Я стройнее тебя!

— Здравствуйте, сестра Эвлалия.

Эвлалия подходит к ней с подносом, и Энни задумывается. Она решает сопротивляться.

ВЫ НЕ СМОЖЕТЕ ИЗМЕНИТЬ МЕНЯ.

А потом наступает то, о чем ее предупреждала Дарва. В этом заведении приходится постоянно выбирать: или ты делаешь, что тебе говорят, или тебя заставят страдать. Иглы от капельниц. Кормление через силу. Эта камера. Или ты смиришься и станешь есть, или… Пока что, несмотря на все злоключения, самого страшного из этих «или» ей удавалось избежать.

Пока что.

Но оно приближается, и слышен заметный щелчок.

Вот оно, то, что будет дальше.

Она слышит приближение того, что должно случиться, в том, как презрительно фыркает эта жуткая Эвлалия, опуская поднос. Все свежее, а она не ела уже несколько дней. Может, стоит ради Эвлалии немножко поклевать. Чуточку съесть, для вида.

Надо сделать над собой усилие. Она берет в руку вилку.

Эвлалия поворачивается, чтобы уйти.

— Вы разве не будете смотреть, как я ем?

Эвлалия хмурит брови, и они становятся похожими на жуков, ползущих по ее лбу один за другим, и поднимаются до самого платка, который Преданные носят на голове.

— Бельгийские вафли [41] . Ням-ням. — Она накалывает на вилку отрезанный кусок.

Насекомые все так же ползут по лбу Эвлалии. Все такие же прямые брови, выражающие неодобрение.

— Мои любимые. — Самое ужасное, что раньше, до того как Энни прекратила есть все, что доставляет удовольствие, бельгийские вафли действительно были ее любимым блюдом. Если она сейчас начнет есть, то ей, возможно, будет не остановиться; тогда она потеряет все то, чего добилась, в одном-единственном головокружительном, прекрасном порыве обжорства. Рискованно, но ей нужно как-то заставить эту женщину смягчиться. Держа вилку в руке, она смотрит на Эвлалию. — Правда. Я еле сдерживаюсь.

41

Блины, испеченные в вафельнице.

Как только Энни дождется хотя бы малейшего интереса, она отправит кусок в рот.

Эвлалия пожимает плечами и отворачивается.

«Попробуем приручить ее», — в отчаянии думает Энни. Бросим наживку.

— А что, все Преданные такие страхолюдины, как вы?

Этим риторическим вопросом она пытается добиться от непреклонной хранительницы хотя бы нескольких слов, но Эвлалия не реагирует. Она почти не меняет позу, переводя взгляд с полной тарелки на лицо Энни, и еще плотнее сжимает губы.

— Я хотела сказать, вы такие преданные, ну, понимаете? А как вы начали этим заниматься?

Об этом Энни думает с тех самых пор, как попала сюда: отчего толпа некрасивых женщин решила посвятить себя издевательствам над подростками? Вполне возможно, что эти непривлекательные, неуклюжие сволочи ловят кайф от того, что заставляют худых девочек толстеть, а толстых — худеть. Посторонние, наверно, назовут Энни симпатичной, но сама она считает себя толстой и безобразной, и поэтому совершенно не догадывается, что женщины, которые выглядят, как Эвлалия, могут ей завидовать. Она не подозревает, что при всех своих высокопарных разглагольствованиях о том, что нужно сделать тело безупречным, Преданные Сестры на самом деле решительно настроены заставить всех хорошеньких девушек страдать.

— Вы нас ненавидите, да?

Наступает очередная жуткая пауза, за которой стоит лишь пустота.

— Вы не собираетесь мне ничего говорить?

Поджав губы, будто обиженная школьница, безобразная Эвлалия уходит.

Вернувшись, угрюмая Преданная вовсе не обращает внимания на то, что Энни притронулась к еде. Ей совершенно безразлично, что ее подопечная заставила себя скушать кусочек — а там же и клубника, и сироп, и сливочное масло, и взбитые сливки, с ума можно сойти! — и сумела сразу же остановиться. Энергичная походка Эвлалии выдает ее тайную радость. Она забирает поднос и бодро шагает по коридору. Как будто случайно вспомнив, она возвращается запереть дверь.

Энни холодеет и каменеет. Преданные уже решились на следующий шаг.

Помни, здесь действует правило «или-или». Или ты делаешь, как мы сказали, или пеняй на себя.

Ну вот она и дождалась. Наступило то самое «или».

Она слышит, как посвистывает Эвлалия в дальнем конце коридора.

Следующий звук, который ей суждено услышать, это грохот каталки, которую прикатит сюда мымра, наблюдающая за мониторами, а на каталке будут ремни-держатели и хлороформ, чтобы она не стала вырываться и не нанесла себе увечий. Здесь, в казематах, не используют высокотехнологичное оборудование. Через минуту Преданные вкатят в ее камеру каталку, вывезут ее отсюда и отправят прямо в тот ужас, который называется «или».

Притаившись в проеме между стеной и стальным унитазом, Энни разглядывает комнату, надеясь найти выходы, которых не замечала раньше, но выйти отсюда можно только через дверь, откуда обязательно появится Эвлалия с каталкой.

Я НИКОГДА НЕ СДАМСЯ.

Она знает, что будет дальше, ей об этом еще в самом начале рассказывала Преданная Дарва. Если она не найдет способ отсюда выбраться, сестры «примут меры». Ее пристегнут ремнями к каталке, отвезут в засекреченную палату и… она уже задумывается, а сделают ли ей наркоз, перед тем как вставить желудочную трубку?

Глава 22

Дэйв и двойняшки Аберкромби сидят в тени одинокого дерева посреди выжженной солнцем пустыни к югу от долины Монументов [42] . Дерево растет в нарядной кадке у входа в «Мощный трицепс», дорогой спортивный центр, где спасаются подтянутые обращенные и оплывшие жирком грешники. Ребята приехали сюда по наводке монашек-кармелиток из Мексикан-Хэт. Это последняя станция «подземной железной дороги», по которой их направил брат Теофан из Сноумасса, штат Колорадо. Сколько времени назад это было? Они провели столько дней в пути, что теперь ужасно измотаны.

42

Пустынная долина на границе штатов Юта и Аризона.

Они совершенно не рассчитывали, что увидят здесь вот это.

— Интересно, не ошиблась ли та монахиня, послав нас сюда, — говорит Дэнни. — Это все чертовски непохоже на монастырь.

— Или на ашрам, — добавляет Дэйв.

— Или на церковь, — договаривает Бетц.

Дэйв, прищурившись, смотрит на островерхую крышу, на вращающуюся вывеску, на эмблему, сверкающую в белых лучах солнца.

— Не похоже, но кто знает.

Странно, начав поиски Энни в Кентукки, от какой-то готической громадины, а потом проехав через Скалистые горы, через каньоны и ущелья, через долину Монументов, оказаться теперь всего-навсего перед дорогим фитнес-клубом, но так уж случилось. Удивляет и то, что в таких местах вообще есть тренажерные залы.

Но задумайтесь. Согласитесь, они же повсюду. Неосвоенные земли, где когда-то были лишь извилистые дороги среди красных песков, среди скал и холмов из песчаника, сейчас покорились человеку. Даже в заповедниках появились спа и тренажерные залы, и в любом магазине вы найдете медикаменты и тренировочные костюмы из спандекса, махровые головные повязки, иногда украшенные бисером или узорами индейцев-навахо, чтобы никто не забыл, что когда-то здесь был Дикий Запад. Раньше здесь снимались все без исключения голливудские вестерны, но теперь холмы сравняли, скалы взорвали и все зацементировали, чтобы разместить святилища питания и фитнеса, тех двух моторов, которые двигают вперед эту огромную страну.