Я стройнее тебя!

— Обязательно. Ты такая сообразительная.

— Хорошо тебе говорить. Но я ведь еще и очень толстая.

— Не говори так, ты же замечательный человек.

Энни продолжает работать, а по щекам у нее катятся слезы. Еще минута, и глаза ее наполнятся слезами так, что ничего не будет видно. — Послушай, если я не найду чего-нибудь, на что ты сможешь встать, чтобы вылезти, я вернусь за тобой и принесу лестницу или что-нибудь еще, ну, знаешь, веревку или типа того.

— Ты не вернешься. Ты просто оставишь меня здесь.

— Никогда.

— Обещаешь?

— Я же только что сказала!

В следующую секунду Келли вскакивает на ноги.

— Ты правда ничего не слышишь?

— Правда. — Но потом она слышит. В тот самый момент, когда винт, тихо звякнув, падает на цементный пол, Энни различает знакомое, неумолимое дребезжание тележки. Тележка! О боже, что это вообще такое? Может быть, Преданные выкатывают ее тогда, когда подростки пытаются сбежать? А смог ли хоть кто-нибудь отсюда смыться? Может быть, отсюда десятки раз предпринимались побеги, и все они не удались? Что сделает с девочками Преданная Мать, если их поймают? Энни не знает. Не имеет ни малейшего представления. Ей хотелось бы знать, но нет времени оценивать вероятность успеха или неудачи этого побега. Она едва успевает отскочить, когда щит, закрывавший окно, срывается с места и падает вниз; она отшвыривает плиту в сторону, чтобы ее не придавило сверху. Щит с глухим звуком стукается об пол, после чего наступает полная тишина. Энни затаила дыхание. He дышит даже запыхавшаяся Келли, которая бесшумно возвращается на свое место и придавливает дверь своим огромным мягким телом. Тот, кто катил тележку, остановился, да-да, это, несомненно, та самая загадочная тележка, и она двигалась по коридору в их сторону. Теперь, когда дребезжание прекратилось, Энни в этом уже не сомневается.

«Все в порядке», — внушает она себе. Свобода рядом, за этим окном. Келли изо всех сил прижимается к двери, так что Преданные не сразу смогут открыть дверь и оттолкнуть Келли. За это время Энни непременно успеет вылезти отсюда, убежит и приведет кого-нибудь на помощь. Она вернется за бедняжкой Келли, вызовет полицию, приведет подкрепление, она обязательно это сделает! Когда она выберется, она, ей-богу, придет на телевидение, обратится к гвардейцам или еще к кому-нибудь, — обещаю тебе, Келл! — и непременно вернется за своей подругой. Ее отряд, из кого бы он ни состоял, войдет через главные ворота этой отвратительной больницы-тюрьмы, и они отыщут ее умную, симпатичную пышную подругу и освободят ее, чего бы это ни стоило.

Дребезжания больше не слышно. Дверь сотрясается от сильного рассерженного стука. Возможно, голос принадлежит женщине, но звучит он невероятно громко.

— КТО ТАМ?

Келли шипит:

— Они здесь!

К первому голосу присоединяются другие.

— Келл, мне пора.

— КТО БЫ ВЫ НИ БЫЛИ, НАЗОВИТЕСЬ! — стук становится громче. Теперь в дверь колотит дюжина человек.

— Понимаю, — говорит Келли.

Держась одной рукой за подоконник, а другой за оконную задвижку, Энни оглядывается, ожидая одобрения.

— Но я вернусь за тобой.

Келли храбро улыбается, и в ее улыбке читаются безрассудные надежды.

— Я тебе верю.

— НЕМЕДЛЕННО ОТКРОЙТЕ ДВЕРЬ!

— Обещаю!

— Вперед! Двигай отсюда, девочка.

— Я и двигаюсь, просто мне надо открыть это чертово окно. Я только…

Энни дергает раму, и наконец окно поддается; упавший щит из стружечной плиты не сбивает ее с ног, но на нее обрушивается поток щебня и мусора, который сыплется внутрь через окно. Это базальтовая крошка, а может быть, просто мусор, который скопился вокруг фундамента, например, фантики от конфет или еще что-нибудь, что дети бросали в шахту, просто всякий мусор. Через минуту этот поток грязи и камушков прекратится. Вот-вот проход освободится, и они вдохнут первый порыв свежего ночного ветерка.

— ЭТО ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ОТКРОЙТЕ!

— Торопись.

— Я и так стараюсь!

На пол сыплются последние крошки глины, а Преданные Сестры налегают на дверь, и Келли соскальзывает в сторону, а потом теряет равновесие и валится на бок. Дверь к единственному открытому окну в Веллмонте, не сдерживаемая больше ее весом, медленно открывается под натиском Преданных Сестер, собравшихся с той стороны и решительно настроенных отодвинуть неподатливую тушу бедняжки Келли.

Келли ерзает и хрипит:

— Да чтоб вас.

— О боже!

Энни, сбитая с ног потоком мусора, лежит сейчас на спине на цементном полу и смотрит на открытое окно, в котором застрял огромный булыжник. Камень заполнил собой весь проем, и благодаря ему подвал вместе с девочками не засыпало, песок течет вокруг булыжника тоненькими струйками. Теперь ясно, что находится снаружи. Путь к спасению перекрыт. В помещение не проникает ни капли свежего воздуха, и нет никакой надежды, что снаружи ждет свобода. За этим подвальным окном вовсе не ночной воздух, а сплошная масса песка и глины. Энни Аберкромби совершенно не представляет, откуда она это знает, но ей становится понятен весь ужас ситуации, в которой она находится.

Здание в Веллмонте, принадлежащее Преданным Сестрам, по конструкции напоминает обычную многоэтажку, но этажи расположены в обратном порядке, то есть подвальный этаж находится на уровне земли, а офисы-пентхаусы — в самом низу, и здание глубоко погружено в землю. Этот скверный псевдомонастырь Преданных в Веллмонте находится под землей, все двадцать с чем-то этажей.

Глава 17

— Прошу прощения. Меня зовут Марг Аберкромби, и…

— Простите, мадам, вам нельзя здесь находиться.

— Меня прислала сестра Долорес Фарина.

— Кто?

Когда тощий долговязый охранник в оранжевом комбинезоне преградил дорогу Марг, она вся выпрямилась. Результат оказывается более впечатляющим, чем раньше. За время путешествия линия подбородка у нее стала жестче, а сама она похудела. Отправившись по последней, самой удачной наводке, которую ей дали, она оказалась возле караульной будки из необожженного кирпича, стоящей посреди пустоши. Раньше в такой ситуации Марг сразу же расплакалась бы, но трудности закалили ее.

— Я сказала, что меня зовут Марг Аберкромби, и я…

Охранник поднимает руку, чтобы остановить ее. На кармашке у него нет никаких значков, но держится он неприветливо и официально.

— У вас есть пропуск?

— Пропуск?

Ослепительно сияет солнце пустыни. Щурясь, Марг разглядывает пейзаж: от всего, что находится за воротами, ее отделяют целые мили колючей проволоки; на среднем плане виднеется единственный, кроме караульной будки, признак цивилизации — вытянутое здание с крышей из оцинкованного железа. Отсюда эта постройка напоминает навес для сушки табака.

— Ваш пропуск.

— Какой еще пропуск?

— Находиться здесь можно только по пропускам.

Все совершенно не так, как ей представлялось. Ничто не говорит о присутствии Преданных Сестер, не видно ни островерхих готических построек, ни ошеломляющих монолитных гигантов вроде штаб-квартиры в Чикаго. Но ведь ее отправили именно сюда. Что это за место? Она не знает. Все совершенно непохоже на другие обители Преданных. Выглядит как последний сторожевой пост на дальней окраине чего-то, но чего, она никак не может догадаться. Если это не принадлежащее Преданным заведение, то что же тогда там, за колючей проволокой, за горным хребтом, скрывающим все из вида? Поселок-интернат для престарелых? Может, в пустынях есть лечебные курорты? Или это исправительный лагерь, где одетые в оранжевые комбинезоны люди дробят камень?