Я третий нанесла удар

— Сейчас мы поговорим с мистером Робертом Гастингсом, профессором университета в Пенсильвании. Или нет. Это ужасно, Джо! Ведь Айон умер, а я голоден… Со вчерашнего дня не ел. Джо, мы должны выпить кофе, потому что и у тебя ничего не было во рту. Должны съесть пару булочек.

— Я совершенно забыл об этом… — сказал Джо.

— Да. И я… Джонс!

— Да, шеф!

— Попроси, чтобы нам приготовили крепкий кофе и пару булочек.

— Слушаюсь, шеф!

— Думаю, миссис Драммонд не будет возражать против того, — сказал Паркер, — что мы несколько бесцеремонно распоряжаемся ее запасами. Иди к ней и спроси, можем ли мы ими воспользоваться?

— Слушаюсь, шеф!

Алекс и Паркер сидели молча, глядя на платок, прикрывавший нож и рубиновую подвеску. Потом Паркер встал, подошел к двери лаборатории и заглянул внутрь.

— Мы не нашли там ничего интересного, — заметил он. — Посмотри, ничего не изменилось с тех пор, как когда ты входил сюда вечером?

Алекс встал. В лаборатории по-прежнему горел свет. Сейф с нарисованным черепом и костями был открыт.

— Выходя, Айон погасил свет… — сказал Алекс. — И закрыл сейф… А так ничего… Нет, не знаю. Пожалуй, ничего не изменилось.

— А сейчас свет горит, — пробормотал Паркер. — Из этого следует, что Айон собирался вскоре вернуться сюда. Взял коробочки с крючками, лески и перешел с ними в кабинет, где удобней работать с лампой низко над столом. Через минуту собирался вернуться и отнести ненужные коробочки в сейф. Поэтому оставил его полуоткрытым…

— Шеф!

— Да?

— Миссис Драммонд просит, чтобы вы чувствовали себя как в собственном доме. Сожалеет, что сама не может заняться всем необходимым, потому что плохо себя чувствует.

— Что она делала, когда ты вошел?

— Сидела на кровати и смотрела в окно. Вздрогнула, когда я постучал. Знаю об этом, потому что дверь была приоткрыта, и я сначала заглянул. Она очень подавлена, шеф. Видно, что плакала. Ничего удивительного, верно?

— Можешь идти, Джонс. Ты распорядился прислать нам кофе?

— Да.

— И, конечно же, дай что-нибудь нашим людям. Пусть по очереди заходят на кухню. Я не хочу, чтобы этот дом внезапно опустел. А через десять минут пригласи сюда мистера Роберта Гастингса.

— Слушаюсь, шеф!

В этот момент дверь приоткрылась.

— Разрешите? — тихо спросила горничная. В обеих руках она несла большой поднос, на котором находился завтрак для двух человек. Джонс взял поднос у нее из рук и остановился в нерешительности, не зная, где его поставить.

— Мы завтракаем в столовой, — буркнул Паркер, — мисс…

— Кэйт Сэндерс, — ответила горничная, — но я…

Паркер взял поднос из рук Джонса и отдал ей.

— Сейчас мы придем, — сказал он. Девушка вышла. — Джонс! Никто сюда не должен входить ни под каким предлогом. Никто.

— Ясно, шеф!

Инспектор кивнул Алексу и направился к двери. Кэйт Сэндерс уже расправляла скатерть на конце стола. Паркер молча ждал, пока она закончит. Когда горничная пошла к двери, он остановил ее движением руки.

— Минутку, мисс.

Девушка подошла и остановилась, опустив глаза. Выглядела заплаканной, но стояла прямо, и, когда подняла голову, услышав первые слова инспектора, Алекс отметил, что она очень заинтересована тем, что случилось, и наверняка также тем, что может случиться.

— Мы пережили здесь ужасную трагедию, — начал инспектор. — Скажите, пожалуйста, мисс Сэндерс, не бросилось ли вам в глаза вчера или в последние дни что-нибудь необычное?

— Необычное?

— Ну, то есть что-то выходящее за рамки привычной жизни в Саншайн Мэнор. Какая-нибудь деталь, даже мелкая.

— Нет, прошу прощения… Ну, может, что у ворот разбили палатку два молодых человека. Но они очень симпатичные…

— Не сомневаюсь… — Паркер невольно улыбнулся, но тут же стал серьезным. — А кроме этого?

— Ничего… может… Но это, пожалуй, не важно…

— Что? — спросил Паркер. — Скажите нам.

— Стакан… — Сказала она и, увидев его заинтересованный взгляд, добавила. — Он стоял в прихожей на камине…

— Когда?

— Сегодня утром… я не убирала сегодня как следует, потому что… мне запретили до всего дотрагиваться, а кроме того, везде ходит полиция и смотрит… Но когда стало уже видно, я вышла, чтобы подмести в прихожей, потому что нанесли много грязи, ноги ведь никто не вытирает…

— Да. И что?

— И он там стоял. Стакан с апельсиновым соком.

— А его не мог поставить кто-нибудь из домашних в течение дня?

— Мог. Но когда в половине одиннадцатого я ложилась спать, то заглянула наверх к миссис Драммонд, чтобы спросить, не нужно ли ей что-нибудь? Она не звала меня, но я… мы ее все любим… может, только Мэлэчи немного ее сторонится… Извините, что я вам такие глупости… — Она замолчала, засмущавшись.

— Пожалуйста, рассказывайте дальше. Вы заглянули к миссис Драммонд и что?

— Ничего, потому что ей ничего не было нужно. Пожелала ей спокойной ночи и спустилась вниз. И вспомнила, что утром во время уборки открутилась какая-то гайка от пылесоса и я ее положила там. Пылесос работает и без этой гайки. Вообще-то я в этом ничего не понимаю. Но хотела ее забрать, чтобы Мэлэчи прикрутил куда нужно. Поэтому, спускаясь вниз, подошла и взяла гайку.

— Так, и что? А стакан?

— Вот именно, прощу прощения. Стакана там тогда не было. А утром, как только нас разбудили, я оделась и вышла, хотела узнать, не нужно ли чего миссис Драммонд после такой страшной ночи… Некоторые считают глупостью, но иногда чашечка крепкого кофе может человека немного…

— Да, да. И что?

— И, проходя по прихожей, я заметила этот стакан. Свет на него падал.

— И что вы с ним сделали?

— Забрала его. Я тогда плакала, а кто бы не плакал, увидев миссис Драммонд сегодня утром… Забрала стакан и занесла его на кухню. Сразу же его вымыла. А потом вместе с другой посудой занесла в буфет.

— Где он расположен?

— Здесь, рядом со столовой. К нему есть проход через маленький коридор. Там хранится стеклянная и серебряная посуда, стоит холодильник, в котором мистер Драммонд распорядился держать всегда немного ветчины, сока и еще кое-что из еды, потому что он иногда мог ночью проголодаться, когда работал. Занесла его туда и поставила среди других стаканов.