Я выбираю...

Ванька рванул от меня куда-то по берегу, гневно топая ногами по земле и пиная, всё что ему попадалось на пути.

Теперь он бродил где-то по острову, а я сидела на берегу. Было легко. И хорошо. Я знала, что меня догонят мысли о сегодняшнем дне, о Ваниных словах, об Ольги Николаевне. Мне ещё только предстояло со всем этим разобраться. Пережить. Но сейчас можно было просто сидеть и дышать.

Ваня вернулся через десять минут. Я к тому времени уже совсем замёрзла и начинала стучать зубами.

— Как нога? — его голос всё ещё был недовольным.

— Нормально, — сказала я правду, так как кровь уже перестала идти. — Проверять будешь?

И даже ногу в его сторону вытянула, но Ваня не поддался.

— Нет уж спасибо, — немного помолчал, а потом добавил. — Надо плыть, ветер в другом направление задул.

— И что это означает?

— Что дождь скоро пойдёт, да и холодает, — Ваня говорил очень убедительно, но я и без этого чувствовала, что погода меняется. В доказательство цыкнула зубами. — Замёрзла?

— Угу, — не стала я отрицать очевидного. А потом опять решила пошутить. — Греть будешь?

— Лиза!

Спорить не стала. Нет, так нет.

— Не сопротивляйся течению, — инструктировал меня Ваня, когда мы по пояс зашли воду. Поразительно, но в воде оказалось теплее. — Устанешь, ложись на спину и расслабляйся. Унесёт в сторону — не страшно. Мимо берега не промахнёмся. Но всё равно ориентируйся на огни. Почувствуешь, что плохо, кричи мне.

— И что ты сделаешь?

— Что-нибудь придумаю.

— Вань…

— Лиз, — очень серьёзно сказал он. — Я не дам тебе утонуть.

На какое-то призрачное мгновение мне показалось, что он говорил не только про предстоящий заплыв.

Ваня нырнул первый, я последовала за ним. Как только отплыли от берега, он позволил мне обогнать себя, чтобы опять плыть за мной, контролируя ситуацию.

История повторялась. Сначала плыть было хорошо, особенно после прохлады ночного воздуха. Вода держала тепло дольше. Да и отсутствие необходимости сопротивляться течению заметно облегчала задачу. Но по мере того как усиливался ветер, поверхность воды становилась всё неспокойнее. Я всё чаще стала захлёбываться. Вместе с этим пришли первые отголоски паники, которые со временем лишь усиливались. Мы всё плыли и плыли, а я даже не могла понять, как далеко мы находимся от острова и сколько нам осталась. Ночная тьма поглощала всё. Только Ванькины гребки за спиной придавали мне хоть какой-то уверенность.

Пыталась думать о хорошем, но не могла сосредоточиться ни на чём конкретном. Лишь только тьма и водная пучина, поглощали меня. Потом я ушла под воду. Вынурнула. Вновь задёргалась.

— Лиза! — вырвал меня из надвигающегося отчаянья Ваня. — Считай, мать твою! Считай!

Должно быть, он чувствовал, что я всё… на последнем издыхание.

— Плыви, пожалуйста. Я тебя отсюда не дотащу! Вместе ко дну пойдём!

Я не отвечала, лишь продолжала бултыхаться на одном месте!

— Лиза, ради меня!

Сумела. Заставила себя принять нужное позицию и начать вновь грести.

Раз-два-три. Вдох. Раз-два-три. Вдох.

В какой-то момент пошёл дождь. Он то начинался, то прекращался. Я уже мысленно распрощалась с огнями на берегу, но они почему-то никуда не пропали. Лишь сдвинулись немного в бок, как раз туда, куда нас уже уносило течением.

С каждый гребком, с каждый вдохом мне казалось, что это всё, конец. Что вот последний раз и… конец. Можно тонуть. Я так устала. Я слишком устала. Я больше не могу. Полились слёзы. Можно подумать, что вокруг меня было мало воды.

Но всплески от Ваниных гребков словно подстёгивали меня. Ещё один гребок, ещё один вдох. Ради него, ради себя. Мне так ещё много всего ему надо сказать.

Мель появилась так же неожиданно, как и в прошлый раз. Только я теперь не испугалась, у меня на это даже сил не был. Пошла прямо, еле перебирая ногами, получался зигзаг. Перед глазами что-то замаячило, послышались голоса. Но я уже ничего не различала. Почти падала с ног, но зачем-то всё шла и шла. Надо было обернуться к Ване, проверить доплыл ли он, но голова не слушалась. Я просто знала, что он там, всё ещё за моей спиной. А потом меня кто-то поймал. Оказывается, я уже давно шла по песку, выйдя из воды. Завернули во что-то мягкое и силой заставили остановиться.

— Илюшка, пррруууу. Приехали, — известил меня Державин.

И я прижалась к нему. Вернее не прижалась, а просто повалилась.

— Там Ваня, — всхлипнула я.

— Всё с ним в порядке, — заверил меня Влад.

Он вытер меня полотенцем, а потом завернул в плед.

— Пошли в машину, там согреешься.

— Нет, — засопротивлялась я. — Тут посижу. Чуть-чуть. Совсем чуть-чуть.

И сама же уселась на песок, а потом и вовсе на него улеглась, с головой завернувшись в плед, свернулась калачиком. Краем уха слышала, как Влад уселся рядом.

— Как же ты меня напугала, — бормотал он себе под нос.

А я проваливалась куда-то глубоко-глубоко. Мне долго казалось, что я опять тону. Я даже не сопротивлялась, просто лежала и дрожала. Меня словно раскачивало на волнах, кидая из стороны в сторону. Иногда я проваливалась в сон. Затем опять просыпалась, шевеля затёкшими конечностями. Вокруг меня слышались голоса, я чувствовала, что кто-то ходит рядом. О чём-то спорили.

А потом меня взяли на руки и понесли.

Глава 30

Так пускай наступает холодным рассветом на нас новый день.

Все останется в этой Вселенной, все вращается в этой Вселенной -

Возвращается к нам, запуская круги на воде.

Ничего не проходит бесследно, ничего не проходит бесследно.

(с) Слот

Лиза спала на пассажирском сиденье, поджав под себя ноги и опустив голову на плечо. Сейчас, завёрнутая в плед и сжавшаяся в комок, она выглядела крайне уязвимо и беззащитно, будто с неё разом содрали всё напускное. Но я знал, что стоит за всей этой безмятежностью. На ум не приходило ничего другого, кроме как — несгибаемая. Да, она была именно такой. Упрямой и непрошибаемой. Если чего удумала, то всегда шла до последнего. Чего только стоила вся наша сегодняшняя эпопея? Ведь она даже ни разу не пожаловалась, держась до конца, словно всё в этом мире подвластно только ей. Это я как последний идиот носился вокруг и паниковал. Ещё бы понять, откуда во мне берётся это смятение во всём, что касается Лизы. Но она мне всегда напоминала бабочку. Яркую, лёгкую, безрассудную. А бабочки, как известно, в своей погоне за светом рано или поздно сгорают.

Мелкий дождь стучал по кузову машины, вторя ритму работающих дворников, которые точно так же отбивали свой неведомый мотив. В салоне было тепло, но, несмотря на работающую печку, меня колотило. И вовсе не от холода… Я ещё на берегу натянул на себя джинсы и свитер. Можно подумать, что это способно защитить меня от воспоминаний.

Перед глазами всё ещё стояла картинка, как она вдруг подскочила перед Владом и начала снимать свои джинсы. Я разговаривал со знакомыми и тут же застрял на полуслове, стоило мне понять, что она делает. Мужики засмотрелись на её изящные ноги, поедая их своими жадными взглядами. Должно быть, я ничем не отличался от них. В этот момент мне в очередной раз захотелось убивать. Сначала тех, кто посмел смотреть, а потом и саму Лизу, потому что больше не было никаких сил терпеть её выходки.