Я всемогущий
Шрифт:
— Детство? В Германии. Сначала в небольшом городке на западе Баварии, потом под Франкфуртом, потом…
Я жестом остановил его и сформулировал основной вопрос:
— А снег на Рождество вы последний раз когда видели?
Журналист задумался. Потом неуверенно ответил:
— В Нью-Джерси на Рождество не помню, чтобы вообще снег шёл. Разве что в январе иногда выпадает. А в Германии было… Пару раз, наверное…
Я торжествующе поднял палец:
— Вот видите! В Америке и Европе во многих городах снег под Рождество не выпадает. Фактически, рождественский снег многие европейцы и американцы видели только в кино и сказках. Мы же обеспечиваем им этот
— Как вам это удаётся?
Я улыбнулся и промолчал. Маркус шутливо поднял руки:
— О’кей, о’кей. Профессиональные секреты, понимаю. Хорошо. — Журналист перелистнул страницу блокнота. — Но хотя бы расскажите, как вы достигли того, что ваш искусственный снег не отличается от настоящего? В чём фокус?
— Никакого фокуса. Только кропотливая работа. По нашей инициативе был создан Институт Снега при Академии Наук — и эти ребята, как мне кажется, наработали уже не на одну нобелевку. О снеге мы знаем практически всё, и чем глубже его изучаем, тем больше возможностей перед нами открывается.
Маркус покивал:
— Корпорация «Снег», как мне кажется, просто монополизировала использование этого ресурса. Вы поставляете своё оборудование, по-моему, на все лыжные курорты мира, вы спонсировали и обеспечили проведение последней зимней олимпиады, вы запатентовали использование снега уже в нескольких десятках отраслей промышленности…
— И значительно увеличили эффективность этих отраслей, кстати, — прервал его я. — Только в прошлом году наши технологии дали три процента роста ВВП России.
— Да, да, — Маркус сделал пометку в блокноте. — Я читал русские газеты, там на полном серьёзе пишут, что ваш снег — это третий стратегический ресурс страны после газа и нефти.
Я рассмеялся:
— Вы немного не поняли, Маркус. Это было сказано в шутку. Такой уж у нас юмор.
— Ну хорошо, в шутку, — согласился журналист.
— На самом деле, — прервал я его, — снег — это первый стратегический ресурс страны.
Несколько секунд я, сделав каменное лицо, наблюдал за попытками Маркуса определить, шучу ли я. Потом рассмеялся. Журналист, так и не поняв моего юмора, продолжил:
— Хорошо. Но «Снег» — это одна из крупнейших корпораций России. И даже всего мира. Журнал «Fortune», например, включил вас в первые ряды своего Топ 100. А с учётом вашего роста… По капитализации обгоните «Газпром»?
— Да, наверное… — рассеянно ответил я, не понимая, к чему он клонит. — Годика через два-три — точно.
— Вот-вот. Мир захлестнула мода на снег. Все эти снежные дискотеки, снег-клубы, шоу — вся эта огромная индустрия, которую вы развернули. Но не боитесь ли вы, мистер Колпин, что скоро мода схлынет — и вместе с этой волной упадут и доходы вашей корпорации?
От такого вопроса мне стало смешно. Если бы он только знал, этот журналист, насколько не волнует меня то, изменится конъюнктура или нет.
Ответил я в ироничном ключе:
— Нет, не боюсь. Но если это всё-таки произойдёт, то мы будем продавать что-нибудь другое. Например, тополиный пух.
Как ни странно, эта моя реплика тоже вошла в интервью, опубликованное в «Forbes».
Самолёт начал снижаться. Зажглись надписи с просьбой пристегнуть ремни. Я отложил журнал и задумался.
Всё оказалось слишком лёгким. То, к чему другие люди, умные, талантливые, даже гениальные,
идут в течение всей жизни — у меня получилось всего за три года. «Ставь перед собой высокие цели, — когда-то говорил мне отец, — иначе ты быстро достигнешь низких, и тебе станет некуда развиваться».И кажется — куда уж выше. В рейтингах популярности за прошедший год я обогнал всех крупных бизнесменов. Всемирная известность, деньги уже некуда девать, но это, как всё те же фальшивые ёлочные игрушки, — не радует.
Тогда, в самом начале, ещё было интересно. Я играл со своими возможностями, пытался определить их границы, затевал самые безумные проекты — чтобы вновь и вновь убедиться, что они неожиданно для всех «выстреливают». Быстро заработал много денег, очень много, но, пожалуй, деньги — это самое первое, что перестало приносить какие-либо эмоции. Оказалось, что потребности у меня растут гораздо медленнее, чем возможности. И если разница между передвижением по городу на «маршрутках» и на собственной простенькой иномарке достаточно велика, то различие между той же иномаркой и последней, эксклюзивной моделью «BMW», выполненной по спецзаказу, — уже гораздо меньше. Полёт первым классом — я обвёл глазами салон лайнера — мало чем отличается от путешествия в эконом-классе, кроме цены. Огромные кожаные кресла, наверное, это большое преимущество для откормленных хряков, коих так много в той же Америке, однако моей субтильной фигуре такие сиденья доставляли лишь дополнительные неудобства. Хотя — положение обязывает, было бы странно видеть главу одной из крупнейших корпораций в эконом-классе. Может быть, стоит таки уступить Солодовникову и согласиться на покупку парочки собственных самолётов…
Что делать, когда всё легко и просто? Когда жизнь становится пресной именно потому, что можешь практически всё? Месяц, проведённый в тюрьме, теперь вспоминается с улыбкой и даже с какой-то болезненной ностальгией. Тогда я ещё не понимал, что стоило захотеть — и вмиг выстроилась бы цепь случайностей, ведущая меня к выходу на свободу в первый же день.
Стюардесса продефилировала по проходу, проверяя, у всех ли застёгнуты ремни. Мне она отпустила, кажется, самую лучезарную из своего арсенала улыбок.
О чём я мечтал в детстве? Я стал перебирать свои ранние мечты. Мороженое каждый день? Смешно, но было и такое страстное желание. Годы, когда за вожделенным стаканчиком приходилось выстаивать больше часа в склочной очереди, выпали как раз на моё детство. Чтобы у меня жило несколько кошек? Сколько угодно — только кто их будет кормить и ухаживать за ними… Стать известным, знаменитым? Можно ставить галочку. Уехать в Петербург и жить там? Тоже галочка, причём без применения каких-либо сверхвозможностей — оказалось достаточным просто захотеть и сделать это. Путешествовать по миру? Кажется, свою страну в последнее время я вижу гораздо реже, чем чужие…
О чём вообще люди мечтают? Вон Солодовников мечтал о чуде — и уже который год наблюдает его во всей красе. Огромный собственный бизнес, деньги — всё это Олег тоже исполнил. Надо бы спросить его при случае, о чём ещё он мечтает. Ирина? Я повернул голову набок и встретился взглядом с тайным обожанием, плавающим в глубине карих глаз. Это не секрет, о чём мечтает она. Что же касается моей личной жизни, то я категорически поставил себе запрет на использование своего чудесного везения в этой сфере. Иметь рядом с собой не близкого свободного человека, а куклу, привязанную ко мне моими способностями, — нет, этого я совершенно не хотел. Да и есть ли такой человек, с которым мне было бы хорошо…