Я в любовь нашу верю...

— Четыре!.. Пять!.. Шесть!.. — вторили ей Ами и Мако, покатываясь со смеху, пока Усаги, выронив подарок, орала благим матом со слезами на глазах.

— Семь!.. Восемь!.. Девять!.. — поддержал традицию Шинго, подпрыгивая на месте.

Цукино с трудом вытерпела двадцать два дергания, и когда Рей, наконец, отпустила ее, заревела в голос, накрыв ладонями пылающие адским пламенем уши, которые казались ей на данный момент не меньше слоновьих.

— А-а-а-а!!! Зачем ты это сделала, Рей?! Бо-о-о-ольно! — протянула она, продолжая хныкать.

— Ну-ну, такая большая, а все плачет, — наиграно покачала головой Хино, переглянувшись с другими. — Традицию надо соблюдать беспрекословно. Ты еще скажи спасибо, что не Мако дергала.

— А когда твой День рождения, Рей? — поинтересовалась в свою очередь Усаги и, убедившись, что уши уже точно не отвалятся, убрала руки.

— Семнадцатого апреля. А что?

— Ничего. Я запомню, — мстительно пообещала блондинка, а в следующий момент, вытерев слезы, пригласила девушек в свою комнату — подарки рассматривать.

И тут снова отличилась Хино.

— Что это?! — Цукино держала на вытянутых руках нечто миниатюрное, бело-розовое, кружевное, с кучей лямок.

— Ну, ты же уже взрослая девочка, должна догадаться! — хитро заметила Рей, и Усаги под ее взглядом покраснела, как помидор. Ами, кстати, тоже.

— Нет, не должна! — потребовала ответа именинница, и брюнетка, бросив на нее снисходительный взгляд, сказала:

— Это ажурный пояс для чулков. Вот так надеваешь его, а на вот эти резинки пристегиваешь чулки. Очень красиво и чувственно и, зуб даю, такой вещи в твоем гардеробе явно нет.

— Э-э-э… — протянула Усаги, заливаясь краской пуще прежнего и мысленно желая надеть это адскую конструкцию Рей на голову. — Спасибо.

Цукино поспешила отложить этот подарок в сторону и взялась за подарок Ами. Как и следовало ожидать, это была книга. Но, к облегчению именинницы, не какое-нибудь заумное чтиво, а роман о любви в красивой обложке, где в страстных объятиях сплелись загорелый брюнет и хрупкая блондинка. Усаги тут же усмотрела в этом тонкий намек на себя и Такседо Маска и даже представила их обоих на месте месте этих героев. Парень представлялся, но вот вместо себя любимой на изображение упрямо накладывалась Минако. Тьфу!

Поблагодарив Мицуно за подарок, Усаги переключилась на торт Мако, что выглядел весьма аппетитно и так и манил попробовать кусочек. Цукино даже потянулась к нему, но услышала тихий голос Ами:

— Может, потерпишь до пикника?

Девушка скосила взгляд в сторону подруги и недовольно поинтересовалась:

— Что, даже попробовать нельзя?

— Вот задуем свечи, тогда и и попробуешь. Не переживай, я отрежу тебе самый большой кусок, — по-матерински наставительно сказала Макото, и Усаги пришлось усмирить свои желания получить все и сразу.

В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, заглянули.

— Привет!

Заметив рыжевато-каштановую копну волос, Цукино несказанно обрадовалась:

— Ты уже приехала, Нару? Проходи, я хочу познакомить тебя Рей и Ами.

Когда все, наконец, были представлены друг другу, и Нару рассмотрела все подарки, полученные Усаги, Осака подарила школьной подруге серебряное колечко, покрытое иероглифами.

— Я купила его в храме, — пояснила девушка. — Оно заговорено на любовь. У меня тоже такое есть, — она потрясла перед Цукино своей левой рукой, на которой красовалось точно такое украшение, только с небольшим ограненным цирконием. — Ведь это так важно — найти человека, которого ты полюбишь всем сердцем.

И снова Усаги вспомнила о своем дорогом Такседо. Ей казалось, что влюбленность в него крепла в ее сердце с каждым днем, с каждым недолгим мгновением, проведенным вместе. Цукино безумно хотелось, чтобы Такседо Маск или Мамору, кем бы он ни был, принял участие в ее празднике жизни, но, увы, нельзя получить все и сразу.

«В любом случае, всему свое время», — решила девушка и вслух произнесла, обращаясь к подругам: — Может, уже поедем? Я проголодалась.

Все горячо поддержали ее инициативу и направились в кухню, чтобы уложить все в корзинки для пикника. Мать Усаги уже приготовила много вкусностей, и Цукино к стыду услышала, как громко заурчал ее пустой желудок, реагируя на ароматные блюда в лоточках. К счастью, никто это никак не прокомментировал, и именинница, пользуясь небольшой суматохой на кухне, шмыгнула в коридор, чтобы проверить, не поступили ли какие-нибудь сообщения на ее аккаунт в Mixie*.

Пролистав цветистые поздравления, Усаги наткнулась на сообщение, оставленное вчера ночью. Сердце у нее сделало кульбит и подкатилось к горлу. Это было послание от Такседо.

Дрожащими пальцами Цукино провела по экрану, открывая сообщение, и прочла следующее:

«Дорогая моя Сейлор Мун!

Я не могу перестать думать о тебе. Ты осветила мой путь во мраке, словно Луна на ночном небосклоне. Моя роза без шипов, дай мне шанс увидеть тебя еще раз. Буду ждать тебя завтра вечером на причале. Дай надежду моему истосковавшемуся по тебе сердцу!

Навеки твой, Такседо Маск»

Усаги заалела, как та самая роза, о которой шла речь в сообщении и взволнованно задышала. Руки затряслись мелкой дрожью, над губой выступила испарина. Вот это да! Такседо послал ей любовное послание в Интернете! Цукино перечитала его еще и еще, а затем вошла на профиль отправителя. Да, это был точно он, только вот лица Усаги никак не могла разглядеть, как бы ни пыталась.

— Что ты там делаешь? — раздался за спиной голос Нару.

— Да так… Ничего. Какой-то Такседо Маск прислал мне сообщение, — как можно безразличнее протянула Цукино, махнув рукой.

— О, вот как? — произнесла Осака. — А мне он тоже вчера прислал сообщение.

— Что? — Усаги показалось, что она ослышалась и резко повернулась к подруге, задев ее хвостиками.

— Ну вот, смотри, — Нару что-то ткнула в своем смартфоне и показала Цукино.

Сообщение было идентичным. Блондинке даже сравнивать не надо было. С того же аккаунта отправлено, тот же текст. В душе Усаги взыграли недоумение и ревность — что это значит? Почему ее Такседо Маск рассылает сообщения всем подряд? Нет, конечно, Нару не всякая там, но все равно обидно. Он ведь знает ее имя, не так ли? Тогда почему не отправил послание от имени Мамору? Конечно, Чиба все еще раздражает ее своей манерой поведения, но он ведь все равно остается ее дорогим Такседо! Значит, это обман, и письмо отправлено не ее возлюбленным!

— Ах, а не все ли равно? Кто-то балуется, — раздраженно бросила Усаги и, с трудом совладав со своими эмоциями, улыбнулась: — Уже все готово? Можно идти? А то я таааак проголодалась, — она многозначительно похлопала рукой по животу и тут же направилась к выходу, где стоял автомобиль матери Нару с личным водителем.

Осака проводила подругу взглядом и пожала плечами:

— Тебе, может, и все равно, а для меня все серьезно, — с этими словами она открыла окошко нового сообщения и набрала следующий текст: