Я всего лишь фантом!
Шрифт:
— Сыночка моя…
Алатэ настороженно взирал на своих «родителей». Час назад они ему звонили. Спрашивали, что принести. Он сказал, что надо: побольше белковой пиши. Насыщенный кислородом организм требовал калорий. А больничный рацион, хоть и усиленный — это конечно не то.
— Вот, всё как ты просил.
Отец открыл холодильник и стал выкладывать туда куриные грудки, вареные яйца, очищенные грецкие орехи, сметану, бананы, мед.
Мать взяла его за руку и сжала. — Ты ведь больше не бросишь нас?
Алатэ смотрел в ее глаза,
Он никогда об этом не задумывался. Темпоральному профилактору третьего ранга не было никакого дела до проблем людей. Да он их и людьми-то не считал. Так… фантомы какие-то. Когда вернется в свой мир, от них и пыли не останется. Чего их жалеть? Тем более, что он и чувства такого не ведал. Жалость в его мире считалась чем-то позорным, унизительным, равно как и помощь.
— Нет. Этого не случится.
— Обещаешь?
— Верь мне.
Отец придвинул стул и сел рядом. Покряхтел слегка. — Ты можешь сказать, на кой ляд тебя туда понесло?
— Я решил, что так будет лучше… для всех.
Родители переглянулись. Отец покачал головой. — Ты неправильно решил. Ты хоть сейчас-то это понимаешь?
— Да. Сейчас я это понял.
— Ну вот, уже хорошо. А как ты стал таким… большим-то?
— В спортзале занимался. Очень много.
Мать погладила сына по плечу. — Наверно генетика такая. Ты, Миша в молодости тоже спортсменом был.
Отец усмехнулся. — Первый разряд по плаванию.
— Все равно, что-то есть значит.
Они проговорили почти час. О том… о сем. На прощание отец крепко пожал руку, а мать… обняла крепко и вновь расплакалась. Потом ушли.
Алатэ скинул одеяло, спустил ноги на пол и осторожно встал. Ходить ему пока не разрешали. Координация не совсем восстановилась. Но уж до холодильника пару метров пройти — это пустяк. Он открыл дверцу и набрал разной еды. Затем снова прилег и стал задумчиво жевать куриную грудку. Одна и та же мысль не давала ему покоя.
— Всё ли я делаю правильно? И вообще. Чего от меня больше? Пользы или вреда…
* * *
Ирина сосредоточенно изучала содержимое хранилища-холодильника в комнате старшей медсестры. Это весьма нудное, но архиважное занятие. Раз в месяц она проводила инвентаризацию лечебных препаратов. Сверяла наличие и соответствие.
Рядом стояла старшая медсестра Ольга, хозяйка всего этого богатства и внимательно слушала замечания. Впрочем, отлично зная, что у нее всегда всё в порядке. Ну разве по мелочи что-то…
Холодильник был заставлен скоропортящимися средствами (водные настои, отвары, микстуры, сыворотки, вакцины, ректальные суппозитории) Ирина глянула даты хранения и забраковала две емкости с отваром.
— Ты не забыла, что не больше двух суток можно это хранить? Здесь уже просрочено.
— Извините, не углядела.
— Внимательней надо. Прозерин и нитрат серебра покажи.
Заведующая удостоверилась, что на эти «нежные» препараты не попадает солнечный свет. Затем — к спиртовым настойкам и экстрактам.
Проверяла плотность крышек. Ибо при испарении раствор станет перенасыщенным, что может привести к передозировке.Закончив проверку, вышла в коридор и собралась к себе, но передумала. Надо зайти к Хоршеву. Он почти полностью восстановился после комы и через денек можно «выпускать». А что дальше? Этот вопрос до сих пор витал в воздухе. При одной мысли, что он снова укатит воевать… Нет, этого допустить нельзя! Надо оставить его при больнице. Любой ценой.
Ирина уже общалась с главврачом по этому поводу. Ситуация была такая. Согласно трудовому кодексу, если сотрудник пропал и не выходит на связь, уволить его невозможно до установления причины его отсутствия. Срок такой неопределенности — до года. Вот и отлично. Так как заявление Хоршева насчет «медицина это не моё» постигла печальная участь в мусорной корзине, он до сих пор продолжал числиться как интерн. Разумеется без выплаты зарплаты.
Интернатура заканчивается сдачей экзамена. То есть, ему всего лишь надо подучиться и сдать оный экзамен. И тогда он вполне мог бы остаться работать в больнице. Главный пообещал, что выбьет дополнительную ставку в хирургическом отделении.
— Не для того мы его вытащили, чтобы он из больницы ушел. С такими-то способностями! Тут ему самое место. Пусть людей лечит, а не убивает.
Так что в этом плане все было решаемо. Но вот что решит сам Хоршев… тайна покрытая мраком. Понять, что у него в голове — нереально. Вот надо этот вопрос и прояснить, пока не поздно.
Но был и еще один вопрос. По поводу странных анализов. Ирина долго размышляла — надо ли заводить разговор на эту тему. И пришла к выводу, что лучше не стоит.
— Пожмет плечами и уедет обратно, вместе с Пумой. Оно надо?
В конце концов, это его личное дело — чего он там себе ввел. Может его инопланетяне похищали? Да какая разница? Ни к чему это поднимать, хорошего не выйдет. Он только-только «очеловечиваться» начал, словно душой оживать. С родителями сошелся заново. А тут допросы какие-то. К этой теме можно вернуться позже. А пока забыли-проехали…
* * *
Зайдя в палату, она обнаружила Хоршева за просмотром новостей по телевизору. И как назло шли «вести с полей». В смысле с фронта. Ни одни новости не обходились без боевого блока. На экране пресс-секретарь военного командования ДНР Эдуард Басурин уныло-монотонно зачитывал сводку. — Ну что за беда…
— Андрей, выключи это пожалуйста?
— Сейчас.
Ок нажал кнопку пульта и выжидательно посмотрел на заведующую. Та присела рядом на стул.
— Я смотрела отчеты. Ты почти здоров. Через денек можно выписывать. У меня к тебе вопрос. Очень прошу на него ответить. Что делать собираешься? Пока не ответил, скажу сразу: — Мы все будем рады, если ты останешься у нас работать. Этот вопрос уже решен. Так что дело за тобой. Что скажешь?
Хоршев молчал, глядя в одну точку. Как-то невесело усмехнулся краем рта. Ирина с тревогой следила за ним.
— Только не говори, что это не твоё и все такое. Поверь, это твоё! Я теперь это точно знаю.