Я всегда буду с тобою

Был обычный осенний день вроде тех, что в сравнении с летними не такие жаркие, но и на сырые, пасмурные, промозглые, хмурые дни поздней осени совсем уж не похожи. Этот постепенный переход от одного времени года к другому Марк очень любил, а теперь, когда прекрасное свежее утро, солнечная погода и легкий, нежный ветерок, игравший еще зелеными листьями деревьев, задавали хорошее настроение на весь день, он стал любить его еще больше. Ко дню правда начинало порядочно припекать, так что тротуары, трассы, крыши домов, поверхности машин нагревались до такого состояния, что буквально излучали жар. Но каждый кабинет и каждая аудитория университета были оборудованы мощной сплит-системой, так что на территории университета, где Марк проводил время с восьми тридцати утра как минимум до раннего вечера, все время была умеренная температура. А вечером погода снова сжаливалась над миром. Этим ранняя осень и отличается от лета: днем жара ничем не уступает летней, а порою даже превосходит. Но вот утром и вечером от духоты не остается и следа, которые еще месяц назад доводила людей до изнеможения.

Итак, был обычный осенний день, а точнее, понедельник двадцать седьмого сентября. Эту дату Марк запомнил хорошо. Обычный день не отличался от многих, предшествующих ему: он был теплый, на синем небе-настолько синем, что если продолжительно смотреть на него, начинают болеть глаза, ослепительно сверкало расплавленным золотом блестящее солнце. Маленькие, перистые облака, лениво плывущие по небу, не могли закрыть своими нежными, пуховыми тельцами, играющий бликами на отражающих поверхностях, свет. Но Марка меньше всего волновала сегодня погода. На двадцать седьмое число был назначена контрольная, предназначенная для подведения итогов предварительной аттестации. Он долго к ней готовился, и вот момент настал. Написав ее за двадцать две с половиной минуты, он даже был слегка разочарован легкостью, с которой он справился с заданием. Из чувства приличия он посидел еще десятка два минут, развлекая себя тем, что задерживая дыхание, следил, когда секундная стрелка пробежит полный круг. Наконец, исчерпав весь запас терпения, он положил бланк с черновиком преподавателю на стол, вышел из аудитории и, напевая про себя строки из когда-то услышанной им песни Эглисиаса, направился по коридору до лестницы и затем вниз.

И тут он увидел ее. Он увидел ту самую девушку, с короткой стрижкой, которая так ему нравилась. На какую-то пару секунд Марку показалась, что это не она, что он ее с кем-то путает. Да, да! Та девушка из приемной комиссии была выше. И скулы у нее менее выдавались. Но присмотревшись к ней, Марк понял, что сомнений быть не может. Это точно она! Такая же завораживающе красивая, как и в первый день, с какой-то особенной грацией в движениях, она не спеша поднималась по лестнице, с скучающим видом, слушая болтовню нескольких модных парней и красивых девушек, очень похожих между собой стилем одежды и кучей косметики. Но его( так про себя он уже называл ее) «знакомая» разительно выделялась среди них. Хоть она, подобно многим, использовала некоторые ежедневные «навороты», все же чувствовалась какая-то простота, отсутствие фальшивой, неестественной утонченности, напускного позерства, свойственного людям обоих полов в любом возрасте. Почти с первых мгновений Марк понял, что свою внешность она не пытается использовать как средство привлечения чужого внимания. Парадоксально, но именно этим она и притягивала к себе. Не болея желанием обращать на себя восхищенные взгляды, ее поведение казалось естественным, возможно, даже немного грубоватым. В этом был своего рода шарм.

Все эти мысли промелькнули в голове Марка в одно мгновение, одно за другим. Он быстро окинул ее едва не выдающим заинтересованность взглядом. На ней было облегающее все ее тело черное платье, заканчивающиеся чуть пониже ягодиц, она не закрывала рук, так что они были оголены до самых плеч. С интересом Марк посмотрел на татуировки на обоих руках: в виде куста роз на кисти, около локтя. На левой и на правой на бицепсе. Что конкретно было изображено Марк рассмотреть не успел; девушка неожиданно подняла на него спокойные глаза. Марку стоило больших усилий надеть на себя маску безразличия, ибо в отличии от девушки, безразличие его было напускным. Но, как было сказано ранее, он обладал весьма впечатляющими артистическими способностями, так что ему это удалось. Под стать коротковолосой красотке, он смерил ее пустым взглядом. Но, только оказавшись спиной к толпе, он не без досады усмехнулся. «Сука» – обозвал он ее про себя. «Скорее всего я лишь напридумывал себе, в действительности же она ничем не отличается от остальных, не меньше всех позерничает. Не может она мне нравится, я ведь самовлюбленный эгоист, больше всех обожаю себя» – заключил он, но сам этому не верил. Остаток пары он провел в столовой. Склонив голову над уже остывшим кофе. У него то и дело возникало желание побродить по коридорам, обойти все здание. Он говорил себе, что просто устал от сидячего образа жизни, что к тому же еще не видел здание полностью, но как ни старался себя обмануть, какие бы доводы в пользу необходимости прогулки не приводил, прекрасно понимал, что все это пустословие. Он просто хотел еще раз увидеть ее, еще хотя бы раз. От такой слабости он скрипел зубами и упорно боролся с соблазном. Пара прошла и Марк встретил вымотанного Макса, так и не поддавшись «слабости». Правда, направившись затем домой, он от такой воздержанности почувствовал себя только хуже. Несомненный успех в контрольной его больше не радовал. Весь день ему теперь казался невыносимо долгим и тягостным. Он словно томился, в ожидании чего-то, при этом сам он не понимал чего. Занятие в театральной студии вечером в университете так же его не радовало. Он лишь сидел в кресле, в глубине актового зала, с пустым взглядом, уставленным на сцену и репетировавших на ней студентов. Все они были ему знакомы, со всеми он ладил. И потому их сейчас удивляла отчужденность их товарища по театральному мастерству. Они звали его на сцену, интересовались его настроением, но он лишь отнекивался, да увиливал от вопросов ничего не значащими ответами, так что вскоре его оставили в покое. С все быстрее нарастающем сомнением к нему приходило и понимание неизбежного: ему явно импонировала эта высокомерная выскочка и чем решительнее он гнал от себя эту мысль, тем настойчивее она ему сверлила мозг. Скорее со злости на себя, нежели действительно так считая, Марк совершенно необдуманно назвал ее выскочкой. Осознав это он усмехнулся. В конце концов, что это он так завелся то: может быть он с ней поговорит, и она окажется глупой, пустоголовой, он ведь совсем еще не знает ее. От этой мысли у него потеплело в душе. Пожалуй, он даже без всяких напрягов лишит ее своего внимания. И он, довольный собой, направился домой.

Дни летели за днями, превращаясь в недели, а Марк так и продолжал избегать своих чувств, не пытаясь в них разобраться и искал любой повод пересечься с той самой девушкой. Макс не мог не заметить такой перемены в друге. Поначалу он относился к этому, как к обычной интриге, в которых раньше у Марка не было недостатка и которые заканчивались спустя нескольких половых актов. Но постепенно он понял всю серьезность ситуации. Во первых, было очевидно, что она старше Марка. Во вторых, она явно не одного с бывшими пассиями Марка разряда, так что удивительно, зачем Марк вообще ходит вокруг да около нее. Он совершенно перестал быть тем ловеласом, которым его знал Макс. Он знал мнение Марка касательно нежных чувств к противоположному полу. Вообще, при всех достоинствах своего друга, он считал его излишне впечатлительным. Хотя этим он ему и нравился. Вот и сейчас ему казалось, что Марк попусту волнуется и накручивает себя. Желая помочь другу,

Макс запросто познакомился с той самой девушкой, подписался на ее аккаунт в инстаграме и прочих соцсетях, и скинул его Марку. Сказать что ничего не ожидающий Марк опешил, значит ничего не сказать. Однако тут он уже устоять не смог. Он наконец узнал ее имя: ее звали Анна Высокова. Он много раз произносил ее имя в слух и находил его очень красивым. Несомненно, – думал он. – оно как нельзя кстати ей подходит. С не меньшим интересом он рассматривал ее фотографии. Но дальше этого не шло. Дело встало на мертвой точке.

Один раз, в пятницу вечером, после пар, Марк с Максом сидели в кальянной. Они довольно часто сюда заходили, почти каждую неделю. И вот, сидя вдвоем они увлеклись пивом и, развалившись на диванах, лениво потягивали дым из кальянов, не торопясь беседовали. С того дня, как Макс поделился аккаунтом от страницы Анны с Марком, прошло два дня. За это время они об этом ни разу не говорили и между друзьями висело небольшое напряжение. С одной стороны, Марк был рад, что Макс лучше его самого понимает его мысли. С другой, он и хотел, и не хотел о ней ничего знать. А тут этот с аккаунтом. Вот что теперь ему делать? Но Макс сам начал неприятный разговор. Начал легко и непринужденно, так что у Марка сразу появилось чувство, что ни хрена Макс не понимает.

– Ну и что? – начал абсолютно спокойно он. – ты познакомился с этой самочкой?

Марку стоило огромных усилий, чтобы не съездить Максу по его бородатому лицу. Это же надо дойти до такой наглости, чтобы назвать Анну самочкой! Марк уже и забыл, что сам несколько недель назад назвал ее не бог весть как. Он проглотил возникшую злость и как можно спокойнее ответил:

– Нет. Не довелось как то.

– Если ты думаешь, что у нее плохой характер, то ты ошибаешься.– продолжал лениво выдавливать слова его подвыпивший собеседник. – Да, она конечно не святая матерь божья, но она нормальная, в меру честная, слегка грубая, но зато не разводит вокруг себя всякую пидорастню. Я уверен, что пообщавшись с ней, будучи даже беспристрастным в общении, ты бы остался ей доволен. Но это же не так, верно дружище? Мне кажется, что ты к ней отнюдь не беспристрастен. А раз так, – Макс всем своим крупным телом навалился на стол и заглянул своими осоловелыми глазами в глаза своему собеседнику, посмотрел спокойно, но скрыть от этого пытливого взгляда было невозможно ничего. – то я уверен, что ты, узнав ее поближе, останешься от нее в восторге.

Марк долго думал, задумчиво и напряженно вглядываясь в стоявшую подле него кружку, наполненную пивом. На кружке играли, отображаясь в искаженном виде, образы с большого монитора – за соседним столом играли в FIFA. Сделав большой глоток из кружки, он наконец ответил:

– Допустим. Ну и что с того. Я сам не понимаю, чего я хочу. Со мной такого никогда не было. Понимаешь никогда! – -с шипением сквозь зубы проговорил он. Его вдруг подорвало. Он много дней носил в себе тяжесть, словно к его шее привязали пудовую гирю. Теперь он с силой освобождался от нее. – бред это все. Я не верю в это, не верю! Не верю! – Он отпил еще пива, потом посидел пару секунд, аккуратно трогая пальцами лоб, словно там была здоровенная шишка. Макс уже с нескрываемым интересом следил за ним. За все годы что они дружили, еще ни разу Марк так не нервничал. Да, он вообще по характеру был впечатлителен и эмоционален, тем он и был интересен. А Марк тем временем продолжал – Ты же знаешь меня, Макс. Я не терплю подобной хрени и себе ее не позволяю. Так что со мной? Ответь мне пожалуйста, что со мной?

– Ответить, пожалуй, я тебе не смогу, – проговорил тихим, спокойным голосом рассудительный Макс. – но я могу подсказать тебе, как быть в этой ситуации. Хочешь разобраться в себе, хочешь выяснить причину твоего геморроя, тогда познакомься с ней.

– Ты же знаешь, это не просто дружеская привязанность, это…, я боюсь что это…

– Вполне может такое быть, – в тон ему сказал Макс. Для Марка эти слова означали крах его жизненной позиции, но, к своему удивлению, он совершенно не чувствовал разочарования. То ли спокойный, рассудительный голос его друга действовал на него так успокаивающе, то ли он рад все-таки был признать истину, только вот он сразу как-то упокоился, стоило ему убедиться в правоте доводов Макса.

– Черт, я ведь еще тогда, в приемной комиссии ее видел. – устало проговорил он. – С тех самых пор с головы не вылетело воспоминание. Это же надо так вляпаться. Сколько, ты говоришь, ей лет?

– Двадцать. – как обухом по голове двинул, вымолвил Ахмед.

– Красиво.

– И не говори. Она мало того, что старше тебя больше чем на два года, так еще и на четвертом курсе уже. Она взрослая Марк, понимаешь. У нее через годик другой жизнь может начаться. Мало ли, кого она повстречает. На хера вот ты ей нужен, только что оперившейся. Ты не смотри, что у тебя морда двадцатилетнего, это все равно не прокатывает. Ей не меньше других статус в отношениях нужен. Не будет же она ходить под ручку с каким-то первокурсником студентом. Тем более мажором. Ей же не хочется, чтобы про нее говорили, что она с тобой за бабки встречается.