Я убью свое прошлое

Поганая створка полетела в сугроб под окнами, Илья уцепился обеими руками за перила балкона, оттолкнулся от трубы и повис животом на плоском металлическом ограждении. Еще рывок – и он почти дома, внутри промерзшего пластикового «скворечника». Посидел на полу пару минут, прикидывая, как быть дальше. А тут прикидывай, не прикидывай – выход один. Вернее, вход. А вот и ключик…

Стекло не выдержало уже первого удара, рама контакта с обухом туристического топора не пережила. Илья ввалился в комнату, сжимая оружие в руке, перекатился по полу и вжался в стену. Точно, здесь они, голубчики, двое как минимум, может, и больше – за ним сегодня четверо ходили…

Один уже топает по коридору, слышен негромкий лязг и тяжелое дыхание «комитетчика». Второй наверняка прикрывает напарника, и руки у обоих не пустые. Ничего, поборемся пока, чем бог послал, а там поглядим.

Дверь распахнулась сама, врезалась в стену, но больше ничего за этим не последовало. Илья ждал, затаив дыхание, и дождался – врезал от души обухом в лоб вошедшему и ринулся дальше. Получил ногой в живот, выронил топор и рухнул на колени. В темноте что-то щелкнуло тихо и сухо, и негромко лязгнуло металлом о металл. Ждать нечего, Илья перекатился по полу, влетел в ванную и прижался к стене рядом со стиралкой. Все, приехали, он в ловушке, снаружи караулят двое. Один, правда, выбыл из игры, но это ненадолго, второй вооружен и будет стрелять через дверь, пули легко пробьют несерьезную преграду. Или не будет? В коридоре слышатся тихие голоса, кто-то подошел к двери, и снова раздался тот же сухой, пробиравший до мурашек звук – пистолет сняли с предохранителя. Все, у него осталось секунд десять, не больше, вряд ли тот, за дверью, согласится подождать еще немного. Да и чего ждать, когда мышка уже в мышеловке, осталось только подойти и добить ее.

Илья озирался в темноте, соображал со скоростью, которой позавидовал бы новейший двухъядерный процессор. Человек за дверью стрелять через створку не будет, он бы на его месте не стал. Во-первых, понятно, что противника с той стороны точно нет, во-вторых, поднимать лишний шум ни к чему. Скорее всего будет входить и палить по углам наугад, ведь оппонента надо еще рассмотреть в темноте, а может, у мышки в норке свой арсенал имеется.

– Твою ж мать! – Илья грохнулся на колени, вытянул руки и кое-как зацепил кончиками пальцев корзину с бельем. Подтащил ее к себе, открыл и мгновенно наткнулся в темноте на тонкий длинный клинок с деревянной рукоятью. Схватил нож, сел на пол и приготовился, досчитал до пяти и рванул на себя дверь. Присел, пропустил первую пулю над головой, услышал, как за спиной с треском лопнула плитка на стене, и сделал выпад снизу вверх. Нож вошел стрелявшему под левое ребро, Илья выдернул клинок и ударил еще раз, попал в пах, повторил и откатился, чтобы не угодить под рухнувшее тело. Вскочил, наклонился над убитым. А тот еще жил, агония только начиналась, человек лежал ничком и жутко хрипел, тело сотрясали судороги, и пахло, как на бойне, – душно и вязко. Илья зажал рот, перешагнул через убитого, проскочил коридор. Второй, получивший топором по лбу, уже приходил в себя, стоял на четвереньках и мотал башкой. И точно не успел понять, что это ужалило его сначала в поясницу, а потом под лопатку. Рухнул мордой в пол, полежал и тоже захрипел, вывернулся на бок и забился головой о дверной косяк, на губах умирающего показалась пена.

В спальне и кухне было пусто, больше никто не ждал его. Илья стоял над убитыми – первый уже не двигался, второй еще был здесь, его мозг жил, сердце тоже. К горлу подкатил липкий комок, Илья ринулся в туалет и с минуту представлял собой легкую мишень. Выворачивало водой и желчью, лицо покрылось испариной, и он невольно вспомнил наркоманов, решивших поживиться на нищей базе медицины катастроф.

– Уроды, – он вытер лицо рукавом куртки, вернулся в коридор. Задержал дыхание и присел на корточки, принялся обшаривать начинавшее коченеть тело. Прерваться пришлось дважды, запах загустевшей крови валил с ног, перед глазами плясали рваные искрящиеся пятна. Он нашел, наконец, оба мобильника, вытащил из них аккумуляторы и вышвырнул их в унитаз. Кто их знает, когда у них сеанс связи назначен, начнется трезвон, подельники занервничают, прискачут проверять, что да как. А он пока и шага сделать не может, ноги как не свои, и сердце бьется, словно после стометровки.

Еще через пару минут в руках Ильи оказались два «ТТ». Неплохо, совсем неплохо, отличная вещь – «тульский токарев», машина смерти, русский аналог «Пустынного орла». Плевать, что спусковой крючок слабый и есть вероятность непреднамеренного выстрела, в том числе и при падении пистолета. И черт с ним, что рукоятка скользкая, неудобная, зато броню пробивает вместе с тем, что под ней, от «тотошки» не спасают даже отечественные броники «представительского» типа, а иностранные пробивает, как бумагу, за что и снят был с вооружения: слишком высокая пробивная способность у пули, выпущенной из этого ствола. Зато, несмотря на мощный патрон, отдача очень мягкая, ствол почти не подбрасывает, с «макаровым» не сравнить.

Один пистолет был с навернутым на ствол глушителем, второй без. Илья взял первый, из второго выщелкнул полный магазин, высыпал из него патроны и бросил в нагрудный карман на молнии. Сам пистолет отправился на труп хозяина, зато кобура перекочевала на пояс Ильи. Он вытер нож о джинсовую штанину стрелка и поднялся на ноги. Все, теперь надо быстро, очень быстро, пока коллеги убитых не пришли их проведать. Квартиру, швыряя в рюкзак все самое необходимое, он обежал минут за семь, остановился в прихожей, глянул в сторону ванной.

Путь назад для него отрезан, как и для Ольги, как и для Лизы с Мишкой. Сюда никто из них не вернется, это точно. Ничего, мир велик, они найдут себе в нем пристанище, но при одном условии. Если он сумеет верно ответить на главный вопрос последних дней, озвученный еще в римском праве: cui prodest? Кому выгодно, проще говоря, всегда ищи, кому выгодно. А римляне, хоть и древние, кретинами не были.

Илья убрал нож в карман на широкой лямке рюкзака и, не особо таясь, вышел из квартиры, осмотрелся на площадке. Пакет на месте, Фиски нет. Прикрыл за собой дверь и сбежал по лестнице вниз. Дальше быстро, почти бегом, оскальзываясь на всю зиму не чищенном тротуаре, рванул прочь от дома. Не оглядываясь, дыша ровно и размеренно, чтобы не сбить дыхание. Путь предстоял неблизкий – до поселка, где жил отец, Илья доезжал за час с небольшим. Но это на «Ровере», а сейчас придется часть пути проделать на своих двоих. Попутку ловить лучше уже за городом, хотя можно и рискнуть. Шухер поднимется часа через два-три, раньше искать Илью Кондратьева никто не будет. Фора небольшая, ее надо использовать с толком – уйти из города, переговорить с отцом, а дальше… Дальше уносить ноги, сматываться из города, увести преследователей подальше от родных. Но это все завтра, сейчас он должен увидеться с отцом.

Дороги здесь не чистили с начала зимы, направление к поселку указывала кривая колея. Вдали светились слабые огоньки – окна ближайшего к съезду с шоссе дома. Илья отдал водителю деньги и выскочил из кабины «бычка». Машина сорвалась с обочины и покатила дальше, красные габаритки пропали в свете фар встречной фуры. Илья зашагал по обледеневшему после оттепели краю рытвины, натянул шапку на самые глаза, поежился от ледяного порыва, ударившего в лицо. Оттепель закончилась, зима за несколько часов вернула все в исходное, добавив гололед к снегу, морозу и ветру. Холодало стремительно, ветер разогнал облачность, и среди обрывков туч показались крохотные огоньки звезд. Илья добрался до первого, углового дома, обогнул его и вышел на дорогу, ведущую к дому отца. Справа три дома, ему нужен четвертый, рядом с заброшенным участком, вернее, пустырем с остатками бани.

Не работал ни один фонарь, столбы бестолково высились по краям дороги, а на снег и лед падали отблески света из окон домов. Илья старательно обходил белесые пятна, стараясь держаться в тени. И ступать старался осторожно, но лед предательски похрустывал под подошвами ботинок, Илье казалось, что он топает, как слон, и его слышно за километр. Миновал один дом, второй, прошмыгнул вдоль забора и оказался на перекрестке. Разбитые колеи уходили в обе стороны, перепрыгнуть их ничего не стоило, но Илья не торопился. Отступил влево, провалился по щиколотку в снег и приподнял полу куртки, коснулся расстегнутой кобуры на поясе, черной холодной рукояти пистолета.

У темного, давно не обитаемого дома в глубокой тени забора стояла машина, темная «Нива», как издалека показалось Илье. Двигатель машины работал, но фары выключены, сколько людей в салоне – не разобрать. Но жизнь там есть, раз двигатель завели – печку включили, греются. Наверное, давно сидят и околеть успели основательно. «Туристы? Дачники?» – Илья рассматривал «Ниву» издалека. Ни то и ни другое – ждут кого-то, и легко сообразить, кого именно. Странно, почему же его у больницы тогда не встретили, ведь легко могли, например, на рельсах, следом за Натальей отправить… Илья двинулся вдоль забора, озираясь назад. «Нива» не двигалась с места, стоит она далеко, дом отца с угла виден, ворота и калитка тоже как на ладони. Ничего, мы пойдем другим путем, есть еще входы-выходы, не впервой.

На следующем перекрестке было пусто и тихо, под давно погасшим фонарем Илью никто не ждал. И колея здесь была мельче – дорога вела к лесу и заброшенной воинской части за ним, ездили тут редко. Он миновал задворки дома отцовой соседки – выжившей из ума старухи, потерявшей лет сорок назад в автокатастрофе мужа и обоих сыновей. Жила она тихо, с соседями не общалась, здоровалась сквозь зубы и норовила поскорее прошмыгнуть в свою берлогу. Сейчас в ее доме мертвенно-синим цветом светится одно-единственное окно – телевизор старушка смотрит, не иначе. А время уже позднее, двенадцатый час ночи. Но с отцом увидеться он должен сегодня, пока люди из «органов» не опередили.