Я вернулся за тобой

— Зачем ты это делаешь?

— Вырабатываю рефлекс.

— Придурок.

— От такой же слышу. И ты идешь к Марчелло,

потому что иначе завтра в Москву не улетишь.

— То есть за свои слова ты не отвечаешь? И завтра не планируешь меня отпускать?

— Сама уходить не захочешь, — поворачивается он, обжигая меня взглядом, опуская взгляд на стоячие соски. – Ты уже не хочешь. А в Москву едешь, чтобы порвать с Алексом.

— Но это не значит, что я собираюсь оставаться с тобой.

— Давай будем честными, — толкает он меня к стене и массирует грудь, от чего я закусываю губу и отворачиваюсь. – Это был лучший месяц в нашей жизни. Мы развлекались. Мы танцевали всю ночь на пролет, а потом отсыпались. Мы смотрели твои любимые фильмы, мы жили так, как мечтали. И ты откажешься от этого? Не верю… Мы можем жить так все время. Я могу обеспечивать тебя. Я люблю тебя, — оттягивает он мою губу и вжимается своим ртом, всовывая язык. И я целую его, даже не думая сопротивляться. Настолько привыкла к его телу, которое регулярно об меня трется. – В чем я не прав. Где я солгал?

— Прекрасно рассказанная сказка. Но что будет, когда ты не сможешь удержать руль? Что будет, если ты разобьешься? Что будет, если деньги снова встанут между нами. Не думал об этом, — понимаю я.

— Этого не будет.

— В этом и проблема, Мирон. Ты не думаешь о будущем. Ты не веришь в планирование. Ты живешь здесь и сейчас, не думая о завтра. А оно наступит. Так же неизбежно, как прилив. Но знаешь. Давай сегодня не говорить о завтра. Потому что сегодня мы здесь. Вместе. Радуемся жизни и любим.

— Любим?

— Иначе быть и не могло, — улыбаюсь я, целую его, поддаваясь всем телом, чувствуя, как оно звенит от возбуждения, а внутри все переворачивается.

— Ты останешься со мной. Можешь быть уверена…

— Пусть будет так, — киваю я, уже устав его убеждать. Мирон замечательный, с ним действительно весело, интересно, с ним живешь одним днем, ругаешься, миришься, словно бороздишь неукротимый океан на шлюпке. Только даже самый заядлый моряк хочет вернуться на землю. Даже если своей уже давно нет.

* * *

Рейчел больше со мной не разговаривает, да и ясно, после того, как Мирон стал за мной заезжать, а ее игнорировать. Но другим девчонкам было все равно, поэтому именно с ними я веселилась в этот вечер. Выпивала, смотрела на море, которое теперь неизвестно, когда увижу. Разве что на фотографиях, которые мы делаем с Мироном каждый день.

Он приносит мне бокал шампанского, когда я остаюсь одна, и садится на скамейку рядом, смотрит на меня, молчит.

— Хватит думать.

— Я не думаю, я веселюсь, — поднимаю я бокал и выпиваю залпом. За месяц почти ежедневных попоек я уже не так восприимчива. Особенно если закусывать.

— Джулиан больше не трогал тебя.

Смотрю на Мирона, улавливая на скуле уже пожелтевший синяк. Он действительно подрался с моим руководителем, когда тот в очередной раз хотел меня накачать. Просто я не могла фотографироваться топлес, как делали это остальные девочки. Мирон тогда приехал раньше и, заподозрив неладное, выкрутил Джулиану руки, вызвал тем самым крупный скандал.

Нет, компания не стала разрывать со мной контракт, им не выгодно. Но больше работать со мной они не будут.

— Не волнуйся, больше никто меня не тронет. Сомневаюсь, что какая-нибудь еще косметическая фирма согласится подписывать со мной контракт.

— Подпишет. Я же обещал тебе.

— Да, я помню все твои обещания.

— Саша, – уже злится Мирон, убирает у меня бокал и ведет в какую-то комнату. Как будто сегодня у меня выбор есть. Завтра да, сегодня – нет. – Я не понимаю тебя. То ты готова чуть ли не на шею мне прыгать, то ты дерзишь и делаешь вид, что мы это ничто.

— А что мы такое? — в свою очередь задаю я вопрос. – Ты шантажировал меня, я пыталась не отчаиваться. Ты выводишь меня на эмоции, я поддаюсь тебе. Ты требуешь выполнение всех желаний, я подчиняюсь. Тогда скажи мне, о каких «мы» идет речь.

— Это все напускное. Ты прекрасно знаешь, что иначе до тебя не достучаться.

— А ты пытался? Пытался хоть раз со мной поговорить? В этот месяц мы круто повеселись, отдохнули, мы с тобой словно на американских горках прокатились. Захватывающе и круто. А дальше что? Жить так всегда.

— Ну тебе не угодишь. Ты была недовольна, когда у нас не было денег.

Теперь ты не довольна, что их много и можно заниматься, чем хочешь.

Я смеюсь. Громко. Надрывно. Болезненно.

— Мирон. Мирон. Неужели ты меня настолько плохо знаешь, неужели я действительно произвлжу впечатление настолько недалёкой, глупой сучки, которой нужны только деньги. Ведь я хотела быть с тобой! Я хотела уехать с тобой. И мне было бы действительно плевать, сколько мы бы получали. Вместе мы бы…

— А потом появился бы очередной Алекс, – выговаривает он зло. – Волшебник пидорас в голубом вертолете. Как долго бы продержалась наша любовь, захоти ты большего. Как долго продлилась бы наша любовь, получи ты возможность иметь больше. А я бы не смог простить, Саш, — дергает он меня на себя. – Я бы убил тебя. Потому живу тобой, задыхаюсь без тебя.

— Мирон…

— Но теперь все хорошо. Теперь мы вместе, зачем задумываться о том, что будет, зачем жить прошлыми обидами, ведь сейчас мы вместе. Любим друг друга. Любим ведь.

— Любим, — киваю я болванчиком и не могу успокоиться, не могу довериться ему окончательно, потому что американские горки не гарантия счастья. Они лишь мимолетное удовольствие, которое забудется тут же, стоит прийти домой, к примеру, и увидеть горы грязной посуды.

Но раз так, то я подумаю об этом завтра, а сейчас я просто хочу показать Мирону, насколько благодарна за этот месяц счастья. Мимолетного, но такого прекрасного.

Обнимаю его за шею, тяну на себя и спиной падаю на кровать.

— Саша, – целует он меня, скользит губами ниже, находит сквозь купальник грудь, оголяет ее и прижимается к соску, сводя меня с ума. И я уже напрягаюсь, ведь Мирон как обычно оставит меня неудовлетворённой, но он внезапно стягивает свои шорты, раскаленным членом касается внутренней стороны бедер и шепчет хрипло, рвано.

— Скажи, что любишь меня. Скажи, что ты моя.

Стираю пот с его лба, целую в губы, улыбаясь напряженно.