Я – ТВОЯ ЖЕНЩИНА!
Шрифт:
– Пожалуйста, не кури при мне. Ты же знаешь: я не люблю.
Вика нервно положила сигареты обратно.
– Эти парни, Свириденко и Гаров – они соперники за благожелательное расположение Малковича. Не знаю, что между ними произошло, но они друг друга недолюбливают. У Малковича сейчас начнутся конкретные проблемы. Любовница его ушла от мужа – генерал-лейтенанта Германа Ванеева. И Ванеев сейчас ищет того, кто имел его супругу. Могу предположить, что начнется, когда он узнает, что тот, кого он ищет, находится у него под носом.
– Ты предположения оставь при себе. Давай дальше. Не умничай.
–
– О какой сумме идет речь?
– Сто семьдесят миллиардов рублей.
– Вот эту тему мне обстоятельно, с подробностями, будешь докладывать. Держи, - Багрозаров протянул ей тысячу долларов.
– Где тебя высадить?
– У метро «Динамо».
– Как этот твой последний-то в постели? Гарик? – оскалясь, спросил Багрозаров Вику перед тем как распрощаться. – Удовлетворяет? А то ты чего-то нервная сегодня была какая-то.
– Удовлетворяет, - пристально всматриваясь в дорогу, ответила Виктория Мяснова.
– Ну и славненько. Не нервничай. Сейчас отработаешь тему - сделаю тебя главным экономистом страны. С президентом работать будешь!
– Как Москва?
– Нормально.
Саша Гаров внимательно следил за дорогой. Александр Свириденко, уехавший в Волгоград по приказу Малковича, попросил его встретить жену Дашу и сына Максима.
– Вы в Макдоналдсе были когда-нибудь?
– Нет, конечно.
– Может, остановимся? По чизбургеру слопаем?
– Можно.
Даша усадила Максима за круглый стол. Сама села рядом. Гаров стал в быстро двигающуюся очередь. В черном распахнутом кашемировом пальто и такой же кепке он походил на Шарапова из «Места встречи изменить нельзя». Даша огляделась. Все столики были заняты. Публика была разной, но одеты все респектабельно. К прозрачной стеклянной стене, у которой они расположились, подъезжали все новые и новые дорогие машины. Даша сняла свою скромную куртку и повесила на спинку стула, раздела ребенка.
– Держи! – протиснулся между столиков и людей Гаров и поставил перед Максимом цветастую картонную коробку. Мальчик постепенно сумел ее раскрыть, пока Гаров принес поднос с едой. В коробке оказался серый ослик, прыгающий в окно. В момент прыжка створки со звуком распадались на части.
Александр то и дело вел переговоры по сотовому телефону. Даша заметила его дерганность.
– Все нормально? – поинтересовалась она.
– Да, - скорее машинально ответил он.
Больше всего на свете ей захотелось вернуться в прошедшее лето, на Ейский пляж. Теперь все изменилось. И Гаров другой. И она другая. Даша очень остро ощутила свою отрезанность от окружающего мира. До сих пор она жила узкими интересами своей семьи. Но той семьи больше нет. Есть она и сын. И пришла пора решать, как выжить в этом стремительно меняющемся мире.
Зимой темнело рано. Пока они доехали в Фили, где Александр Свириденко снял квартиру, взошла луна, и звезды ярко осветили окрестные высотки микрорайона. Гаров занес в подъезд сумку, Даша – заснувшего Максима. В лифте было очень тесно и очень неловко от внезапной близости. И он, и она разглядывали сумку, стоявшую сбоку. И он, и она одновременно ринулись
в раскрывшиеся двери. И одновременно попятились назад, пропуская друг друга.А когда все-таки вошли в квартиру, Даша положила ребенка на диван, Александр же «мялся» у двери, собираясь прощаться. Легкая растерянность была ему очень к лицу. Даша вернулась из темного зала и подошла слишком близко к тому, кого любила. Она положила руки ему на грудь и тихо попросила:
– Не уходи. Останься. Пожалуйста.
Он как будто только этого и ждал. С горячей поспешностью Гаров обнял девушку и поцеловал. Потом чуть-чуть отстранился:
– Разуваться будем или как?
– Конечно, - улыбалась Даша.
– Давай ножку, - наклонился Александр и стал расстегивать ее высокие кожаные сапоги на платформе.
Даша пошатнулась и ухватилась за стенку:
– У меня закружилась голова.
– Думаешь у тебя одной? – поднялся счастливый Гаров.
Он быстро снял с себя пальто и ботинки. Снова притянул к себе Дашу, и снова его губы прильнули к ее губам. Они стояли посреди освещенного коридора и не могли оторваться друг от друга.
– Я люблю тебя, - прошептала Даша, по-кошачьи мягко гладя его грудь сквозь свитер.
– Да ладно! Тебе стало скучно, и ты решила развлечься, - как можно равнодушнее сказал Гаров.
«Ответ абсолютно неверен!» - подумала Даша про себя, но возражать не стала.
– Я сейчас… Максимку нужно раздеть и в кровать уложить… Подождешь?
– Конечно, зайка!
«Зайка? Это приятно, когда тебя так называет мужчина, которого ты любишь».
Измученный долгой дорогой Максим даже и не подумал проснуться. Даша переодела его в пижаму и перенесла в спальню на кровать. Укрыла теплым одеялом. Секунду постояла, потихоньку поцеловала сына в щечку и вышла, закрывая за собой дверь.
Она услышала, как Гаров ответил на звонок сотового: «Нет, меня сегодня не будет. Да, дела». Даша догадалась, что звонила женщина, но виду не подала и ничего не спросила.
Когда она вошла в сумрачный зал, Александр стягивал с себя свитер. Хотя и было темно, Даша все равно опустила глаза. Гаров шагнул к ней. Правой рукой обхватил ее затылок из-под длинной копны распущенных волос, а левой плавно спикировал на выпячивающуюся грудь. Он целовал ее со всей возможной страстью, на которую был способен. А девушка совсем потеряла голову и шептала: «Саша! Сашка! Любимый! Милый мой, родной, нежный! Я люблю тебя! Я очень тебя люблю! Саша!». Она произносила это даже не столько для него, сколько для себя. Потому что не сказать она просто была не в силах. Он же все жарче покрывал ее тело поцелуями, незаметно освобождая от одежды.
– Ай!
– слегка вскрикнула Даша, когда Гаров прильнул к ее только что обнажившемуся соску.
Саша опустился на колени. Девушка ласково теребила его недавно стриженые волосы. Его губы почти добрались до ее трусиков, кокетливо выглядывающих из-под ажурных колгот. Он осторожно и медленно стал все вместе снимать с Дашиных бедер. И вот – она стоит перед ним совсем нагая. Секунд пять он пристально разглядывал ее тело, ничего не предпринимая. Затем встал, стянул с дивана матрас, расстелил простынь и дораздевался сам. Даша смущенно отвернулась, когда Александр остался совсем без ничего. Полоска света из коридора как раз попадала на него, возбужденного.