эмульсией и поджёг штатной зажигалкой на ядерной батарейке. Огонь жадно пополз по веткам, пожирая горючий раствор. Я не стал ждать, разгорится он или нет.

— Побехали, — приказал я Галиму.

Мы рванули к среднему костру. Когда добежали, я обернулся и увидел, что над деревьями поднимается густой белый дым.

— Кихларода в вохдухе тут больхэ, чем на Хемле, — поделился следопыт.

— Это хоошо. — Я полил смесью второй костёр и поджёг.

Пламя поползло по тонким веткам вверх, вгрызаясь в древесину. Оставили его в полной уверенности, что костёр обязательно разгорится. Добежав до третьего, я услышал гул поднимающегося в небо пламени. Огонь горел, словно его подавали из трубы под давлением.

— Понятно, похему лех не любит огонь, — догадался я. Неконтролируемая стихия могла запросто убить его.

Я разжёг последний костёр и отбежал в сторону, потому что он разгорелся мгновенно и отдавал столько жара, что у меня чуть не обгорело лицо и руки. Галим, глядя на разгул стихии, выглядел напряжённым. Его можно было понять. По юности он воспринимал лес как свой дом, даже неосознанно, и относился к пожару с огромной опаской.

Теперь надо было проверить, как отреагировал на наши действия враг. Я забрался на дерево и осмотрелся при помощи радара. Как и предполагал, они разделились. Три группы двинулись к огню, четвёртая осталась охранять Троя и Апанасия. Она состояла из двух тыквоголовых и десяти ищеек, причём последние носились вокруг менталистов и пленников. Это напоминало придумку, обеспечивающую неуклюжим большеголовым служителям плазмоидов безопасную зону.

— Побехали, — снова скомандовал я.

Мы рванули по дуге, чтобы обойти приближающиеся к огню группы и выйти к той, которая охраняла моих друзей. План казался простым, но я не знал, какое расстояние будет для нас гарантированно безопасным и смогу ли я реализовать на нём возможности оружия. Мой план был простым — подобраться и перестрелять тыквоголовых. Тогда чары спадут, Трой с Апанасием быстренько добьют ищеек, и мы воссоединимся.

Радар своевременно предупредил о появлении рядом летающего евнуха. Тварь рыскала в небе, пытаясь разглядеть нас при помощи огромного глаза, выращенного создателями на его брюхе. Он прошёл рядом в сотне метров, а мы в это время спрятались под могучей кроной дерева.

— Не думай, — напомнил Галим.

Я кивнул в знак того, что помню о предупреждении, а сам подумал по возвращении взять курсы по медитации, чтобы научиться останавливать неконтролируемый поток мыслей. Моя Айрис иногда практиковала безмысленные процедуры, но я всегда считал, что именно мысли делают меня человеком, а не наоборот. Оказалось, что умение не думать в нужный момент может спасти жизнь.

Евнух скрылся с экрана радара. Я подтолкнул Галима.

— Погнали.

Он припустил за мной, не отставая на коротких спринтерских дистанциях. Мы бежали, пока не ощутили чужой мысленный поток. Твари управляли ищейками и обменивались информацией между собой.

— Шесть нет… двадцать, двадцать один, двадцать два движение по радиусу… сорок три нет… пятьдесят два нет… два, два нет.

Общение временами звучало немного бредово, но несложно было догадаться, что это были обыкновенные отчёты исполнителей, помеченных порядковыми номерами. «Нет» скорее всего означало, что названный объект ещё не нашёл нас.

— Не думай, — снова попросил Галим.

Я снял с плеча магнитную винтовку и занял удобную позицию. На расстоянии в километр разглядел Троя и Апанасия, безвольно стоявших рядом с тыквоголовыми. Группы, которые направились к огню, оказались засвеченными им, поэтому я не смог рассмотреть их в прицел, но решил не отвлекаться. Мне надо было вызволить друзей, и чем раньше, тем лучше, пока не успела прийти помощь.

Стрелять с такого расстояния я не решился. Микроскопическое движение могло фатально сказаться на итогах выстрела. Надо было подойти ближе и выбрать такой ракурс, в котором цели находились на максимальном удалении от друзей.

— Мне надо блихэ, — доложил я Галиму.

— Нееэт. — Он вытаращился на меня, как на безумного. — Мы ухе на гханице. Дальхэ хмерть.

— Впехеди в двухтах метхах пховал, — озвучил я ему часть плана. — Я хпхачухь в нём. Ехли не хохешь, охтавайха хдехь.

— Я х тобой. — Мальчишка испугался остаться в одиночестве сильнее, чем попасться вместе на крючок тыквоголовым. — Только не думай.

— Хоошо. Я буду хчитать про хебя.

— Ладно.

Прежде чем рвануть вперёд, я затих, чтобы утихомирить мысли. Слышал, как шумит возбуждённый пожаром лес, как ломают кусты бегающие напропалую ищейки.

«Раз, два, три», — посчитал я мысленно и побежал вперёд, в направлении ближайшего провала, обнаруженного радаром. Галим понёсся за мной.

«Четыре, пять, шесть, семь…» — считал я, чувствуя нарастающее напряжение в голове, пытающееся сбить меня с мысли. Ощущение напоминало пограничное состояние между сном и явью, когда ты не можешь уснуть, а потом вдруг понимаешь, что давно сбился со счёта и успел ненадолго уснуть. Цифры скакали с места на место, десятки путались, но я упорно заставлял себя возвращаться к нарушенному порядку и считать осмысленно, правильно. Из-за этого я ничего не видел и не слышал вокруг и чуть не проскочил провал.

— Хюда! — выкрикнул Галим и щучкой кинулся на зелёное одеяло, скрывающее под собой полсотни метров пустоты.

Я сделал почти так же, но менее изящно. Поймал лиану и резанул её ножом. Удар о стену ослабил ногами. В провале было тихо, и мне хватило мгновения, чтобы прийти в себя. Я вынул камень изо рта.

— Ты как? — поинтересовался у напарника.

— Живой, — ответил тот смеясь. — Мы с тобой пошли на рекорд. Так близко к ним не подбирался никто из тех, кто потом смог рассказать об этом.

— Это ещё не рекорд. Чтобы не подстрелить своих друзей, я должен подобраться на пятьсот метров.

— Нет! — выкрикнул мальчишка. — Это невозможно. Никто из людей не выдержит.

— А если я закреплю на шлеме несколько кусков глушака? — поделился идеей, которая пришла ко мне в процессе бега. — Мне кажется, чем больше камней, тем сильнее щит.

— Не настолько. Тыквоголовые сильнее.

— А вы проверяли?

— Старшие говорили.

— А старшим говорили другие старшие, а тем старшим ещё одни. Я уверен, что это сработает. — Вынул нож и принялся ковырять породу, чтобы наковырять камней нужного мне размера. — Ты со мной не пойдёшь, — предупредил я мальчишку. — Сам проверю свою догадку.

— Я не останусь тут. Рядом с тобой спокойнее.

— Это ложное спокойствие. Шансов выбраться из передряги у тебя больше, если пересидеть опасную ситуацию в яме, — пояснил я ему ситуацию.

— Нет, я не останусь. — Это было типичное подростковое упрямство.

— Тогда делай как я.

На каждом шлеме была натянута эластичная маскировочная ткань. Я заталкивал под неё камешки, надеясь, что они сработают как отражатели ментального сигнала. Заполненный до отказа шлем потяжелел раза в три. Я надел его и пристегнул к подбородку ремешком. Мне показалось, что шея ребёнка ещё не рассчитана на подобные нагрузки.