Я - убийца
Шрифт:
– Меня же машина выдала...
Красная точка прицела появилась прямо перед лицом совершенно обескураженного Бориса. Она выписывает всякие вензеля, будто что-то ему пишет. Но испуганный Борис так и не смог с середины подхватить смысл.
«Да и зачем? – подумал он с невыразимой тоской. – Все кончено. Занавес падает».
Красная точка скользнула по руке, просветила закрытые веки, обжигая глаза рубиновым светом.
Послышался легкий хлопок и зловещее змеиное шипение!
Борис открыл глаза и увидел – прямо перед собой – мелкое вибрирующее
Машина резко осела на одну сторону.
Хлопок – и второе переднее колесо натужно свистит, испуская воздух.
«Зачем?» – мелькнуло в голове Бориса.
Хлопок – третье колесо.
«Стреляют с глушителем!»
Хлопок – четвертое...
Машина почти легла брюхом на асфальт. Борису, зажатому в узком пространстве, стало тяжело, просто невозможно дышать – при вдохе грудная клетка не может расправиться.
И голову не повернуть.
Только руками еще можно пошевелить.
«Я задохнусь», – с ужасом догадался Антоненко.
Чьи-то шаги... Вздохи...
– Что вы сделали с моей машиной? – закричала совсем рядом какая-то невидимая снизу женщина, ударив сверкающей лакированной туфелькой по спущенному колесу. – Подонки! Гады! Как я теперь домой доберусь?
– Эй! – позвал ее Антоненко. – Срочно вызови милицию. Ты меня слышишь?
– Это еще кто?
– Под машиной живой человек. Меня зажали. Вызови милицию. Скорее! Я задыхаюсь...
– Я тебе сейчас все вызову! – угрожающе пообещала женщина. И заглянула под машину. – Ты что тут придумал?
– Быстрее, – остановил ее Антоненко. – Попроси мужиков... Позови. Пусть двумя домкратами осторожно поднимут одну сторону.
– А ты кто?
– Быстрее! Я задыхаюсь!
Застучали удаляющиеся каблучки.
И снова Борис остался один.
– Борис! – через минуту раздался голос Поломаева. – Ты там? Держись. Сейчас все будет! Стой! Стой, зараза!
Взвизгнули тормоза – кто-то остановился.
– Тут человек под машиной. Нужен домкрат, чтоб поднять. Видишь? – командует Поломаев. – Ставь на эту сторону. Тут повыше будет. Ему легче выбраться.
– Как это его? Что случилось?
– Потом расскажу. У вас телефон есть в машине? Мне давай домкрат, а сам срочно вызывай милицию.
– Зачем?
– Не трать время на глупые вопросы. Вот, хозяйке машины нужно получить страховку за колеса? Составим протокол. А вы, барышня, пока доставайте свой домкрат из багажника. Только осторожненько, чтоб не сдвинуть машину, – ласково воркует Поломаев. И вдруг заорал благим матом: – Да шевелись ты, сонная сучка!
– Я же не знала, что это человек. Я думала, хулиган что-то с машины ворует. Отключила сигнализацию.
Хлопнул багажник, какие-то причитания... Кто-то сопит.
Что-то заскрипело. И машина немножко приподнялась. Борис вздохнул:
– Спасибо, Толя! Жив буду – не забуду!
– А я, честно, думал, что это за мной, – с облегчением засмеялся Поломаев. – Ты прости меня, Борис. Это я по глупости радуюсь.
– Я тоже радуюсь. Честно!
– Четыре домкрата нельзя
ставить, – сказал мужской голос. – Может повалиться. Давайте на двух поднимем и попробуем вытащить.Понемножку, полегоньку они тянут Бориса.
А когда подъехала милиция, Антоненко уже почти полностью выкарабкался.
Составили акт, поохали, посочувствовали. Вызвали «Ангела», чтоб помочь бедной хозяйке.
– А вас куда? Можем подбросить. В таком виде лучше не расхаживать по улице, – милицейский капитан пригласил перепачканного Антоненко в «канарейку».
Спасителя Поломаева довезли и высадили у подземного перехода на Сухаревке.
– Мне ничего, я тут рядом живу. На Грохольского. Давай, Борис! Чтоб ничего не случалось! Пока!
– Спасибо тебе, Толик! Ты меня спас. – Они крепко пожали друг другу руки.
– А вас куда? – спросил капитан.
– Разрешите, я сперва позвоню? – задумался Антоненко. – Знаете ли... Не каждый день меня так круто выпугивают.
Он позвонил домой, убедился, что жена в порядке. Потом набрал номер мобильного телефона Гордеева:
– Юра, это Антоненко. Да, Борис. Нет, еще не изменил имя. Короче, ты дома? Можно я к тебе заеду? Очень нужно. Честно. Нет, не шучу. У меня плохие новости.
– Жду.
В покачивающейся клетке милицейского «газика» Борис расслабился и чуть не заснул.
А минут через тридцать он, уже бодрый и свежий, стоял под душем в ванной Гордеева.
Усталый хозяин, пораженный случившимся, подпирал плечом косяк двери.
– Вот оно как, – закончил рассказ Антоненко. – Убивать не хотят. Хотят заставить. Где у тебя полотенце?
– Вон то, малиновое.
– Ну все! Цацкаться больше с ними некогда! Я их теперь в два счета всех передушу. Пока они меня не достали. Как говорит мой спаситель Толя Поломаев, финита ля комедия! Начинается трагедия! Для всякой сволочи!
– Возьми халат. А тряпки свои затолкай в стиралку. Умеешь пользоваться?
– Юра, посмотри на меня! Я ведь женатый человек. Стираю сам, готовлю сам. Порошок как дозируется? Вот только гладить ненавижу! А жена...
Борис грамотно загрузил, включил стиральную машину.
От шума они ушли – прошли на кухню и уселись за столом.
– Что ты там обнаружил по армии? – Гордеев разлил чай по чашкам. – Слушай, недостреляный друг мой... А давай-ка мы коньячку хлопнем? Для релаксации и активизации мозговой деятельности?
– Нет возражений. Наливай! А по армии... Ну, во-первых, мне показалось странным, что все они по состоянию здоровья уволились из рядов Вооруженных сил. И почти в одно время. Вскоре после того, как ныне покойный Бирюков Эльдар Васильевич, который тогда был военным прокурором по их делу о хищениях оружия и медикаментов, был отстранен от дела. И знаешь как? Очень странно!
– Шоколад? Лимон? – Гордеев выбирал закуску для армянского коньяка.
– Его перевели с повышением! Но служить все-таки не стал, подал на медкомиссию. И оказался полковником юстиции. А за ним потянулись и все остальные.