Я - твое наказание

Эти долбаные малолетки меня точно доведут до могилы раньше времени.

— Одевайся теплее. На улице мороз.

— Мы что сейчас поедем?

— Нет, блин, утром, когда светло.

— Но ты еще не выздоровел.

Тем лучше для меня. Ибо полностью здоровым я бы не объяснил свой придурочный поступок.

— Выздоровел.

* * *

Остановите землю, я сойду. В восемь вечера Даровский отвозит нас в лес. Ну никак он у меня не вяжется с мужиком, рубящим елку. Но он подошел к этому максимально ответственно. Взял веревку, пилу и садовую тачку. Выглядит максимально сосредоточенным. Не умничает, не бухтит, когда мы ищем приглянувшуюся мне ель.

Внутри себя я выплясываю ламбаду, осознавая, что он делает это для меня. Ему на фиг не сдалась елка. Да и не было ее никогда в их доме. Я это точно знаю, учитывая, что спрашивала на днях Руслана о новогодних украшениях. И все-таки права Эля. Игнор и равнодушие — лучшее средство. Пусть попотеет. И не только с елкой.

— Мне кажется, она большая. Не увезем, — хмурясь произносит Вадим.

— Тебе кажется. В самый раз. Пили.

— Держи фонарь ровнее.

— Окей.

И никакая он не неженка. Очень даже смахивает на настоящего мужика.

— А если нас поймают менты, ты же возьмешь на себя вину, если что?

— Конечно, нет. Это же твоя идея была рубить елку.

— Но ты хотя бы пожил, а я нет. Я не хочу в тюрьму на два года.

— Какая тюрьма? Просто штраф. Успокойся.

— В интернете пишут за редкие виды ели исправительные работы или два года тюрьмы. А ту, что вырубаем мы, смахивает на редкую.

И вот тут выражение лица у Даровского изменилось.

— Ты передумал ее пилить? Да ладно, какая вероятность, что мы встретим сейчас ментов?

И тут Вадим начинает заливаться смехом. И как это понимать?

— Малыш, с появлением в моей жизни тебя, нарваться на ментов — сто один процент из ста.

— Это что за намеки такие?

— Какие намеки? Только правда и ничего кроме правды, — как-то…обидненько.

— Почему ты называешь меня малыш?

— Тебе не нравится?

— Из твоих уст нет. И вообще это обезличенно. Так зовут девок, чьи имена не знаешь.

— Я еще ни одну женщину так не называл. Ты первая.

— Это комплимент?

— Констатация. Ну что, с Богом.

Только Вадим хочет поднести пилу, как мы слышим какой-то звук.

— Это менты? — осторожно интересуюсь я, как только Даровский выпрямляется во весь рост.

— Нет. Но какой-то звук был.

Вадим прислушивается к дереву и зачем-то расправляет ветки. На самом деле лучше бы это были менты, а не выпрыгнувшая на Даровского белка…

Глава 17

Досадненько и обидненько. Проделать такой путь и без елки. Ну хоть кое-кто не прибил за вечерний выезд в лес с последствиями, и на том спасибо. Моя бабка за такую мою инициативу, повлекшую за собой не самую дружелюбную встречу с белкой, уже бы как минимум отхлестала ветками, да так, что жопа горела бы адским пламенем. А рядом с Даровским моя пятая точка даже малость примерзла.

— Хорошо, что все-таки взяли веточки, — указываю взглядом на садовую тачку, в которой покоится горсть еловых веток.

— Ты хотела сказать, забрали ветки, сломанные в процессе моей борьбы с белкой?

— Ну там не прям-таки борьба была.

И все-таки правильно кто-то умный сказал, что молчание — золото. Резкая остановка Даровского с тачкой в руках выглядит устрашающе. Точнее его взгляд. И все-таки, когда человек открыто выражает свои эмоции с помощью матов — это однозначно лучше, нежели, когда этот самый индивид смотрит на тебя, испепеляя взглядом.

— Не смотри так на меня.

— Как?

— Матом.

— Я тебе и слова плохого не сказал.

— И это пугает больше, чем быть посланной на три буквы вслух.

— Значит ли это, что ты считаешь себя виноватой в том, что на меня напала белка?

— Никак нет. Да и не нападала она на тебя вовсе. Так, просто выпрыгнула, чтобы познакомиться.

— Не знал, что знакомство начинается с крови, — не скрывая сарказма выдает Вадим, пропускаю меня вперед.

— До следующей твоей свадьбы заживет. Не переживай.

— У меня больше не будет свадьбы.

— Ну, это уж тебе решать, — пожимаю плечами в ответ на его кислую мину. — Неа, ты иди либо рядом, либо первый.

— Я вообще-то по-джентельменски пропускаю тебя вперед.

— Чтобы по-джентельменски дать мне тачкой поджопник? Нет уж, обойдусь, — равняюсь с ним и молча шагаю рядом до самой машины.

Чувствую ли я себя виноватой? Если честно, да, когда смотрю на его царапину на щеке и шее. Кровью он, конечно, не обливается, но все же приятного мало.

Пока он укладывает ветки в багажник, я набираю в поисковике, что делать при укусе. Ладно, обработка не проблема. А вот возможная экстренная вакцинация от бешенства напрягает. Кто занимается такой ерундой? Надеюсь, Даровский не в курсе такой болячки.

— Надо обработать царапины.

— В травмпункте обработают.

— Ты поедешь из-за какой-то царапины в травмпункт?! Серьезно?

— Конечно, поеду. Не доставлю тебе такой радости — стать вдовой.

— Какой еще вдовой?

— Богатой.

— От царапин не умирают. Дай аптечку, я обработаю царапины.

— От царапин — нет. От бешенства — да, — Господи, ну откуда он все знает?!

— Невозможно заразиться тем, чем уже заражен.

— Что ты сказала?

— Садись, говорю, на заднее сиденье, там будет удобнее обрабатывать твои царапины.

Достаю из аптечки йод и спиртовые салфетки, как указано в источнике. Черт, при свете царапины выглядят не так уж и безобидно.

— В статье пишут, что заражение бешенством редкость. Шанс очень невелик. Может, не поедем?

— Шанс не велик? Малыш мой ненаглядный, с тех пор, как я тебя встретил, мои шансы поседеть и умереть молодым возросли на сто процентов.

— Но тут пишут, цитата: если поведение белки было адекватным и укус был спровоцирован ребенком, то есть к белке подошел ребенок, а не наоборот, то вероятность того, что белка больна бешенством — крайне мала.

— Ребенок?

— Ну тут пишут про ребенка, который захотел покормить белочку. В общем, на месте ребенка ты. Учитывая, что ты сам полез в ее дупло, то есть просто так она не нападала, значит, она не бешеная.