Я вам не Сталин… Я хуже! Часть вторая: Генеральный апгрейд

Заглянув в кабину, вспомнил из «послезнания»:

«Прицелов было два. Первый длинный, оптический (не помню как назывался). Труба проходила сквозь козырек, а в ней перекрестье. На трубе был установлен второй, небольшой коллиматорный прицел. Мы в полку огонь открывали метров с 50-70, заклепки видно, там с любым прицелом не промахнешься. С 200 метров мы никогда не стреляли, далеко».

Вспомнив и название, приказываю:

– Оптический прицел – «бьющей пилота в лоб, один раз, больно¹⁵¹» - отправить вслед за ШКАСами.

По новым наставлениям, огонь должен открываться с дистанции не более ста – ста пятидесяти метров, а лучше ещё ближе, поэтому за глаза хватит и одного коллиматорного прицела.

Как лощадь похлопав самолёт по капоту:

– Вместо М-63 установить М-64 - это уж первым делом!

Начиная с марта, Пермский моторостроительный завод начнёт выпускать по две сотни таких в месяц.

Больше как на грех ничего в голову не приходило, а хотелось – от слова «очень».

Смотрю, неподалёку тусуются двое, явно причастных к самолёту граждан, внимательно наблюдающих за всем происходящим и слушающих, но старающихся особо не отсвечивать перед начальством.

Решительным шагом похожу у ним, и:

– Товарищи! Вы имеете какое-то отношение к этой машине? Какое именно?

Один из них в военной форме и с кубарями майора ВВС на петлицах - неумело козырнув мне, довольно скомкано представился:

– Да, товарищ Сталин. Я – представитель военной приёмки на Заводе № 21, Белоусов… Эээ… Евгений Васильевич.

Другой, в лётной форме - хотя и без знаков различия, но с хорошо заметной строевой выправкой - чётко поднёс ладонь к шлемофону:

– Лётчик-испытатель, Начальник лётно-испытательной службы Завода №21 Фокин.

Что за дела, думаю?

Потом дошло: конструкторское бюро Пашинина на этом заводе разогнано, а сам главный конструктор за саботаж выпуска И-180 - расстрелян вместе с директором Ворониным за злостный саботаж в пользу наиболее вероятного противника. Так что видимо, никого больше не нашлось представлять серийный истребитель в столице.

Ладно, работаем с этими.

Спрашиваю:

– Товарищи! Что ещё можно сделать, чтоб без снижающей серийный выпуск большой переделки - максимально увеличить лётно-технические характеристики этого самолёта? И в первую очередь его боевую скорость?

Недолго думая, военпред уверенно отвечает:

– Могу предложить установку мотора с более длинным валом – чтоб улучшить аэродинамику передней части самолёта и фанерную обшивку вместо полотняной.

Надо обязательно сказать, что при Реципиенте в представители военной приёмки на заводах, кого попало не брали!

Некоторых из них, по праву можно считать соавторами выпускаемой боевой техники. Как например Козырева - военпреда Харьковского танкового завода № 183.

Про Белоусова у меня ничего в «послезнании» нет, но готов поставить «Кемску волость» об заклад – что за спиной у него, что-то «высшее» и несколько лет производственного стажа на предприятиях НКАП. Это – прямо на лице у него написано.

И всё же интересуюсь:

– Это – ваше личное мнение, какие-нибудь теоритические предположения или выводы из каких-нибудь опытно-экспериментальных работ, товарищ Белоусов?

– Если Вы, товарищ Сталин, про «мотор с удлинённым валом» - то конструкторское бюро завода такого двигателя не дождалось. Поэтому о лётно-технических характеристиках самолёта с ним - можно только предполагать…

Мелькнула мысль:

«Надо срочно озадачить Наркомат моторостроения об выпуске М-64 именно с удлинённым валом!».

– …Что же касается фанерной обшивки вместо полотняной, то такая – толщиной два с половиной миллиметра, летом 39-го года устанавливалась на И-16 «тип 24» с заводским номером «1721103».

– Ну, и…?

– Самолёт показал максимальную скорость 489 километров в час, против 462 у серийного.

Часто заморгав, восклицаю:

– На двадцать километров быстрее? Почему не ввели фанерную обшивку на серийных моделях?

– Мне это неизвестно, товарищ Сталин.

В который раз уже подивившись порядкам, при которых потраченные на технические разработки средства, даже при их явной пользе - не внедрялись, а щедро сливались в унитаз недрогнувшей рукой какой-то тупой сволочи, спрашиваю:

– У Вас всё, товарищ Белоусов? Или, ещё что-то есть?

Тот, задумчиво:

– Пожалуй всё, товарищ Сталин. Разве что стоит попробовать добиться лучших пикирующих свойств самолета, установив стабилизатор с небольшим положительным углом атаки.

Кивнув, соглашаюсь с ним:

– Обязательно надо! Ведь, германский Мессершидт-109, особенно превосходит И-16 в скорости пикирования. И не только нашего – старого, доброго «Ишака»… Даже британский «Спитфайер»! А возможность в любой момент свалить из боя пикированием, порождает у германских лётчиков самоуверенность - переходящую в нахальную наглость и гипертрофированную агрессивность.

Окончательно приняв решение, протягиваю руку и крепко жму его ладонь:

– Поздравляю, товарищ Белоусов! Вы назначаетесь Главным конструктором завода №21.

Не отходя «от кассы», кую железо, пока оно горячо:

– Слушайте задание ГКТиО: в кратчайшие сроки разработать новый тип истребителя И-16 и организовать его производство в утверждённых позже количествах и с соответствующим качеством.

Оставив бывшего военпреда, а ныне – Главного конструктора крупного авиазавода стоять с отвалившейся челюстью и выпученными глазами, вновь подойдя к самолёту, любовно погладил его по капоту и вполголоса произнёс:

– В бой как говорится «идут одни старики». Ещё повоюем с тобой, дружище!

Блин. Чего-то не хватает…

Ах, да!

Звучного бренда.

– Назовём этот тип И-16…

Уже привычно напряг своей незаурядный гений и вдруг совершенно неожиданно для самого себя, выдал:

– …«Крыс»!

А то всё – «Ишак», да «Ишак»…

АбЫдно, панЫмаешь!

Сами вы это слово.

Народ шутки юмора не понял:

– А почему «Крыс», товарищ Сталин?

В ответ, уважительно потрогав за ствол 12,7-ми миллиметрового пулемёта БС:

– Потому что самец!

Больше вопросов не было.

При одинаковой мощности двигателя - 1200 «лошадей», бой «Крыса» (вес 1900 килограмм) против «Ме-109 Ф-2» (вес три тонны), будет напоминать драку бультерьера с немецкой овчаркой:

Та – сколько угодно может вокруг него кругами бегать и лаять: если бультерьер не спит – ничего у неё не выгорит… Тот тоже её не догонит, поэтому ему остаётся только глухо на неё рычать. Но не дай Маркс, «длинноногая» ложанётся - приблизится слишком близко или потеряет скорость…