Я всего лишь фантом!
Шрифт:
Парни с беспокойством наблюдали за ней. Ну что делает-то! Уже через минуту стали семафорить.
— Хорош уже! Вернется же сейчас.
Лена не обращала внимание на их призывы. Стояла и слушала. Пока трек не закончился. Потом нажала «стоп», открутила на исходную точку, медленно сняла наушники и вернулась в состоянии задумчивости. Ребята принялись теребить расспросами.
— Что там услышала?
Она пожала плечами. — Идите и сами узнаете. Какие проблемы?
— Ну ладно вредничать? У тебя глазки как у рыбки были. Ну скажи?
— Не скажу.
В коридоре послышались тяжелые шаги. Дверь открылась, на пороге
Ребята обменялись тревожными взглядами. Глухов развел руки в стороны: — Не, нормально? Олег, он ведь на нас подумал.
— Ага, без вариантов. — Сахно обратился к Лене. — Не понимаю, ты это специально сделала что ли?
— Нет. Я это сделала не специально. Я же открутила назад. Думала — не заметит.
— Спасибо и на том, утешила конкретно. И что нам теперь? По углам шарахаться? Оно надо?
Глухов насуплено взирал на виновницу: — Коля Никеев тоже думал… и без руки остался. Понты это конечно круто. Но при чем тут мы?
Лена резко поднялась.
— Не надо никуда шарахаться. Я сама решу этот вопрос.
Чуть поджав губы, окинула коллег насмешливым взглядом и вышла в коридор.
* * *
Она сидела на подоконнике неподалеку от лифта и ждала. Медсестра сказала, что Хоршев поехал куда-то вниз. Наверно в регистратуру. Значит скоро вернется.
— Ну и слюнтяи! Надо же…
Внутри всё бурлило. Обалдеть! Перепугались как зайчишки. Ой, на ножку им наступить могут! Ая-яй… И ведь никто ее не остановил! Хотя бы из вежливости. Она бы все равно пошла, но все же. Как же парни нынешние измельчали! Ничего мужского-то не осталось. Одни хиханьки.
Лифт зашумел, раздвинулись двери. Из кабинки боком, развернув широченные плечи выбрался Хоршев и пошагал вдаль. В руках держал историю болезни. Лена соскочила с подоконника.
— Хоршев, подожди.
Тот притормозил. — Ну?
— Это я твою музыку слушала. — Знаю.
Откуда он может это знать? Реально мысли читает что ли?
— И что теперь? Мне бояться надо?
Громила чуть повел плечом. — Мне все равно. — И двинулся дальше. Лена обескураженно смотрела вслед.
— Это не ответ. Можно конкретнее? — Нет.
Он потопал дальше и вскоре исчез в одной из палат. Девушка стояла в растерянности.
— Что нет-то? Ты вообще человек ли, Хоршев? Кто ты вообще?
* * *
Ирина шла в состоянии полного раздражения, близкого к гневу. Это уже ни в какие рамки не лезет. Только что пациенту перед операцией вкололи лидокаин в качестве местной анестезии. Чудом спасли! У больного на данный препарат была аллергия. А ведь перед операцией делали выписку из базы. Там почему-то была записана аллергия на новокаин. Заведующая уже проверила мед. карту, где был записан анамнез. Так и есть. Непереносимость лидокаина. То есть кто-то напутал при занесении информации в компьютер.
— Чертов битюг! Даже тут напакостил.
Толкнув дверь ординаторской, она огляделась, затем прошла во врачебную комнату. Нету!
— Где Хоршев?
— В спортзале наверно. Он
постоянно там торчит.Заведующая с трудом удержалась от нецензурного выкрика. Да что же это такое! Его еще и на рабочем месте нет! Ну всё…
Недавно в больничный спортзал поступило оборудование от спонсоров. Универсальный блоковый тренажер, штанга с максимальным весом в четыре центнера, разборные гантели, гири, еще что-то. Ирина интересовалась у главврача — кто спонсор? Но главный ответил уклончиво. В том плане что там не хотят афишироваться. Крайне редкий случай. Обычно спонсоры свою помощь выставляют напоказ. Чтобы все знали о благодеянии. В этом суть.
При подходе к спортзалу Ирина узрела двух молоденьких сестричек из терапии. Они с большим интересом заглядывали в щель приоткрытой двери, хихикали и односложно комментировали.
— О да-а-а!
Подойдя ближе, Ирина цыкнула на них. — Это еще что такое?
— Ой извините! — Зрительницы моментально ретировались. Заведующая проводила их сердитым взглядом, затем распахнула дверь.
Картина была и в самом деле завораживающая. На наклонной скамье расположился Хоршев, в спортивных штанах и такой же майке. В каждой руке держал по огромной гантели, весом по девяносто кг каждая. И сосредоточенно выжимал железо раз за разом.
Выглядел просто устрашающе. Ирина конечно знала, что ее непутевый интерн — человек могучий. Но в одежде это как-то скрывалось. А тут все как говорится — напоказ. Широченный торс, толстая шея. Громадные мускулы вздувались и бугрились при каждом движении. Казалось что еще немного, и они просто полопаются. Но этого не происходило. Хоршев работал словно робот, без видимой усталости. Вверх-вниз, вверх-вниз…
Ирина немножко оторопела от этого зрелища, но быстро пришла в себя.
— Так, ну-ка заканчивай! Разговор есть.
Здоровяк неспешно опустил гантели на пол и поднялся. Встал перед начальницей, привычно глядя куда-то вверх.
— Я слушаю.
— Это хорошо. Кто тебе разрешил в рабочее время тренировками заниматься.
Он хмуро процедил. — У меня обеденный перерыв.
— У врачей нет обеденного перерыва!
— Я не врач. Я интерн.
Ирина стиснула губы, чтобы не психануть. Совсем уже обнаглел!
— Ты ошибку сделал на Сафронове. Не ту аллергию записал. Мы его чуть не потеряли сейчас. Можешь объяснить, почему ты спутал лидокаин с новокаином?
Тишина.
— Отвечай!
— Я никогда ничего не путаю.
— Это ты так считаешь! В анамнезе одно написано, а в базе другое.
Хоршев молчал, угрюмо глядя поверх головы. Вид у него был надменный, едва ли не презрительный. Ирина вдруг ощутила, что эта гора мускулов считает себя сверхчеловеком. И заведующая отделением для него — не более чем докучливая муха. Она вскипела. — Вот как значит? Ну держись…
— Вот что! Ты тут кто вообще? Ты кем себя возомнил? Суперменом? Или бетменом? Так я тебе скажу. Ты не супермен! Ты просто большая куча мяса. Без мозгов. Никому не нужная и ни на что не годная. Ты только для себя живешь! Пользы обществу от тебя ноль. Просто паразит. Элементарный паразит! И когда тебя отсюда вышвырнут, то ни одна живая душа о тебе жалеть не будет. Понял? Вот так!