Я всего лишь фантом!

На срочном врачебном консилиуме было решено провести спленэктомию — хирургическую операцию по полному удалению селезёнки. Хотя это могло привести к резкому снижению иммунитета и как следствие — пониженная сопротивляемость к инфекционным заболеваниям. Причем протекают такие «побочные болезни» в крайне острой и тяжелой форме, и нередко приводят к летальному исходу.

Однако пациентка была настолько плоха, что решили на это «забить». Ибо сохранение части тканей органа могло вызвать еще большие проблемы. Москвину стали срочно готовить к операции…

В помещении ярко горел свет. Вокруг стола с пострадавшей столпилась целая бригада во главе с заведующей. Эту операцию она решила делать сама. Ассистировать — ее зам Лебедев. Рядом стоял врач-анестезиолог. И трое интернов. Случай сложнейший, пусть учатся.

Девушка незадолго до этого пришла в себя и испуганно взирала на происходящее, морщась от боли. Она была накрыта белой простыней, на ногах такие же белые тапочки-бахилы. Все уже готово, ждали только распечатку с противопоказаниями по анестезии.

Вдруг прошептала чуть слышно: — Я боюсь.

Ее стали успокаивать. — Все будет хорошо.

— Я не за себя боюсь. За ребенка. Мне кажется, что я умру. Может не надо?

— Ну как не надо? У вас внутреннее кровотечение. Его надо срочно остановить.

Попыталась улыбнуться. — Я понимаю, но… мне страшно.

Открылась дверь и в помещении возник Хоршев. Он тяжело протопал к заведующей и протянул листок бумаги. — Вот.

Ирина посмотрела текст и кивнула. — Можешь идти.

— Так. Начинаем. Делаем комбинированный наркоз. Тиопентал-натрий в вену и фторотан ингаляцией. Приступайте.

Анестезиолог стал готовить шприц. Хоршев мельком глянул на пациентку и повернулся к выходу. Но вдруг замер. Снова посмотрел на девушку, а точнее — на ее лицо. Чуть прищурился и хотел идти. И опять остановился. Женя смотрела прямо на него. Она с трудом прошептала:

— Я умру. Помогите мне.

Хоршев медленно кивнул. — Да, верно.

Анестезиолог уже растирал вену ваткой, готовясь к инъекции. Услышав эти слова, изумленно воззрился на парня.

— Ты что несешь?

Тот протянул ладонь, отодвигая врача от больной.

— Операцию делать нельзя. Она умрет.

Настала тишина. Все были в шоке. Первой опомнилась заведующая. Ринулась к Хоршеву.

— Выйди отсюда! Быстро!

Он качнул головой. — Я не дам делать операцию. — Затем обратился к девушке. — Иди в отказ или умрешь.

Та как-то по-детски скривила губы.

— Я поняла. Не надо меня резать! Я против!

* * *

В кабинете заведующей собралось немало народа. Практически всё высшее руководство больницы. Во главе с главврачом, Виктором Аркадьевичем Шаповаловым и его обоими заместителями — по медицинской части и хирургической помощи. А также сама заведующая и ее зам. Лебедев.

Такого форс-мажора еще не случалось в стенах больницы за все время ее существования. Произошедшее было таким диким беспределом, что… просто нет слов, одни междометия. Сам виновник события сидел на стуле напротив заведующей, уставившись в одну точку. Ирина раздраженно смотрела на его невозмутимое лицо.

— Ты можешь объяснить или нет?

— Могу. Она умрет.

— Да отчего???

Пожал плечами. — Не знаю. Сделайте анализы.

— Какие именно?

— Не знаю.

Открылась дверь, в комнату зашел Селезнев. Обреченно развел руками. — Отказывается наотрез. Говорит, что верит ему.

Вмешалась Ирина Валерьевна Смирнова, зам по хирургии. — Вы сказали, что он не врач и у него просто юмор такой странный?

— Да все сказал! Бесполезно. Говорит, пусть он сам придет и скажет что пошутил. Дичь какая-то!

Шаповалов обратился к Хоршеву: — Послушайте, вы кажется не понимаете глубины своего поступка. Москвиной нужна операция. Срочная! У нее внутреннее кровотечение. Вы можете что-то конкретно объяснить?

— Не могу. Сделайте анализы.

— Да какие именно? На что?

— Не знаю…

Ирина почувствовала, как поднимается кровь к голове. Вид этого упрямого быка был просто невыносим.

— Так. Вот что. Или ты сейчас идешь к больной и говоришь, что пошутил. Или пиши заявление по собственному. Понятно? И еще спасибо скажи, если мы на тебя в суд не подадим.

Хоршев чуть задумался, затем произнес:

— Ладно. Дайте ручку-бумагу.

Окружающие ахнули. Ничего себе… Ирина вынула из стола листок и уже из последних сил сдерживаясь, швырнула на стол.

— Пиши! Ручка на столе.

Тот придвинул листок и быстро написал несколько строчек. Ирина не глядя сбросила лист в ящик стола. Затем он встал и прошел к своему шкафчику. Собрал вещи в пакет. Все завороженно наблюдали за его действиями. Вдруг он остановился и посмотрел на заведующую:

— Можно наедине поговорить? Это быстро.

Присутствующие затрясли головой — Не надо! — Ирина вспыхнула и окончательно сорвалась на крик.

— Что? Свернешь мне шею и скажешь что муха на щеке? Очень быстро? Обломись, циклоп чертов! Пошел вон!

Хоршев даже бровью не повел. Молча побрел к выходу. У самой двери обернулся. Медленно поднял руку и дважды коснулся пальцами лба. — Вот…

— Чего ты нам тут показываешь? Вон пошел!

— Отсюда к ней смерть придет. От головы.

Затем толкнул дверь и вышел…

В коридоре собралось почти все отделение. Врачи, медсестры, санитары. Люди стояли вдоль стен, переговаривались и слушали доносящиеся из кабинета начальницы звуки. Когда дверь открылась, все притихли.

Хоршев медленно двинулся к лестнице, держа в руке пакет с вещами. Как будто сквозь коридор позора. Медики усмехались ему вслед — Ну и ну…

Интерны тоже там были. Когда уволенный проследовал мимо, Сахно хихикнул и быстро показал средний палец. И Лена, сама не понимая зачем, поддавшись какому-то самопроизвольному порыву, вытянула руку и сотворила двумя пальцами «козла».