Я – Сыр

Я вспоминаю и еду. Позади магазины и дома, и длинный торговый центр, проплывший мимо, будто огромный бесшумный корабль. У меня за спиной ревет мотоцикл, проносится мимо и почти сносит меня с дороги. И, наконец, я вижу огни заправочной станции напротив мотеля. Мои засохшие губы и я кричим: «Ура!». Мотель близко. Я ехал так далеко, ничего не остановило меня, и больше уже ничего не остановит. Ночью я буду спать в кабинке, в которой год назад я останавливался с матерью и отцом, и, думая о них, снова буду в тепле и безопасности. А завтра я встану, и приеду в Ротербург-Вермонт. Он через реку отсюда.

Мотель не освещен. Вывеска не горит. Она качается на ветру. Кабинки имеют запущенный вид. Мотель закрыт на зиму, напоминая мороженое в морозильной камере. Я осматриваю кабинку, отведенную под офис – она также заброшена. Я оставляю байк и захожу внутрь. Дверь легко поддается, она не закрыта на ключ. Я толкаю ее, открываю, и запах спертого пространства бьет в ноздри, вонь всякого старья висит в воздухе. Свет уличных фонарей проецируется окнами на стены и на пол. Два кресла – одно на другом в неприличной позе. Стол завален бумагами, книгами и всяким хламом, словно кто-то злобно все расшвырял. Меня интересует, который час, и где еще я смогу остановиться на ночь. Голова пульсирует, и тело жаждет отдыха. Не помешали бы и лекарства, чтобы поскорее уснуть.

Я ставлю оба кресла на пол, сажусь в одно из них, а на другое кладу ноги и какое-то время отдыхаю – прямо в одежде. Поразительно, как все может измениться за один лишь год: кабина выглядит или скорее кажется заброшенной уже как многие годы. Я думаю о том, как быстро происходит процесс разложения, и содрогаюсь. Вспоминаю о пилюлях и тысячу раз жалею о том, что не взял их с собой. В голову приходят истории про наркоманов, пристрастившихся к героину или марихуане. Они крушат витрины магазинов и кого-нибудь убивают, не справляясь со своими внутренними проблемами. И я начинаю их понимать. Именно в эту минуту я многое могу отдать за то, чтобы лечь в постель. Пилюли действуют магически и успокаивают.

Шорох ломает тишину. Кто-то снаружи, около байка. Я спускаю ноги и выхожу наружу, ноги не слушаются – они затекли.

Маленькая, резвая и подвижная собачка, кажется, кокер-спаниель. Она обнюхивает переднее колесо байка. Я не боюсь кокер-спаниелей и выхожу наружу. «Ну, давай, вали отсюда», - говорю я. Собака какое-то время обнюхивает меня и уходит прочь, виляя обрубком хвоста.

Через дорогу от меня возится работник заправки – подросток с лежащими на плечах длинными черными волосами. Он заправляет машину. Я хочу быть похожим на него: иметь такую же работу, хорошо ее выполнять, получать жалование в конце каждой недели и ухаживать за девочкой, похожей на Эмми. Я ему завидую, хотя с ним и не знаком. Представляю себе его друзей, семью, и меня снова мучает чувство одиночества. «Ладно», - говорю я себе, - «Не жалей об отрезанном дерьме. Да будет тебе».

Поднимается ветер, и я снова мерзну. Отворачиваюсь от заправочной станции, которая через дорогу от меня. Ветер метет дорожку к офису, и я знаю, что мне нужно: немного перекусить, вернуться и спать. Я могу улечься в комнате, подпереть креслом дверную ручку, чтобы никто не вошел, и спать всю ночь. И тогда завтра я, свежий и отдохнувший, проделаю последние несколько миль до Ротербурга и приеду с победой, в быстром полете верхом на байке. А теперь я что-нибудь поем, позвоню Эмми Герц и расскажу ей о своем уже завершившемся путешествии, а затем, вернувшись, буду крепко и сладко спать. И ко мне приходит хорошая идея: почему обязательно надо спать в офисной кабинке? Почему бы не обследовать другую? Может быть, там остались забытые кровать, матрац и белье. Я качу байк к ближайшей кабинке и заглядываю в окно. Стекло грязное и запятнанное, в налипших и засохших насекомых. Я заглядываю и вижу кровать, матрацы – они голые и кривые. «Что за ад?» - могла бы сказать Эмми. Матрацы лучше, чем кресла в офисе.

Перехожу через улицу. Работник, вытягивая длинный щуп, проверяет уровень масла в моторе.

– У вас тут есть телефон?
– спрашиваю я.

Он поднимает голову и смотрит на меня. Его длинные волосы взвиваются.

– Будки у нас нет, - говорит он.
– Только на стене.

Он не проявляет интереса ни ко мне, ни к байку. Я не представляю для него ничего особенного.

Прохожу через смазочную площадку и захожу под навес. Масляная взвесь висит в воздухе. На полу старые покрышки. У стены автомат с печеньем и булочками. Его содержимое подходит для того, чтобы подкрепиться. Что-нибудь шоколадное быстро восстановит мои силы.

Телефон висит на стене рядом с дверью, ведущей внутрь гаража. Я выгребаю мелочь – несколько монет, одну из них вставляю в монетоприемник и жду голоса оператора. Мужской голос отвечает: «Оператор…»

Я старательно произношу номер, растягивая его, почти пародируя. Мне не нужно ошибочное попадание куда-нибудь не туда. Огни пролетающей мимо машины ослепляют помещение, и мне ясно, что среди ночи на байке я далеко не уеду.

Я теряю счет гудкам в трубке.

И вдруг: «Алло, алло…» - тот же грубый и безразличный голос, это не отец Эмми и не кто-либо еще, и я это знаю.

– Алло, - говорю я.
– Мне нужна Эмми, - смех начинает брать меня за горло, потому что знаю, что все напрасно.

Пауза, а затем все тот же голос заявляет важным тоном:

– Здесь нет того, кого бы звали Эмми. Ты звонил раньше, и я сказал тебе, что Эмми здесь не живет.

В офисе внезапно похолодало.

– Смотрите, мистер, Здесь не может быть никакой ошибки. Это Монумент-Массачусетс, 537-3331.

И я снова старательно произношу номер, со сценическим выражением.

– Да, это Монумент-Массачусетс, 537-3331, - он говорит с сарказмом, пародируя мой голос.

Трубка дрожит в руке. В офисе холодно, будто кто-то попросту раскрыл дверь и впустил холодный воздух в помещение.

– Значит какая-то ошибка, - говорю я.
– Возможно разгильдяйство со стороны телефонной компании. Они могли выдать один и тот же номер двум разным абонентам.

– Эх. Догадываюсь, - говорит человек.
– Смотри, парень, я поднялся из постели с гриппом, и для меня не слишком полезны такие длинные разговоры по телефону…

– Мистер, я извиняюсь за беспокойство. Но 537-3331 это верный номер. Номер семьи Герц. И пол года назад я звонил по этому номеру. И еще я звонил вчера и не дозвонился.

Холод пронизывает все тело, проникая до костей. Я чувствую, как оно буквально оледеневает. Стихия безжалостна.

– Смотри, парень, телефонные компании не делают таких ошибок. Это Монумент-Массачусетс, и это номер 537-3331 – я получил его три года назад, и мне не известна никакая семья Герц.

Я дрожу еще сильнее. Утром нужно было взять лекарства, а я их выкинул.

Мне удается сказать: «Спасибо».

Прежде чем положить трубку он говорит: «Попробуй через управление связи, и не звони больше по этому номеру».

Вижу телефонную книгу, болтающуюся на цепи, открываю ее и нахожу номер управления связи. Руки трясутся, но я вкладываю другую монету и набираю номер.

В жизни еще мне не было так холодно. Набираю номер: первый; и это код города - 617; и после паузы - 555-1212.