Я Свет и Я Тьма, советую, не Дразните Меня

– Я вообще-то не умираю...
– прошептала детка. Встретившись глазами с почерневшим взором хищника, она невольно осеклась.
– Я совершенно в этом уверена, ну правда...

– Правильно, - он нежно прижался губами к её прохладному лбу, словно и не испытывал брезгливости, - Ты должна верить в это! Никогда никому не сдавайся!

У Лэй задрожали губки. Сейчас она всё ему расскажет, она больше этого не вынесет!

– Кэш, пожалуйста, не сердися на меня...
– она шмыгнула забитым носом, - я...

– А вдруг у тебя детская болезнь?
– осенило его.
– Ну, ветрянка, там, или краснуха?

– Я уже болела ветрянкой, - Лэй ткнула пальчиком в правую бровь. Ага, так он и увидит ямку если вся кожа покрыта раздражением, - когда болела, у меня был жар, а сейчас нет.

Кэш стянул с ребенка ночную рубашку, с болью глядя на сыпь, охватившую тело Лэй. Он пощупал пульс на её шее и приложил ухо к грудине. Лэй неловко задрала голову, глядя, как он трясется над ней. С чего он вообще взял, что она собралась помирать?

– Может, отец Сельки знает, что со мной не так?
– Этот хитрый жук точно не постесняется все в красках объяснить Кеше. Это сломит плотину сдержанности и на неё выльется... Лэй думать не хотела, что последует за этим. Кеша придушит ее. Вот она попала...

***

Роман долго смотрел на Лэйэлию, не отводя глаз, не моргая, молча. Детка краснела и бледнела, её бросало то в пот, то в холод. Не стерпев, она спрятала лицо в подушку.

– Ром, - Взволнованно спросил Кэш, сжимая ладошки Лэй - ты знаешь, в чем причина?

– Давай выйдем.
– Михеев нахмурился и быстро направился к выходу.
– Жду на улице.

– Твои друзья сейчас здесь с тобой?
– Лэй нахмурилась (будто не могла взять в толк, к чему он клонит), но смекнув, покачала головой. Кэш бросил оценивающий взор на сиротливо скорчившуюся на постели Лэй, так и норовившую высвободиться, чтобы почесаться. На сколько он может позволить себе оставить её одну?
– Я скоро вернусь.

***

– Говори быстро и по существу!
– потребовал Кэш, прикрыв наглухо вход в шатер. Рокко, Джованни, Хоффрэ и Томаззо также подошли к ним, беспокоясь за ребенка и за то, что Кэш никого к ней не пускает, отчего-то решив, что это может навредить Лэй.
– Ты понял, что это за зараза?
– Роман отвернулся от друга, начав жевать нижнюю губу.
– Ром, - рявкнул Кэш, готовый, казалось, ко всему - твою мать, знаешь, что с ней или нет?

– Это смородина.
– Пробубнила Селя, выглядывая из-за ноги Рокко, хмурясь и избегая встречаться взглядом с Кэшем.
– Она сказала, что если немного поист её, то сами гиенёнышы обзавидуются её страшнючести. Она надеялась, что ты просто скажешь ей то, что и раньше. Ну, насчет того, что будешь любить её даже такой бабайкой...

– Чего?
– не понял Кэш. Он сейчас вообще плохо соображал, терзаемый отчаяньем.

– Это банальная аллергия на смородину, - флегматично пояснил Томазо - к утру пройдет, если не позволишь ей себя расчёсывать.
– Он улыбнулся встревоженной Марсельке.
– Зря ты мамку сдала. Когда она узнает, неделю с тобой разговаривать не будет...

– Та ты посмотри на папу Кешу, иго жеж счас удар хватит!
– Заревела девочка, тыкаясь лбом в ногу Рокко.
– Знала бы, не попросила бы у папы Ромы привезти ягодки тайком!

– ...?!?
– Кэш издал сдавленный звук и не то оскалился, не то улыбнулся, но радость угасла под волной ярости, стершей заодно смущение и облегчение.
– Лэйка...
– "Тихо! Главное, никто не умрет!" - все это... нарочно подстроила?
– "Да эта чертяка нарывается!" - И тебя с папой Ромой в заговор вовлекла? Превосходно...
– Он резко метнулся обратно в шатер.

– Все в порррядке?
– заплетающимся языком прошептала насмерть перепуганная Лэй, следя глазами за резкими движениями Кэша. Хищник подлетел к столу, став что-то искать в его ящиках.

– Кеша?
– он достал огромную иглу и стал вдевать в неё толстую нить - Что ты собираешься делать... со мной?
– Лучше бы он её отлупил, но не вел себя так, будто собирается проводить ей опасную операцию по вскрытию без обезболивания!

– Лечить тебя, что же ещё?
– легкомысленно ответил он, приближаясь к ней с иглой. Рот ей будет зашивать? Какие же у него безумные глаза. У Лэй от паники сбилось дыхание:

– Мне уже гораздо лучше!
– просипела она, надеясь остудить его пыл. На самом деле аллергия с каждой минутой усугублялась все больше и больше. Все жутко чесалось.

– Верю!
– процедил он, разворачивая рукава её ночной сорочки и вытягивая их вперед - Знаешь, какое я испытал облегчение, когда понял, что ты не умрешь, по крайней мере, сегодня ночью?
– Расширенными от страха и любопытства глазами Лэй следила, как он складывает вместе концы её рукавов и быстрыми отточенными движениями сшивает их. Потом обматывает подол сорочки вокруг её колен, делая два стежка и ограничивая движение её дрожащих коленок. Легким движением Кэш приподнял Лэй и, придав ей сидячее положение, взял её за сшитые концы сорочки и, медленно наклонив её вперед, пришил рукава к подолу, соорудив нечто вроде "смирительной рубашки". Высунув от натуги язычок, Лэй пыталась просунуть в шов хотя бы мизинчик, но ничего не получалось. Стежки были слишком мелкими и крепкими. Поджав губки от досады, она резко подняла голову, посмотрев на Кешу с великой обидой:

– Я честно не хотела тебя напугать, - Лэй старалась, чтобы голос не дрожал.
– Я просто хотела, увидеть твою реакцию на страшнючую меня. Откуда мне было знать, что ты решишь, что я при смерти?
– она потянулась почесать плечо, заваливаясь на правый бок.

– То есть если бы ты меня увидела в ужасном состоянии, то сразу бы решила, что я в порядке и мне не нужна твоя помощь?
– Лэй растерянно моргнула.
– Ты бы сочла, что я тебя в чем-то проверяю, и просто подыграла бы мне, чтобы убедить в симпатии?

– Чего ты ждешь от меня?
– на глаза Лэй навернулись слезы досады.
– Что я скажу: "прости, я больше так не буду!"? Ты сказал, что полюбишь меня страшной, в чем я и решила убедится! Имела я право понять, что ты искренне любишь меня до брака?

– Если продолжишь истязать мои выдержку и терпение, я окочурюсь прежде, чем мы поженимся! Ты правда не понимаешь, что с любимыми людьми так не поступают? Их не обижают, не провоцируют на эмоции, не пугают и не шантажируют. Как бы сильно тебя не любили окружающие, рано или поздно такое вызывающее поведение приведет к печальному исходу: к одиночеству. Ни одна любовь не выстоит против недоверия...

– Ты намекаешь, - её голос-таки дрогнул и из глаз покатились градом слезы.
– что я не имела права проверять тебя, а должна была поверить сразу на слово, так получается?

– БлИАть, не реви!
– Кэш сел на койку и неловко притянул её к себе на колени, крепко обнимая связанную детку.
– Я понятия не имею, что породило в тебе волну недоверия ко мне, но мы с этим справимся. Мы справимся со всем, если ты прекратишь плакать прямо сейчас!
– Он слегка отклонил её голову назад и поцелуями стер дорожки слез с щек Лэй. Вместо утешения это породило в ней ещё большее желание поплакать. Девочка всхлипнула и горько разрыдалась, тыкаясь носом в шею Кеши, пытаясь одновременно прижаться к его телу и почесаться об него. Она так переживала о том, какое вслед за проделкой последует наказание (быть сегодня ей отлупленной или не быть), что совсем забыла подумать о том, что чувствует Кеша при взгляде на неё...