Я вам любви не обещаю

Гришка закончил свой рассказ далеко за полночь, скрипело перо секретаря, торопливо записывающего показания. Сделав писцу знак выйти, Залесский остался наедине с убийцей горничной. Впрочем, не только горничной, но и князя Одинцова. И пусть, сидящий перед ним детина, лишь послужил орудием, именно он влил яд в вино, коим был отравлен князь.

— Три дня тому назад в слободе убили и ограбили тюремного надзирателя, — тихо заговорил Залесский. Мне надобно раскрыть дело, а тебе всё одно терять уже нечего.

— Не, ваше благородие, — ухмыльнулся Гришка, — этот грех на душу я не возьму.

— Наказание можно понести по-разному. Можно в остроге десяток лет отсидеть, да и выйти, а можно на каторгу, по зиме пешком в кандалах, да и дойдёшь ли? — приподнял тёмную густую бровь жандарм.

— Не вы ли поспособствуете? — осторожно осведомился Гришка.

— Я могу и тому и другому способствовать, — отозвался Залесский. — Тебе решать.

Гришка задумался. За тюремного надзирателя, учитывая все его подвиги, много не добавят, а вот пешком в кандалах в лютые сибирские морозы и впрямь не хотелось.

— Слово даёте? — спросил он.

— Даю, — тихо молвил Залесский.

— Ладно уж, зовите писаря вашего, буду дальше каяться, — кивнул Григорий.

Дождавшись конца исповеди, Сергей Андреевич вернулся к себе. Поручик спал на стуле, уронив голову на сложенные на столе руки. Бутылка была пуста. Залесский потряс его за плечо: «Совсем мальчишка ещё», — вздохнул жандарм, насилу добудившись своего невольного гостя. Подставив офицеру плечо, Сергей Андреевич довёл того до служебного экипажа. У гостиницы он сдал поручика с рук на руки швейцару, после чего отправился в свою холостяцкую квартиру.

Ложиться в постель не стал. Всё одно, сна не было ни в одном глазу, несмотря на чудовищную усталость от событий ушедшего дня, а поутру ещё предстояло объясниться с княгиней.

На улице бесновалась метель, бросая пригоршни колючего снега в приоткрытое окно, что удерживала сильная мужская рука. Сергей Андреевич курил сигарету за сигаретой, морозный ветер тут же подхватывал табачный дым и уносил вслед за белыми вихрями вьюги куда-то в сторону Финского залива. Под утро пурга улеглась, оставив сугробы под стенами домов, да в узких проулках.

Залесский побрившись, умывшись и переодевшись в штатское, отправился на Литейный. В десять утра он стоял под дверью в апартаменты графа Бахметьева. Учитывая, что нынче воскресенье, стоило ожидать, что Георгий Алексеевич на службу сегодня не собирался. «Но так даже лучше», — вздохнул Сергей Андреевич и постучал.

Степан, отворивший двери, сначала его не узнал, а поняв, кто перед ним, тотчас нахмурился, но в квартиру впустил и поспешил с докладом к хозяевам.

— Я смотрю, Сергей Андреевич, ежедневные визиты к нам уже вошли у вас в привычку, — нахмурился Бахметьев, поднимаясь с кресла навстречу нежданному гостю, но протянутую руку всё же пожал, хоть и с видимой неохотой.

Вера Николавна смотрела на него настороженно, лишь кивнула едва заметно в ответ на приветствие.

— Боюсь, я пожаловал к вам с дурными вестями, — вздохнул Залесский.

— Напомните, когда это вы добрые вести приносили? — язвительно осведомился Георгий Алексеевич.

Проигнорировав злой сарказм, Сергей Андреевич продолжил:

— Вера Николавна, мне очень жаль, что именно мне приходится сообщать вам о том… Ваша горничная Катерина была убита вчера вечером у гостиницы Знаменская.

Вера тихо охнула, прикрыв рот ладошкой.

— Как же так? — смахнула она слезы, выступившие на глазах. — Я думала она с Амином, — перевела она взгляд на Бахметьева.

— Убийцу поймали, и он уже дал показания, — опустил ресницы Залесский.

Предстояло самое трудное, признать свою вину и принести извинения.

— Господи, да кому же Катюша могла насолить? — поднялась с дивана княгиня и неосознанным жестом схватилась за руку Бахметьева. Наблюдая, как переплелись пальцы графа и madame Одинцовой, Залесский с трудом сглотнул ком в горле.

— Убийцей оказался ваш бывший лакей, некто Григорий. Он также признался, что добавил яд в вино вашему супругу по наущению племянника князя Одинцова господина Караулова. Вера Николавна, я приношу вам свои извинения, — отвёл взгляд Сергей Андреевич.

— Полагаете, ваших извинений будет довольно? — вздёрнул бровь Бахметьев.

— Жорж, прошу тебя, — тихо одёрнула его Верочка. — Не надобно… Я принимаю ваши извинения, Сергей Андреевич, — повернулась она к Залескому. Но всё же надеюсь, что никогда более вас не увижу.

Залесский кивнул, признавая правоту её слов.

— Этот ваш Григорий истинный душегуб, — посмотрел он прямо в глаза Бахметьева. — Представляете, он и тюремного надзирателя порешил с целью наживы!

Уголки губ Георгия дрогнули в неком подобии улыбки:

— Что ж я рад, что вам удалось раскрыть дело, — многозначительно заметил он.

— За сим, позвольте откланяться, — наклонил голову Залесский.

— Сергей Андреевич, — остановила его Вера, — означает ли то, что все обвинения с меня сняты, и я могу покинуть Петербург?

— Безусловно, сударыня, с приставом по следственным делам я сам всё улажу, — откланялся жандарм.

Оставшись наедине с Георгием, Вера приникла к нему в поисках утешения. Радость от известия, что она отныне вне подозрений, затмила весть о смерти Катерины. И даже то, что истинный виновник гибели Одинцова установлен и вряд ли теперь избежит заслуженного наказания, нисколько не утешало.

— Ну, будет, будет, душа моя, — склонился к ней Георгий. — От судьбы не уйдёшь.

— Не надобно было отпускать её, — всхлипнула Верочка. — Глупенькая, куда же её за поручиком понесло? Жорж, я хочу уехать, — подняла она на него заплаканные глаза.

— Далеко? — нахмурился Бахметьев.

— В Покровское, думаю там Катю схоронить.

Георгий выпустил её из объятий и прошёлся по гостиной, запустив пальцы в густые кудри.

— Я не могу сейчас службу оставить, — повернулся он к ней.

— А я и не прошу тебя оставить службу, — поджала губы Вера, — но то, что я живу здесь с тобой в высшей степени скандально, тем более что срок траура ещё не истёк.

— Неужели тебя заботят такие мелочи?! — едва не взорвался Бахметьев.

— Это не мелочи, Жорж. Увы, с мнением общества приходится считаться.