Я тебя (не) прощу

Арс ничуть не смутился. Даже бровью не повел, когда парировал:

— Вообще-то, я никуда не собираюсь. И раз уж ты решила придраться к формулировке… определение «будущий муж» тебя устроит больше?

Все шло прахом. Арсений нес какую-то ересь, а мне вдруг захотелось отчаянно взвыть, потому что заметила, как в глазах Вадика появилась незнакомая мне прежде отчужденность. Не зная, что еще сделать, я с силой, со всей дури, наступила Богданову на ногу — вряд ли так больно, как хотелось, но он, по крайней мере, болезненно охнул. А я быстро проговорила:

— Вадик, я тебя провожу.

Кинув быстрый взгляд за спину, чтобы убедиться, что враг, пусть и временно, но нейтрализован, я вышла вместе с соседом за ворота и плотно прикрыла их за собой.

— Извини, что так вышло, — сказала искренне.

— Ничего, я все понял… — коротко откликнулся Вадик.

А у меня почему-то внутри защемило от того, как он это сказал. Словно поставил точку.

Не зная, почему мне так важно его переубедить — а может, я хотела убедить в этом себя саму? — я сказала:

— Все, что он сказал — ложь. Не знаю, почему он наговорил все это и мне жаль, что ты стал свидетелем подобной сцены…

— Правда? — спросил Вадим, внимательно вглядываясь мне в глаза.

Я не была уверена, что правильно поняла его вопрос. Ответила первое, что пришло вообще на ум.

— Да, мне правда жаль…

— Нет, — мотнул он головой. — Правда, что он солгал?

— Естественно! — откликнулась я горячо, снова ощущая, как на меня накатывает возмущение.

— Он приревновал, — заметил Вадик, вновь странно-испытующе на меня глядя.

— Глупости, — отмахнулась я. — Он это просто назло.

— А если не глупости? — спросил Вадим, внезапно оказываясь ко мне так близко, как никогда прежде.

— Я не понимаю…

— Я хотел позвать тебя куда-нибудь.

Он произнес это таким тоном, словно готовился прыгнуть вниз со скалы. Сделав глубокий вдох, решительно добавил:

— Я вообще заходил к тебе не ради цветов, Рори. Все это время мне просто нужен был повод тебя увидеть.

От этого заявления, от этой отчаянной решимости я буквально онемела. Стояла, глядя на него широко распахнутыми глазами и не могла понять, что чувствую от этого признания. А он, тем временем, продолжил:

— Ты всегда смотрела на меня так, словно даже не видела. А сегодня мне показалось, будто что-то изменилось и я… рискнул. Зря, наверно. Но уже все равно поздно.

Он грустно улыбнулся, наверняка ожидая от меня какой-то реакции. Не торопил с ответом, но и не отступал. Просто ждал.

А я просто не знала, что делать. Возможно, Галина Ивановна была права — мне пора было налаживать личную жизнь. И утром мне казалось, что я готова переступить через прошлое, но вот теперь, когда передо мной был шанс… я совершенно не представляла, что делать. Не понимала, чего хочу.

— Мам! — раздался неподалеку голос Леси. — Мам, ты где? Мы в садик опоздаем!

Я испуганно встрепенулась. Проклятье, за всеми этими потрясениями я совсем забыла, что нужно везти дочь в сад!

— Мне нужно бежать, — произнесла я с сожалением. — Как только вернусь из садика, загляну к вам и принесу цветы…

На лице Вадика проступило разочарование, которое он не стал даже пытаться скрыть.

— И поговорим… еще, — пообещала я. — Прости.

Я одним коротким, неловким движением сжала его руку и отступила, скрываясь за воротами, где меня поджидал ворох проблем в виде бывшего мужа и дочери, которую могла не успеть доставить в садик.

— Ты оделась? — спросила я Лесю, стоявшую рядом с Богдановым, все еще торчащим тут ни к селу, ни к городу, как репей посреди ромашкового поля.

— Я носок второй не нашла, — поморщилась она в ответ и я опустила взгляд на ее ноги.

На одной ноге красовался желтый носок с голубыми кошачьими мордочками, на другой — зеленый с красными цветами. Я отчаянно всплеснула руками:

— А двух одинаковых носков не нашлось?

— А по-моему, так даже веселее, — заметил Богданов, улыбаясь Леське.

— Лесь, иди в дом, я сейчас подойду, — скомандовала я, прерывая намечавшийся и совершенно не нужный мне диалог.

Она послушалась, но явно неохотно. Убедившись, что дочь вошла внутрь (и теперь подглядывала за нами из окна), я развернулась к Богданову и отчеканила:

— Даю тебе пять минут на то, чтобы найти отсюда выход. Подсказка — он прямо перед тобой.

— Но мы еще не поговорили, — хватило у него наглости возразить.

— Ты наговорил уже достаточно! — мгновенно завелась я. — И кто тебе вообще дал на это право?! Ты только вдумайся в свои действия! Сначала ты тайком оккупируешь мой двор, потом пугаешь мою дочь, затем несешь какой-то бред в присутствии моего соседа! Ты вообще в своем уме, Богданов?!

Он смотрел на меня молча. И что окончательно выбивало из колеи — почему-то улыбался.

— Ты красивая, — сказал неожиданно. — Ты даже не представляешь, какая ты сейчас красивая.

От этих слов у меня буквально пропал дар речи. Словно снова стала той наивной дурой, что влюбилась в него после одного-единственного танца.

— Выметайся отсюда, — удалось мне наконец из себя выдавить. — И будь добр, больше не приезжай без приглашения!

Он помедлил, прежде, чем сделать то, что я просила. Уже выйдя за ворота, обернулся и произнес:

— Я хотел бы сказать, что мне жаль того, что я тут наговорил этому твоему соседу, но это будет ложью. Мне не жаль, Ава. Я озвучил то, чего хотел.

И с этими словами он ушел, оставив меня гадать о том, что все это могло вообще значить.

9

Все валилось из рук с самого утра.

Я поморщилась, отдергивая руку от розы, о шипы которой самым нелепым образом укололась. На бледной коже тут же проступила кроваво-красная капля — зрелище, которое заставило меня подвиснуть на несколько секунд.

Забавно все в природе устроено. Вот розы — колючие создания, но красота их бутонов заставляет тянуться к ним снова и снова, даже зная, что они способны причинить боль. И некоторые люди такие же — наносят кровавые раны, но их магнетизм все равно сильнее, чем страх перед новой болью.

Я поняла, что невольно возвращаюсь мыслями к бывшему мужу. Раз за разом, словно брожу по замкнутому кругу. Возвращаюсь вопреки доводам рассудка, вопреки всему тому, что он сделал. Возвращаюсь к его последним словам — непонятным, загадочным, двусмысленным. Думаю против воли, что все это могло означать… все его странные поступки и главное — фраза, что он озвучил то, чего хотел?