Я тебя найду, Колючка
Шрифт:
– Твою дивизию, скучает она, - редкие прохожие стали оборачиваться на меня. – Простите, в станице школа одна?
– Да, - женщина лет пятидесяти внимательно на меня посмотрела. – А что вы хотели? Я преподаю в этой школе и всех знаю.
– Мне нужна Маргарита Островская. Она учитель младших классов.
– У нас нет начальной школы вообще. И учителя такого нет.
– Не может быть, - показываю фотографию Марго на телефоне.
– Нет, нет такой здесь.
– Спасибо. Простите.
Эх, Колючка, что же ты делаешь? Где логика у таких женских поступков? Что я должен был понять? В сердце
Набираю Тарасу, объясняю ситуацию. В станице уже стоит такая темень, что глаз выколи. Где-то вдалеке лают собаки, а луна периодически прячется за тучами, навеивая грядущее моё одиночество.
– Поезжай домой, - друг прав, надо ехать.
– Я постараюсь по номеру телефону разыскать её адрес. Ты всё равно сейчас ничего не сможешь сделать. Найдём её, не переживай.
– Возможно, мы уже опоздали…
Спрашиваю у прохожего, где здесь местный вокзал, и прячу телефон в карман.
Маргарита
Сейчас. Пять лет спустя
– Иди сюда, малыш, раз пришла.
Стою, не шевелясь. Внутри живота уже давно что-то щекочет, а позвоночник превратился в один сплошной нерв.
– Можешь ещё передумать. Я всё пойму. Но если сейчас останешься – не отпущу.
Воздух раскалился в доме ещё днём. А сейчас, кажется, хватит маленькой искры, и разряды свяжут нас воедино.
– Не уходишь, - Никита сейчас меня не спрашивает, он утверждает.
– Марго, - его голос материализуется, врывается в мою кровь и несётся по венам. – Мне совсем не сложно подняться.
Делаю несмелый шаг.
– Я очень рад видеть тебя.
Второй шаг.
– Ты знаешь, как ты красива?
Третий шаг.
– Ты слышишь? Я могу подняться. Если надо…
Четвёртый шаг.
– Я больше не могу ждать. Ты снова пришла сама. Но на этот раз – тебе не сбежать. Прими это как данность.
И я забираюсь к нему под простыню. Впрочем, при такой жаре она не играет особой роли. Он обхватывает руками и шепчет мне в ухо.
– Больше всего на свете я боюсь проснуться, а тебя рядом уже не будет. Такие сны мне снятся через день. А через другой день – чужая станица, луна и абонент не доступен.
– Если позволишь, я объясню.
– Объяснишь. Но не сейчас, - он проводит ладонью по моей спине.
– Я хочу помочь тебе избавиться от твоих кошмаров. Если позволишь…
– Действуй.
Никита откидывается назад, и даже в темноте я вижу, как потемнел его взгляд.
Глава 22
Мои попытки помочь Никите избавиться от ночных кошмаров успехом не увенчались. Мягко отстранив меня минут через пять после моего прихода в гостиную, он сам взял весь этот долгожданный и важный процесс в свои руки.
Шум в моих ушах стоит такой сильный, что я с трудом понимаю, что он просит меня довериться ему.
– Расслабься, - шепчет Никита, укладывая меня на кровать.
Больше в течение ночи мы не произносим ни одного слова. Никита позволяет мне спать маленькими урывками в промежутках между тем, когда он жадно и нетерпеливо, снова и снова, настойчиво и упорно, раз за разом притягивает к себе,
заставляя подчиняться и взлетать туда, откуда не так быстро и просто вернуться.Этой ночью слова были бы явно лишними. Мы не могли насытиться друг другом, а от периодически подкатывающего отчаяния и боли разлуки мгновенно закрывались своими горячими объятиями и поцелуями. Никита брал то, что по праву должно было ему принадлежать все эти почти пять лет. Сегодня, переступив порог гостиной, я понимала, что по-другому с ним не будет.
И всё же на рассвете я почувствовала, как рядом со мной зарождается то, ради чего мы все живём. То, что должно быть у каждого человека. Это то чувство, когда ты можешь окружающих вокруг тебя людей сделать счастливыми. И сделать, пусть и чуточку, но добрее наш мир.
– Доброе утро, Марго! – его большая ладонь ласково проходится по местам, которые ночью горели от поцелуев.
Мне не верится, что я снова слышу, как он меня называет. Всё кажется, что скоро сон закончится, и мне лишь достанутся воспоминания тех неполных двенадцати дней.
– Доброе, Никита!
– Наверное, тебе пора вставать. Скоро Кузьма проснётся. Не надо, чтобы он пока нас видел. Сначала объясним всё ему, и тогда я буду ночевать в твоей спальне, когда приеду.
Сердце ёкает. Неужели он собирается приезжать лишь иногда? Чтобы недолго побыть с нами... Видеться с сыном…
– Марго, я тебя прошу, - Никита повысил голос.
– Если тебя что-нибудь беспокоит, то, пожалуйста, сообщай мне об этом.
Я удивлённо вскидываю брови.
– Ты так удивляешься! Поначалу, - почти зло произносит Никита, что для меня становится новинкой. – А потом делаешь свои самостоятельные выводы и убегаешь. Да что там убегаешь! Это было бы ещё полбеды. Ты, твою дивизию, творишь, не пойми что! – нервно наблюдаю, как он пытается успокоиться, старается дышать глубже. – Делаешь то, что потом исправить нельзя…
– Я честно не понимаю, о чём ты говоришь, – несмело шепчу ему в ответ.
– А вот я почему-то уверен на все сто процентов, что сейчас ты думала о том, что я буду приезжать к тебе только по праздникам и выходным, чтобы увидеть сына. Так?
Я отвожу глаза.
– Маргарита, смотри на меня! Об этом ты сейчас думала? – он берёт меня за подбородок и удерживает мою голову, а затем медленно наклоняется ко мне.
Его глаза оказываются так близко от моих, что мне кажется, он готов заглянуть в мою душу. Так и происходит.
– Ты только что об этом подумала? – он уже двумя ладонями обхватил мои скулы и держит голову, не позволяя отвести глаза. – Так подумала? Отвечай.
– Да, - горько вздыхаю я.
А он прижимается губами и целует. Жадно, с натиском, будоражаще до кончиков пальцев. Резко отстраняется и встаёт.
– Вставай, пойдём завтрак сыну готовить, - протягивает мне руку и помогает подняться с кровати.
– Никита…
Он не даёт договорить и опять закрывает мне рот поцелуем.
– Тшш… Говорить будем потом. Дай вспомнить мне тебя, - берёт за плечи и добавляет. – Только, пожалуйста, прошу тебя, не думай обо мне так плохо. Не могу понять, откуда у тебя такое мнение сложилось о моей жизни. Из всего плохого, что я тебе сообщил пять лет назад, это была информация только о том, что у меня были девушки.