Я выбираю счастье

– Нет, - ответил мужчина.
– Наша мама нам самим нужна.

Про себя подумал: сумела все-таки Олеська сыграть две роли: за себя и за сестру. Роль Катерины и ее сводной сестры - дочери Фаустовского. Ведь это Олеська уже рожала в фильме. Не Надя. Путают люди Марию сельскую и Анастасию Деревенскую. Ну и хорошо.

Вскоре Станислав сам переговорил с Надеждой по телефону, убедился, что с женой все в порядке и только после этого поехал домой. Агаша и Эльга Сергеевна тоже не спали, одна дремала в кресле, другая на диване, тут же спал Мишенька. Тихо что-то барабанил включенный телевизор.

– Что? Как?
– бросились проснувшиеся женщины к мужчине.

– Дочка. Четыре сто, - гордо ответил мужчина.

– А позвонить было трудно?
– выговорила все-таки Эльга Сергеевна.

– Так ведь еще пять утра....

– Вот-вот, мы с Агашей и не спали...

Хоть и поворчали пожилые женщины, но обе облегченно и радостно вздохнули. Раздался шорох. На диване сидел, оглядывая взрослых, испуганный взъерошенный Мишенька.

– Где мама?
– спросил он отца и тут же заплакал.
– Ты почему её не привез? Бабушка сказала, что ты ее увез за сестричкой. Где мама? Где сестричка? Я хочу к маме.

Станислав взял его на руки, хоть и большой был уже мальчишка:

– Сынуля! Зачем плакать? Наша мама сестренку тебе купила. Их врачи теперь проверяют, чтобы они здоровенькие были. Скоро я их привезу домой. Пойдем спать, сын. Мама велела тебе не плакать. Она скоро вернется, и мы будем все вместе нянчить сестренку. Как мы её назовем?

Мальчик не ответил, он положил голову отцу на плечо и стал тут же дремать, ребенок ночью-то толком не спал, переживал вместе с бабулями. В присутствии отца он успокоился. Станислав ушел с ним в спальню.

– Это плохо, Агаша, что Стасик любит больше старшего мальчика, - тихо сказала Эльга Сергеевна, поднимаясь с дивана.

– Бог с вами, - удивилась Агаша, вставая с кресла, - скажите тоже, Эльга Сергеевна. Одинаково он любит мальчишек. Просто Миша очень любит маму и боится слова "больница". Он не помнит Веры, но мне кажется, что в глубине души какая-то память о родной матери осталась. А иначе откуда этот страх перед больницами, перед разлуками с Надей. Пойдемте-ка, поспим немного по-человечески. А то Сашуля скоро всем подъем объявит. Ему все нипочем.

– А давай Диме позвоним, - предложила Эльга Сергеевна.

– Рано же!
– возразила Агаша.

– Ну и что, Дима обрадуется.

Генерал обрадовался и обещал дать залп из пушки в честь рождения внучки. Дело было за малым - найти пушку.

Надю выписали через неделю. Всем хотелось поехать встречать её и девочку у ворот роддома. Но все, кроме Станислава, остались дома. Эльга Сергеевна неожиданно приказала никому никуда не ездить.

– Пусть Стасик и Надюша вдвоем будут, когда им впервые отдадут девочку. Это их день, их первый общий ребенок...
– сказала она в раздумье, вспоминая, как хотелось ей, чтобы в тот день, когда ее, еще молодую тоже выписывали из роддома с крошечным Стасиком, и свекровь, шумная деревенская баба, испортила все, схватила ребенка сама, не дала его нести Андрею. Что-то кричала, ревела, голосила от счастья видеть внука и совсем не интересовалась мыслями и чувствами сына и невестки. Эльга Сергеевна с Андреем вроде оказались ни при чем. Эльга Сергеевна не хотела повторения подобной сцены. Вот и приказала Станиславу ехать одному.

– Но это ты, бабка, неправа, - не согласился генерал.
– Мы же нашим детям не чужие.

– Не чужие. Мы просто там лишние будем, - заявила мать Станислава непререкаемым тоном.

– Эля, как же так?
– уже жалобно сказал Дмитрий Иванович, он не хотел сдаваться.
– Это же моя первая внучка. И твоя тоже. А ты нас не пускаешь.

– Забыл, старый пень, что у нас уже и так двое внуков, сам только что говорил, - ехидно отозвалась женщина.

– Да все я помню, - протянул генерал.
– Стаська каждый день наседает, чтобы записать мальчишек на себя. Забудешь тут. Как же!

– Ох вы, мои милые бабушки и дедушки, - обняла Олеська отца, она вырвалась на несколько часов со съемок, чтобы поздравить сестру.
– Накрутили, навертели вы в жизни всего, нарочно не придумаешь. Папкины детки свою старшую сестру мамой зовут, родной сын её мужа носит фамилию чужого деда...

– Сашка мой, - сердито поправил генерал дочь.
– Чего еще городишь? Да он весь в меня... И похож на меня!

– Твой, твой, в тебя, похож, он тоже генералом будет, - согласилась молодая актриса.
– И я твоя дочь. Про нас, пап, надо сериал снимать. Зритель и к последней серии так и не поймет, что к чему. Мама с папой Гвоздевы, сыночки Федосовы. Леночка стала Авдеевой. А какая фамилия, интересно, будет у малышки?

– Фамилия-то понятно, какая будет. Гвоздева. Имя родители никак не придумают, - заметила Агаша.
– То Катюша, то Аленка, то Маруся... Саша вчера, когда Станислав спросил его, как назвать сестренку, сказал Манькой...

– Это в честь козы, что ли?
– захохотала Олеська.

– Да, так и сказал: пусть зовут Манькой, как козу, - улыбнулась Агаша.
– Станислав сразу про Марусю забыл, откуда-то достал словарь с именами, читал, выписывал все что-то, Надюше звонил... Ох, чувствую, без имени останется ребенок. Никак родители имя не выберут.

Словом, Станислав поехал за женой и дочерью один. А имени, в самом деле, они с Надей так и не подобрали. Все, казалось, не то. Хотелось чего-то необычайного, ведь дочка родилась.

Был конец мая. Цвели вишни и сливы. Вся природа радовалась появлению нового человечка. Когда-то мужчина встречал уже своего сына у ворот роддома. Но радости не было, он знал, что Лиза уезжает, да и в душе жило сомнение: а его ли это сын? Тогда он не понимал, что такое ребенок. Это сейчас ему все равно, и ни за какие деньги он не расстанется с беспокойным худеньким Мишей и веселым пузырем Сашей. Это его мальчики, его сыновья. Он привык, привязался к ним всей душой, прилип, как говорит мать. Сердце наполняется гордостью, когда мальчишки называют его папой. Где еще найдешь таких славных парней? А сегодня появится еще одно существо в доме - его дочка. Какое же ей дать имя? Может, назвать Надей, как маму?

Мужчина вошел в просторный холл роддома. Сообщил о своем прибытии. Передал детские вещи. Минут через тридцать распахнулась боковая дверь, и там была Надюша, похудевшая, бледная, но все равно самая красивая, самая желанная, а улыбающаяся медсестра несла белоснежный кружевной сверток.

– Принимайте, папаша, вашу красавицу, - сказала она.

Станислав заволновался, все приготовленные слова моментально вылетели из головы, он торопливо сунул цветы и конфеты жене, сам осторожно взял ребенка. Надя засмеялась, отдала цветы и конфеты медсестре и поспешила за мужем. А Станислав уже шел к выходу. Шел быстро, уверенно, словно всегда носил на руках грудных детей. Сердце в груди стучало часто-часто. Мужчина подошел к машине, передал ребенка Наде, открыл дверцу, аккуратно усадил жену с ребенком на руках на заднее сидение машины. Потом сел рядом.

– Надюш, покажи мне девочку нашу, - попросил он. - Я же еще ее не видел. А в окно не считается. Я все равно толком не разглядел.

Женщина осторожно развернула кружевные уголки белоснежного свертка, и показалось крошечное личико, кругленькое, как у Сашули, поджатые пухлые губки, две маленькие тонкие линии бровок сердито хмурились. Девочка спала. Станислав обнял жену, и оба они застыли перед самым главным в этой жизни, во вселенной, во всем мироздании.

– Ой, - спохватился Станислав.
– А где цветы, которые я привез тебе?