Я за тебя умру (сборник)

– Мисс Шейфер. – Его голос был тихим и напряженным. Взгляд застыл на ней. – Мисс Шейфер, прошу вас подойти ко мне.

Он медленно отступил, и она двинулась за ним. У него были способности к гипнозу, и иногда он пользовался этим при лечении; теперь она заметила, что он пустил их в ход. Ее воля слегка затуманилась, она вышла за ним в коридор и он закрыл дверь, не обращая внимания на свирепый рев Питера Вудса. Потом схватил ее за локти.

– Слушайте меня, идиотка, – прошипел он. – Я не сумасшедший. Я знаю, что делаю. Это вы ненормальная, потому что мешаете создать то, что станет памятником вашему отцу и благом для всего человечества. Слушайте. – Он легонько встряхнул ее. – Месяц назад три сумасшедших брата Вудс добровольно пришли к вашему отцу и сказали, что хотят завещать ему на исследовательскую работу все свои деньги.

– И он конечно же отказался! – негодующе воскликнула Кей.

– Зато теперь все изменилось! – с ликованием заявил он. – Это четвертый из них – других братьев нет, наследников тоже. Никто не пострадает – мы получим свой институт и воздвигнем памятник, который навеки прославит наши имена!

– Но этот человек здоров! – вскричала Кей. – Он так же нормален, как я!

– Ошибаетесь. Я вижу признаки, которых не видите вы. Он сойдет с ума, как и остальные, – через неделю, через три дня, может быть, раньше, чем ваш отец вернется…

– Вы дьявол! – воскликнула она. – Безумец! Вы бредите…

Вдруг их прервали – зазвенели звонки, захлопали двери, в коридоре замелькали взволнованные санитары.

– В чем дело?

– Три брата Вудс – они исчезли!

– Не может быть! – вскричал Винчинтелли.

– Выпилили окна напильниками из столярной мастерской!

На лбу Винчинтелли вспухли вены, толстые, как черви.

– Бегите за ними! – разъяренно завопил он. – Они должны быть где-то на территории. Включите тревогу в главном здании…

Он совсем забыл про Кей – все еще выкрикивая приказы, он бросился бежать по коридору и дальше, в ночь.

Когда коридор опустел, Кей открыла дверь ванной и быстро расстегнула ремни на Питере Вудсе.

– Вылезайте и одевайтесь, – скомандовала она. – Мы уезжаем… я вывезу вас на своей машине.

– Но мою одежду где-то спрятали.

– Я раздобуду вам одеяло, – сказала она, затем помедлила. – Нет, это не годится: сегодня полицейские будут проверять дороги и подумают, что мы оба психи.

Несколько мгновений они растерянно молчали. Снаружи доносились крики – это беглецов искали по кустам.

– Есть! – воскликнула она. – Ждите, я сейчас!

И опрометью кинулась прямиком к мистеру Керкджону, чья комната была неподалеку. Распахнув дверь, она увидела его – надушенный и безупречно одетый, он причесывался перед зеркалом.

– Мистер Керкджон! – задыхаясь, выпалила Кей. – Раздевайтесь!

– Что? – Когда он понял, по его лицу стала медленно расплываться радостная улыбка.

– Снимайте с себя все и кидайте мне.

– С удовольствием, дорогая, – отозвался он.

Пиджак, жилет, галстук, брюки, туфли, носки – она поймала все это и собрала в одну груду.

– Милая леди, – его рука легла на верхнюю пуговицу комбинезона, который он носил в качестве исподнего, – это счастливейший день моей жизни!

Тихо вскрикнув, Кей захлопнула за собой дверь.

Полчаса спустя, выжав акселератор до предела, они еще неслись по дорогам Нью-Гемпшира сквозь летнюю ночь. Светила луна, и вокруг них раскинулся огромный свободный мир. Питер Вудс глубоко вздохнул.

– Так когда же вы все-таки поняли, что я в здравом уме? – поинтересовался он.

– Не знаю. – Она с притворной скромностью поглядела на звезды. – Наверное, тогда, когда вы предложили мне выйти за вас замуж. Ни одна девушка не поверит, что мужчина, который сделал ей предложение, абсолютно сумасшедший.

– Но вы готовы проявить большую разумность, чем я?

– Нет… милый. – Она поспешно выговорила это слово, которого раньше никогда не произносила. – Я в тисках самого опасного безумия на свете.

– Если уж речь зашла о тисках, – сказал он, – когда доедем до тех деревьев, почему бы нам не остановить машину?

IV

Троих старших братьев Вудс так и не нашли. Однако несколько месяцев назад моих ушей достигли неподтвержденные слухи о том, что голос, раздающийся из динамиков на одной из железнодорожных станций Нью-Йорка, заставляет биржевиков с Уолл-стрит вздрагивать и бормотать: «Постойте-ка, где же я его слышал?» Второй брат, Уоллес, по всей видимости, бежал в Южную Америку, где его все хорошо понимают. Что же до самой этой истории, мне поведал ее старший парикмахер магазина «Эликсир» в Скрантоне, Калифорния. Проверьте сами, если хотите, – я имею в виду мужчину высокого роста с несколько овечьим лицом, который держится так, словно знавал лучшие времена.

В центре рассказа «Ну, и что вы сделаете?» молодой врач Билл Харди, «непочтительный», мягко говоря, и с ипохондриками, и с действительно больными. Этой тривиальной романтической истории придает странный, фантастический и чисто киношный характер сочетание медицины, бесшабашности и гангстерской виньетки в финале.

Фицджеральд послал рассказ Гарольду Оберу в августе 1933 года. «Сатердей ивнинг пост», первый публикатор рассказов Фицджеральда на протяжении многих лет, счел его «неудовлетворительным», а «Космополитен» – «легковесным». Редакторам обоих журналов характер мальчика, автора заглавной фразы и любимого персонажа самого Обера, показался неубедительным.

Летом 1936 года Обер предложил переделать рассказ и снова отправить издателям, но Фицджеральд ответил, что «почти не помнит сюжета», и вместо этого послал ему только что законченный «Спасибо за огонек». Сохранившийся машинописный экземпляр «Ну, и что вы сделаете?» принадлежит Попечителям наследственного имущества Фицджеральда.

Ну, и что вы сделаете?

I

Девушка слонялась под розовым небом в ожидании какого-нибудь события. Особенно мечтательной ее не назвать, но сегодня она пребывала в рассеянности: новыми были особенные сумерки – совсем новыми после лет, прожитых под дальним небом, странными – очертания деревьев, странными – маленькие насекомые, непривычные вечерние крики странных маленьких зверьков.

…Это лягушки, подумала она, – а, нет, это grillons… как они по-нашему?… это сверчки у пруда.

…Это ласточка или летучая мышь, думала она; потом опять о непохожих деревьях… и снова о любви и других таких практических вопросах. И снова – о непохожих деревьях и тенях, небе и звуках – таких как автомобильные гудки и собачий лай где-то у Филадельфийского шоссе…

Собака облаивала мужчину и, в конце концов, обнюхала; ничего враждебного или располагающего не учуяв, она отвернула нос и захотела поиграть. Мужчине предстояло встретиться с девушкой, но этого он еще не знал. Он продолжал стоять посреди грунтовой дороги и пытался сбить замок на модели 1927 года, вцепившийся в запасное колесо.