Я третий нанесла удар

— Хорошо, — согласно кивнул Алекс. — Теперь Филип Дэвис. Номер пять.

— Вот именно. Что касается Дэвиса, то я им был очень озабочен. Он мог это сделать. Вошел к Айону в то время, когда тот мог быть убит, однако говорит ли он правду, утверждая, что застал уже труп? Будем исходить из мотива, а его-то, пожалуй что, и нет, так как Драммонд, вероятнее всего, дал бы ему деньги. Это убийство преднамеренное, и, значит, Филип, направляясь с надеждой взять деньги взаймы, должен был иметь в кармане нож, подвеску и перчатки. От Филипа Дэвиса, шахматиста, умеющего просчитать ответы противника на много ходов вперед, я опасался какого-нибудь подвоха. Но совершенно очевидно, что он не мог украсть нож и перчатки, потому что Люси шла именно к нему. Когда чуть раньше она стояла перед твоей дверью, он, решив проникнуть к ней в комнату, должен был пройти мимо. Потом она вернулась к себе, а Сара — напомню, что в данном варианте убийца не она, а он, — вообще не выходила из комнаты до 12.30. А как он мог позже подбросить перчатки? Когда? Кроме того, он должен был запланировать убийство еще две недели назад, написав письмо, а ведь если бы Спарроу одолжил ему деньги, все его путешествие по дому и посещение Драммонда было бы совершенно ничем не оправдано. И почему он подставляет под подозрение Люси Спарроу, которую, как пишет в письмах к сестре, тайно любит? Почему он так поступает, зная к тому же, что у Люси больная рука, а может даже, порваны мышцы, что дает ей железное алиби? И кроме того, полное отсутствие мотива. Ведь Филипу не было необходимости убивать Айона, чтобы выехать в Америку. Он мог поблагодарить за науку и уехать. Зная Айона, как и мы, он мог надеяться, что тот даст ему в дорогу рекомендательное письмо и хвалебную характеристику. И что же? Нет, он никак не мог украсть нож и перчатки и не мог также вернуть их туда, где их нашли. Эти перчатки снимают нам много проблем. Будто убийца преднамеренно положил их туда — не для того, чтобы бросить подозрение на кого-то, а чтобы исключить людей, которые не могли это сделать. Чтобы в конце концов иметь чистую совесть, я позвонил час назад в Лондон и выяснил дело брата Дэвиса. Все правда. Поэтому я не могу не верить в мотивы его поступков этой ночью. И потом, зачем ему еще раз спускаться вниз уже после часа? Зачем оставлять следы своего посещения? Зачем признаваться, что видел Айона в 11.15? Нет. Дэвис не мог этого сделать. Вычеркиваю его.

Алекс согласился.

— Гарольд Спарроу, номер шесть, — сказал он.

— Да. Прежде всего он не мог убить Айона, потому что в это время разговаривал с Гастингсом. А за минуту до того — с Филипом. После беседы с Гастингсом двадцать минут объяснялся с женой. Его алиби даже обширней, чем требуется. Зачем же ему тогда позже спускаться вниз и двумя пальцами касаться ножа, на котором ранее он не оставил ни одного отпечатка? У него была причина убить Айона. Были причины бросить тень на Люси. Но у него просто не было времени для убийства. Профессор Гастингс — его щит, и этот щит не пробить. А приняв во внимание факт, что убийство совершено за две-три минуты перед одиннадцатью, его собственная жена Люси — лучшее для него алиби, потому что в этот момент она находилась в коридоре. Нет, вычеркиваю его, вычеркиваю, потому что должен вычеркнуть.

— Согласен, — сказал Алекс. — Сара Драммонд. Номер семь.

— Да. Сара Драммонд могла убить Айона. Мы знаем только, что она делала в 10.15, так как тогда к ней зашла Люси за пишущей машинкой. Позже, вплоть до моего приезда, ее никто не видел. Она оставила следы своего пребывания у Айона лишь в 12.30. Ее отпечатки пальцев могли появиться именно в это время, ибо в 12.10 Гастингс вытер дверную ручку, а в час ты спустился вниз, Филип — за минуту перед тобой. Это все, что мы знаем. Кроме того, у нее была причина убить Айона…

— Минутку… — сказал Алекс. — Какая причина?

— Как какая? Чтобы от него избавиться… из-за… по причине романа со Спарроу.

— Насколько мне известно, — тихо сказал Алекс, — она скорее хотела избавиться от Спарроу. И если уж хотела кого-нибудь убить, то бесспорно его. Что, кстати, довольно логично. Она ведь и сказала нам об этом. Да, я верю, что Сара Драммонд могла убить Спарроу из-за боязни, что Айон узнает обо всем. Но убить Айона? И зачем? Вопрос «зачем» имеет здесь свой смысл. Убийство совершено с заранее разработанным планом, поэтому у преступника должна быть сильная и бесспорная причина, он вынужден поступить решительно, чтобы достичь своей цели, условием которой являлась смерть Айона Драммонда. У Спарроу могла быть такая цель, я согласен. Не только любовь его к Саре, он устранил бы с дороги своего коллегу в последней стадии исследований и неизбежно пожал бы все плоды их совместного успеха. Однако, хотим этого или нет, Спарроу, как известно, не мог убить Айона. Но Сара? Если бы Сара хотела избавиться от мужа, она бы попросту не приехала больше из Лондона и прислала бы ему вежливое письмо, сообщив, что их супружество оказалось ошибкой и она просит развод. Знала, что Айон тотчас согласился бы, как бы не терзался. Айон был порядочным человеком, и его поступки в принципе легко предугадывались. Если же предположить, что таким образом она решила избавиться от Люси Спарроу, то и это бессмысленно — ей достаточно было лишь поманить пальцем, и Гарольд Спарроу бросил бы Люси и ушел от нее, не проливая крови. Женщине, которая выигрывает, вообще нет необходимости совершать преступление. Она бросает одного мужчину и уходит к другому. И Айон, и Люси вынуждены были бы принять это. Скорее они могли хотеть убить Сару.

Предположим теперь, что Сара действовала под влиянием разговора со Спарроу, состоявшегося после ужина. Испугалась, что Спарроу расскажет все Айону, спустилась вниз и убила мужа, чтобы дело не получило огласку. Тогда вообще все теряет всякий смысл. Во-первых, самое лучшее опровержение этому нашла сама Сара в разговоре с нами. И она думала о том, что Спарроу может сломаться. Тогда она заявила бы, что это неправда, и указала бы Спарроу на дверь. Может, мне или тебе не удалось бы такое, но актриса, подобная Саре Драммонд, могла бы и самого Спарроу убедить, что тому все приснилось. Кроме того:

зачем отпечатала то письмо на своей собственной машинке? зачем отдала машинку за несколько минут перед убийством лицу, на которое хотела бросить тень подозрения, понимая, что полиция может ее проверить? К тому же она могла и избавиться от машинки после того, как отпечатала на ней письмо;

зачем избрала день, когда у Люси болела рука, зная, что это обстоятельство сыграет в пользу последней;

зачем позже оставила свои отпечатки пальцев если ранее не оставила их на ноже?

зачем не пыталась создать себе алиби, а лишь вернулась к себе и даже не заглянула к Люси?

зачем не разделась, хотя это и выглядело подозрительным?

зачем цитировала во время ужина роль с упоминанием о трех ударах, а затем столько же нанесла Айону? Чтобы бросить на себя подозрение? Зачем цитировала мне то же самое в автомобиле? Разве только для того, чтобы мы в дальнейшем ни в чем не сомневались;

зачем эта далеко не глупая женщина берет нож и перчатки Люси и разбрасывает все это у нас на виду; у трупа, в шкафу, под шкафом, чтобы каждый полицейский мог их без труда найти и чтобы Люси Спарроу выглядела убийцей-кретином, сеющим вокруг доказательства своей вины… причем такие доказательства, как подвеска, скорее обеляют ее, чем обвиняют? И делает это все, чтобы избавиться от Люси, о которой час назад сказала Спарроу, что он должен к ней вернуться. Люси в этой ситуации — спасительница Сары. Это жена, которая в конце концов возьмет под опеку Спарроу. Он может к ней вернуться. Спарроу нам ясно сказал, а твое расследование подтвердило, что Сара уже длительное время до этого не встречалась со Спарроу. Она хотела от него отвязаться.

Зачем же ей при этом убивать своего мужа и возлагать вину на ни в чем не повинную Люси? Зачем? Зачем? Зачем? Я уже не говорю о том, что Сара Драммонд не тот человек, который легко впадает в панику. Я ехал с ней в автомобиле и видел, как она тормозила перед выбежавшим на шоссе ребенком. Она абсолютно все знала обо всем, что творилось вокруг, даже о том, что я в эту минуту смотрел на нее. Эта великая актриса обладает изумительной реакцией и умением держать себя в руках. Могла ли она впасть в панику после разговора со Спарроу? До такой степени, что схватила второпях нож, подвеску Люси, а также и перчатки, а затем сбежала вниз и убила Айона? Без нужды, кстати… Одно дело сломать жизнь кому-нибудь, а другое — убить этого кого-то.

— Но… к сожалению, Сара Драммонд — единственный пока человек, который мог совершить это преступление, — заметил Паркер. — Если мы согласимся, что не она убила Айона… А ничего большего я бы и не желал, хоть Айону уже и не вернешь жизнь… Теперь остается только одно лицо, и затем… что ж, можем проверять весь список заново. А ведь где-то должна быть брешь.

— Люси Спарроу, — сказал Алекс. — Номер восемь, последний.

— Да, — Паркер заглянул в блокнот. — Первая моя мысль, когда я начал допросы и даже еще раньше, была найти человека с мотивом убийства и без алиби. Так вот, у Люси Спарроу нет никакого мотива убивать Айона. В этом любовном четырехугольнике она могла бы скорее убить Сару, что было бы понятно, и такое убийство имело бы мотив. Могла, еще куда бы ни шло, убить Спарроу — это тоже можно вообразить. Но Айона? Убить Айона, единственной виной которого являлось то обстоятельство, что он оказался обманутым мужем, как и она — обманутой женой? Нет. Она могла бы пойти к Айону и рассказать ему о Саре и Спарроу. Но из всех людей в доме, исключая прислугу и тебя, Люси Спарроу имела меньше всех причин убивать Айона. Вообще не было ни одной причины.

— У Люси Спарроу была причина, — спокойно сказал Алекс. — И из всех людей в Саншайн Мэнор только одна она могла совершить убийство именно так. А причина лежит передо мной как на ладони с момента, когда я начал готовить план моей книги.

XVIII «Убила, отпираться я не стану…»

— Как это? — Паркер закрыл блокнот. — Что общего у твоей книжки со всем тем, что здесь произошло?

— Когда вчера я начал составлять ее план, то, разумеется, отбросил все абсурдные идеи о конкурентной борьбе. Принялся искать мотивы для убийцы. Как модель я взял этих самых людей… Айон оказался тем, кого должны были убить… Люси же Спарроу годилась на роль убийцы при условии…

— При каком? — быстро спросил Паркер и заглянул в блокнот.

— При условии, что убийство «повиснет» на Саре Драммонд. Но начнем сначала. Люси начинает понимать, что ее муж любит Сару. Не очень трудно заметить, что Спарроу не мастер покорять женщин. Я сам слышал, как он говорил ночью Саре, что Люси наверняка догадывается. Подойди она к Айону и открой ему глаза, тот мог бы бросить Сару. Но собственный муж был бы потерян для Люси навсегда. Он любил Сару. Даже вчера, когда Сара решительно отказала ему, Спарроу не хотел возвратиться к Люси. Собирался сам уехать в Америку. А что случилось бы, разразись крупный скандал? Да Люси Спарроу и не принадлежит к тем людям, которые привыкли жаловаться, так мне кажется. Убей она Сару, подозрения пали бы на нее, ведь именно ей, более чем кому другому, смерть Сары принесла бы пользу. Спарроу сам тотчас бы во всем разобрался, даже если бы полиция и не установила убийцу. А Люси Спарроу никак не желала провести остаток жизни в тюрьме. Наоборот, она с радостью увидела бы там Сару. И тогда поняла, что убийство Айона Драммонда для нее неотвратимо, и ей не останется ничего другого.