Я ухожу. Прощай навеки. Твоя душа

***

 Мне холодно…

 Мне страшно…

 Меня зовут Милош…

 Я хочу к маме!..

 Отпусти меня, я боюсь. У тебя только половина лица… Одни глаза…

 Мама!.. Мне холодно!..

***

 Аллея уходит в дрожащий туман.

 Нет, это не тот туман — густой, молочно–белый, тяжелый; это не дымка — легкая, полупрозрачная, тонкая. Это — дрожащая субстанция, совершенно особенная, холодная, липкая и обволакивающая. Со странным запахом прошлогодней осени. Прошлых надежд. Недавних радостей. Сегодняшней смерти…

 Я лежу на мокром холодном асфальте. Возле черной трещины, пролегающей через дорожку, по которой давно уже никто не ходил. Я вижу эту трещину очень отчетливо, потому что она — вот она, совсем рядом с моим лицом. Она — как черта, отделяющая мое «сейчас» от «вчера». Граница, пролегшая между верой и безысходностью. Бездна, разделяющая жизнь и смерть.

 Нет, нет, не надо о смерти!

 Ведь… Ведь я еще не умерла?..

 А из трещины пробивается какой–то чахлый, но веселый сиреневый цветок. Или он не знает, что уже наступила осень?

 Мне холодно…

 «Что ж ты не бьешься, мое деревянное сердце?..»

Еще одно утро рядом с тобой

 Действующие лица:

 О н

 О н а

 С ы щ и к

 Для пьесы необходимы также зрители. Зрители принимают непосредственное и активное участие в сюжете пьесы.

 Декорации:

 В начале действия сцена представляет собой комнату. Это самая обычная спальная комната с кроватью, зеркалом, туалетным столиком, перед которым стоит пуф, с парой тумбочек по сторонам кровати. На стене висит двуствольное охотничье ружье. Свет приглушен. На кровати сидят он и она. Они только что проснулись и еще полуодеты.

 О н а (жизнерадостно): Неужели опять утро?!

 О н (скорбно): Еще одно утро рядом с тобой!

 О н а (ласково проводит ладонью по его щеке): Милый! Ты рад?

 О н: О да!

 Из–за кулис появляется лицо сыщика. Он оглядывает комнату, потом ненадолго задерживает взгляд на ружье, висящем на стене. Многозначительно кашлянув, прячется. Через мгновение его голова снова появляется между кулис.

 С ы щ и к (зловеще): Если в первом акте на стене висит ружье, то в последнем оно обязательно выстрелит.

 Голова сыщика снова прячется за кулисами.

 О н а: Хочешь яичницу, любимый?

 О н (криво поморщась): Да, черт ее побери.

 О н а: Тогда, может быть, поджаришь на двоих?

 О н: Конечно.

 Он встает с кровати. Насвистывая траурный марш, натягивает на себя черно–красный халат. Красный цвет в халате близок цвету крови и как бы дает зрителям намек на дальнейшее развитие сюжета.

 О н а: Не свисти, дорогой, денег не будет.

 О н: Конечно.

 О н а: Я так люблю тебя! А ты меня?

 О н: Конечно.

 О н а: Ты больше не сердишься на меня за вчерашнее?

 О н: Конечно.

 О н а: Милый, милый! Поцелуй меня?

 О н: На прощанье? Конечно.

 Он наклоняется к ней и запечетлевает на ее губах долгий поцелуй. В конце поцелуя, когда он отрывается от ее губ, видно, что она с трудом переводит дыхание и готова потерять сознание от удушья.

 О н а (переводя дыхание): В холодильнике ты найдешь два яйца, дорогой.

 О н: Конечно.

 Затянув пояс халата, он направляется к стене, на которой висит ружье. Сняв ружье, проверяет, заряжено ли оно. Потом тщательно прицеливается в нее.

 Она лежит на кровати спиной к нему, ничего не замечая, охорашивается, поправляя прическу.

 О н (прицелясь и взведя курок): Ты ничего не хочешь больше мне сказать?

 О н а: Хотела. Но не помню, что именно, хоть убей (смеется).

 О н: Ну ты хотя бы простишь меня за все?

 О н а: За что именно, любимый?

 О н: Ну хотя бы за то, что я тебя убил?

 О н а: За это — да.

 О н: А за что — нет?

 Она хочет ответить, но он, не слушая, нажимает на спусковой крючок. Звучит выстрел. Картечь пробивает ее насквозь, видно, как разрывается халат на ее груди, выпуская снаряд из тела наружу.

 О н: Картечь?.. Кто же это зарядил ружье? Ведь оно висело тут семь лет незаряженное. Дядя Альберт подарил мне его на свадьбу. Оно тогда точно было не заряжено. Я сразу повесил его на стену, и никто никогда им не пользовался. Странно…

 Между кулис появляется голова сыщика.

 С ы щ и к: Странно, странно…

 О н (не видя и не слыша сыщика, рассуждая сам с собой): Ну что ж, знать, судьба у нее была такая…

 Вешает ружье обратно на стену и уходит на кухню. Зрителям слышно, как он ставит на плиту сковородку, разбивает яйца, насвистывая траурный марш. Через минуту доносится шкворчание яичницы.

 С ы щ и к (выходя из–за кулис на сцену): Убийство… Я всегда чую преступление заранее…

 Он направляется к телу, лежащему на кровати. Под ней уже видно большое пятно крови на покрывале. Сыщик трогает ее за руку, нащупывая пульс.

 С ы щ и к: Мертва, конечно… Как и следовало ожидать… Ну что ж… Нужны свидетели преступления.

 Он подходит к краю сцены, пытаясь разглядеть в полумраке лица зрителей.

 С ы щ и к: Кто–нибудь видел, как свершилось преступление? Есть очевидцы?

 Зрительный зал отвечает ему гробовым молчанием.

 С ы щ и к: Я спрашиваю, есть ли очевидцы преступления?

 З р и т е л ь (из первого ряда): Есть!

 Зритель встает и поднимается на сцену. Это пожилой пузатый мужчина в дорогом костюме.

 З р и т е л ь: Я очевидец.

 С ы щ и к: Прекрасно! Расскажите, что вы видели.

 Зритель открывает рот и успевает произнести «Я…». В тот же момент звучит выстрел. Пуля попадает зрителю прямо в лицо, отчего задняя часть его головы отламывается, и куски черепа падают куда–то за сцену. Слышно как взвизгивает женский голос в первом ряду. Зритель, покачнувшись, падает столбом вперед (вопреки направлению полета пули), под ноги сыщику.