Я - убийца

– Игорь, – Гордеев доверительно положил ему руку на плечо. – Отправлять секретные пакеты – это была твоя обязанность?

– Моя. – Игорь понуро опустил голову.

– И ты отправил?

– Да...

– Как? По почте?

– Нет. Только лично.

– От кого был пакет?

– От Бирюкова.

– Кому?

– Командиру дивизии. Генералу.

– Так. И ты поехал с пакетом, так?

– Нет.

– А как?

– Это военная тайна! – истерически закричал Игорь. – Что вы меня мучаете! Я не могу сегодня разговаривать! Отправьте меня в камеру! Вы же обещали только два вопроса!

– Хорошо, иди! – разрешил Антоненко, нажимая кнопку вызова контролера.

– Только скажи, – Гордеев наклонился к самому лицу Игоря. – Что было с этим пакетом?

– Он еще не доставлен, – еле слышно признался измученный Игорь и встал. – Этот пакет... Наверное, он дома.

– Где? – переспросил Борис.

– В Рязани.

– А почему он не доставлен?

Пошатываясь, Игорь направился к двери:

– Не успели. Мы не успели...

– Я тут читал в одном журнале про близнецов. Странно, как наши-то близнецы смогли так долго жить порознь?

– Да полно таких случаев! Даже из детдомов близнецов забирают порознь. И ничего, живут прекрасно. Навертели, понимаешь ли, о близнецах всякой чуши. А ты, Борис, веришь разной газетной ерунде.

– Да я... Задумался. Зачем же их так?..

– Что – так?

– Жалко. Игорь-то брата прикрывал. На смерть за него подписался. А его грохнули. Глупо.

– Не молчал бы, мы бы его брата раньше взяли.

– Для чего? Взяли бы – и что?

– В любом случае сидел бы. Зато живой.

– Круто.

Они прошли по извилистым запутанным коридорам, то спускаясь, то поднимаясь по лестницам, через кордоны, решетчатые двери.

На волю...

Глава 38

А Игорь в камере вспомнил тот день...

Зачем он приехал в Рязань, он и сам бы объяснить не смог. Но вдруг понял: он должен, должен быть там, потому что иначе просто умрет.

И он поехал, отпросившись с работы. Нашел их старый заброшенный дом, но открывать дверь не стал. Залез на чердак.

Он не зря сюда приехал. Хотя уже и не надеялся, но бывают же чудеса. Брат был здесь. Он спал.

Игорь не стал его будить. Тихонько вышел. Потом два дня жил в подвале сарая, иногда поднимался, чтобы убедиться, что брат все еще там, все еще спит.

А на третий день...

– Кто тут? – тихо спросил Николай, понимая, что кому надо – услышит. – Выходи, не трону...

Несколько секунд на чердаке висела тишина, и сколько он ни вслушивался, не мог обнаружить даже дыхания.

– Коля?..

В полутьме сверкнуло лезвие «бабочки».

– Коль? Ты?..

Из темноты выделился долговязый силуэт, который он теперь, спустя два года после той встречи, забыть уже не мог.

– Игоряшка...

– Живой. Коля, живой... Мы живы...

Братья обнялись. Посмотрели друг другу в глаза. Игорь провел рукой по лицу брата, потрогал шрам на брови.

– Мы живы... – констатировал младший. – Ты не представляешь, как я рад, что мы живы... Да ты иди сюда, садись. Я местную водку не рискнул. Захватил в ресторане.

Игорь извлек пузатую бутылку.

– Нам сегодня б в самый раз.

– Постой, ты же не пьешь? Помнишь, как там наклюкался?

– Помню, Коля, помню. Помню, как ты за меня пошел. Лучше бы я не пил тогда.

– Не лучше. Тебя бы убили, и мы сейчас не стояли бы здесь и не плакали.

Оба вдруг заметили, что слезы обильными горячими каплями обжигают им щеки. Держась друг за друга и не разжимая рук, словно в очередной раз боясь потерять друг друга, они сели на матрас. Игорь налил бальзам, и первую дозу оба почти не почувствовали.

– Рассказывай, дурилка картонная, как тебе-то удалось? – спросил Николай.

– А что мне? После той пьянки, когда ты за меня взялся пакет доставить, а я рухнул на складе в одеяла, проснулся. Слышу, говорят двое. Молдаванин, что у тебя шофером был, и «литер» наш. «Довез? Довез. В лучшем виде. С рук на руки. Его увезли...» То есть – тебя. «А меня отпустили. Даже до части проводили». А «литер» смеется. Я, говорит, его к медали «За мужество» представлю. Газаев с ним разберется. Ну и ладно.

Игорь замолчал. Так ярко в памяти встал перед ним следующий день, когда получил страшное известие о пленении брата.

– Вот он...

Николай достал пакет.

– Зачем же меня подставили?

– Не тебя, Коля, они подставляли. Меня. Я ж писарем был. Столько бумажек через мои руки прошло. Всяких, Коля, бумажек. Груз гуманитарный, медикаменты, перевязочные материалы. Они ж ценились больше, чем патроны. Трейлерами воровали. С некоторых пор я у них как бельмо в глазу стал. Знал слишком много.

Николай молчал, вспоминая тот злополучный день, начавшийся так счастливо.

Потом встал, поискал глазами место, куда бы приткнуть пакет.

– Давай посмотрим?.. – предложил Игорь.

– Нет, военная тайна. Я найду адресата. Я ему все расскажу.

– Пустой номер, Коля, никому ничего не докажешь. Да и нужно ли?.. Они себе начальный капитал нагребли на чужой крови. Свое дело открыли. Кто сколько сожрал, столько здесь и отрыгнул на гражданке. И разница только в сумме. Прокурор ты, зам по тылу, шофер или летеха. Даже председатель медкомиссии, который документы выправил и вчистую всех демобилизовал...

– Нужно. Я всех их вычислю и прижму к ногтю. Если существует высшая справедливость, так я ее исполнитель. За все. За ребят наших, за матерей, за Отечество, которое они облапили своими грязными пальцами, за то, что пол-России побираться заставили.

Потом они сидели всю ночь при свете керосиновой лампы. Пили потихоньку бальзам, и Николай скупо рассказывал о пережитом. В его рассказах не было много крови и душераздирающих подробностей. Просто перечислялись факты, вспоминались даты. Он вспомнил сороконожку. Он вспомнил женщину, которая размозжила голову контрактнику. Он вспомнил старика и Надиру. Он все вспомнил. Говорят, что надо попытаться кому-то высказать свою боль – и станет легче, но удивительно, Николаю не становилось легче. Наоборот, он все больше и больше черствел изнутри.