Я - твое наказание
Шрифт:
Глава 13
Учитывая, что я сутки не ела, откушу как минимум половину. Пусть знает, кто в доме хозяйка. Только хочу наклониться, чтобы откусить кусок, как Вадим наклоняется к моему уху и шепчет:
— Даже не вздумай, малыш, — серьезно? Да меня это еще больше подначит. Дурак.
Кажется, еще никогда я так широко не открывала рот. Откусываю смачный кусок, еле прожевывая, к счастью, не сухую булку. Ни за что не поверю, что этот белоручка осмелится сделать такой же укус на людях.
Вадим откусывает небольшой кусок, даже не стараясь отхватить побольше, чем
И он-таки съедает добротную часть каравая, под возгласы аплодирующих людей. И не подавился же от такого количества булки. Так и хочется сказать какую-нибудь обидную гадость про то, что столько жрать углеводов в его возрасте чревато сахарным диабетом, но слова застревают в горле, когда едва проглотив каравай, Вадим наклоняется ко мне и припечатывает мои губы своими. Знает, гад, как заткнуть мне рот.
Редко когда мне удается видеть его веселым. Усмешка, чаще всего с надменностью — да, а вот чтобы так — нет. И это, черт возьми, подкупает. В голову тут же лезут радужные пони, подкидывающие приятные варианты исхода нашего брака. Ну ведь женятся люди просто так, а потом опа и любовь. Окрыленная такими мыслями, как только мы садимся за свой стол, я поднимаю бокал шампанского.
— Давай договоримся, три бокала, не больше, — ну серьезно? Я что какая-то алкоголичка?
— Может, ты мне еще будешь указывать, что есть?
— Ну, раз я глава семьи, да, буду указывать, — самодовольно бросает Вадим, поднося бокал с шампанским к губам. — За счастливый союз.
— Ты хотел сказать, за выгодный брак?
— Я хотел сказать ровно то, что сказал.
И мне бы очень хотелось развить эту тему, но к нашему столику не вовремя подходит какой-то солидный дядька. И как только Вадим отходит в сторону, за наш стол присаживается так и непривычный для меня…черт, даже мыслях не могу произнести это простое слово, «папа». И он не дурак, чувствует, как я напрягаюсь при виде его. Неловкость так и зашкаливает. А ну вернись сюда, Даровский.
— Как-то странно выходит, что моя жена и дочь, с которыми, по сути, ты должна враждовать, тебе ближе, чем я.
— Согласна.
— Я такой страшный, Насть?
— Нет.
— Так почему ты хочешь сигануть куда угодно, когда я хочу с тобой поговорить?
— Не знаю. Может, потому что жду от тебя потенциальной гадости о маме. Например, что она сама к тебе подлезла. Типа местная деревенская шалава.
— Даже если бы это было так, мне бы хватило ума этого не говорить. Врать о том, что я знал хорошо твою мать, будет нечестно с моей стороны. Нет, я ее почти не знал. Но точно в курсе, что такой она не была.
— Никогда не понимала, как можно кого-то не знать, но при этом спать. Точнее…ну ты понял.
— Ты еще маленькая и на удивление наивная. С возрастом поймешь, что секс случается не только по любви. Зачастую он случается, благодаря этому, — поднимает мой бокал с шампанским. Так меня еще и по пьяне зачали. Супер.
— Как вы с ней познакомились?
— Я ушел из дома после очередной ссоры с женой. Точнее мы расстались, когда она сказала, что выбирает свою мамашу,
а не меня. Примерно в таком же возрасте как ты, когда, если честно, мозгов мало, а выдержки еще меньше. Это я тебе не для красного словца говорю, а для того, чтобы ты не действовала импульсивно, как некоторые.— Ушел из дома. И как оказался в деревне?
— Ну мы тогда, мягко говоря, не шиковали. Были вполне себе бедными студентами и жили очень скромно. Поэтому остановиться в деревне не было чем-то зазорным. Особенно, когда нажрешься водки и не понимаешь, как оказался на какой-то станции.
— Там познакомился с мамой?
— Да. Она сама предложила снять часть дома на мои имеющиеся копейки.
— И что, моя бабка не была против?
— Очень даже за, особенно когда я ей предлагал помощь. Хочешь верь, хочешь не верь, но я не думал плохо о твоей маме и не думаю. Если хочешь знать, мне ее жаль. Почему она не связалась со мной, учитывая, что я оставил свой адрес на случай последствий, не знаю. Я ее ничем не обидел. Как мне казалось.
— Она в тебя влюбилась?
— Насть, я там жил три дня. Какая влюбленность? Мы с твоей мамой напились и каждый рассказал о своих проблемах, и захотел забыться. Все. Такое бывает.
— И о чем она рассказала? О том, что ее ненавидит и третирует моя бабка?
— Нет.
— О чем?
— А ты точно хочешь об этом знать?
— Так, может, я уже знаю?
— Ну, что-то мне подсказывает, что ваша деревенская шушара выдавала иную информацию.
— Я привыкла, что все, кроме дедушки, говорили о ней плохо. Так, о чем она рассказала?
— Это не тема для обсуждения на твоей свадьбе.
— Ну, нет уж. Говори. В кой-то веки мы общаемся больше минуты не о погоде.
— Насть.
— Говори.
— В семнадцать лет ее изнасиловал какой-то парень. Он был что-то вроде важной шишки в вашей деревне. В итоге ей не поверили, еще и обвинили. Она забеременела и…
— И стала девочкой для битья. А после того, как появился в деревне ты, она стала окончательно местной шлюшкой по версии добрейших соседей, дважды залетевшей. Я думала, ты был там достаточно долго, раз ходили слухи о городском приезжем. А ты и богатым-то не был.
Странное состояние. Я должна чувствовать как минимум грусть о напоминании этой темы, но почему-то испытываю облегчение от того, что он не думал о маме плохо.
— Давай сменим тему. Как ты смотришь на то, чтобы в январе всем вместе слетать на море? Сейчас у Вадима нет времени на свадебное путешествие, но, если хочешь, через дней пять я смогу взять его дела на себя.
— Не надо. Можно и в январе, — кого я обманываю? Никуда я не полечу. Ладно еще на пару дней оставить на Руслана животных, но чтобы надолго — нет.
— У меня к тебе просьба, когда будешь кидать букет невесты, кинь в Элю.
— Так желаешь сплавить ее замуж?
— Нет. Просто хочу видеть лицо ее Сергея, что ему пришел конец.
— А ты очень добрый, — усмехаюсь в голос. — А как же мужская солидарность?
— У меня дочери, какая мужская солидарность?
— Ну, скоро станешь папой сына.
— Вот когда стану, тогда и вспомню про мужскую солидарность. Кстати, о детях. Не мне тебя учить, но не спеши с этим, учитывая, что мир изменился.