Я – Сыр
Шрифт:
Я выдыхаю, а потом набираю в легкие сладкий воздух. Он обдирает мне их изнутри. Сердце бьется все также напряженно, но удары смягчаются. Я беру портфель и выхожу наружу. Быстро. Не глядя по сторонам.
TAPE OZK007 0215 date deleted T-A
Т:
(пауза 5 секунд)
Т: Что-то не так? Очевидно, ты расстроен – но в чем дело?
(пауза 10 секунд)
Т: Я не хочу выглядеть бесполезным грубияном, но могу помочь, если ты будешь говорить, если ты объяснишь.
(пауза 5 секунд)
Т: Мой мальчик – два пятьдесят по полуночи. Я сказал, что если ты начнешь, то я буду в твоем расположении в любое время дня и ночи. И это правильно. Вот почему я здесь. Но твое участие также важно. Ты должен помочь мне.
(пауза 10 секунд)
Т: Скажи мне – что не так? Очевидно, что-то неверно. Что? Я могу помочь.
(пауза 6 секунд)
А: Что будет дальше?
Т: А что ты полагаешь?
А: Вы знаете, что я полагаю.
Т: Объясни, пожалуйста.
А: Пустота. Все в пустоте. Если вы знаете, что они есть, наполните меня ими…
Он пробудился ото сна, словно вылетел ядром из пушки. Здесь и нигде. И теперь. Комната, кровать, холодный свет луны заполнял комнату. Он был в постели и ощущал холод простыни, но был привязан, изолирован, он существовал в неизвестной стране, в неизвестном мире, и не осознавал, кто он. Он был отрезан и связан во времени. «Кто я? Я – Адам Фермер. Но кто я?» Но Адам Фермер – это только имя и фамилия, слова, урок, который он выучил здесь в холодной комнате, и есть еще одна комната – с вопросами и ответами. Кто был такой Адам Фермер? Он не знал. Его имя могло быть и Кухонная Табуретка, или Подвальные Ступеньки. Адам Фермер был ничем – пустым зевком, исходящим из него и позади него, без постоянного руководства в нем. «Кто я? Адам Фермер». Два слова, и это все. Из него сочился пот – жидкость из его тела. Пижама промокла. Он
лежал. Он все лежал, лежал, и иногда к нему подкрадывалась паника. Ему что-то говорили, и паника могла пройти, но только с таблетками и лишь через несколько отчаянных ночей, с уколами. Шприц приносил ему умиротворение.Но в тот момент он был ранен, во власти паники, на скомканной простыне. Он плакал, стараясь направить свою душу в разные направления – в прошлое и будущее, но это не срабатывало. Лица проплывали, словно кружась на карусели, и исчезали раньше, чем он смог бы на них сфокусироваться, проваливаясь вниз, проносясь и исчезая.
Странные звуки наполняли комнату. И он слышал, как его рот сопел, легкие свистели, кости трещали. Его собственные звуки – стон, выходящий из его тела. Он пытался схватить что-нибудь из темноты, что-то иногда ухватывал, но это было ничем. Он был окружен ничем - здесь в постели и здесь в жизни. Что такое жизнь – чья она? Кому она принадлежит?
Т: Мы уже заполнили немало пустот. Или ты не помнишь?
А: Не достаточно. Не достаточно.
Т: Эти мысли не никуда не годятся. Ты сказал что-то в начале. Ты должен расслабиться. Ты должен выйти из паники. Я весь в ужасе, наполняя всю твою пустоту – это пустая трата времени.
А: Почему я не могу вспомнить? Почему я могу вспомнить многое, но лишь на короткое время?
Т: Ты думаешь, потому что ты действительно не хочешь вспомнить?
А: Но я хочу, хочу.
Т: Пожалуй, одна твоя часть хочет вспомнить, а другая – нет.
А: Но почему?
Т: Кто знает?
А: Это потому, что есть нечто очень страшное, и какая-то часть меня не желает этого знать?
Т: То, что мы должны изучить. Медленно и тщательно.
(пауза 10 секунд)
Т: Это потом – ты что-нибудь хочешь, чтобы уснуть, успокоиться? Как ты это называешь – паника?
А: Я устал от пилюль и уколов.
Т: Возможно это неплохой знак.
А: Почему у вас так много «возможно» и «может быть», а также «посмотрим»? Вы не можете помочь мне?