Я за тебя умру (сборник)

P. S. Я предполагала остаться дома и сказать вам о мальчике, но муж счел, что мне лучше уехать. Он сказал мне, что он украл блугу. Я не знаю, что такое блуга, но убеждена, что в его возрасте этого не следовало делать.

А. М. М. Б.

Билл переключил свет с ближнего на дальний и при ярком свете перечел письмо: то же самое – мальчик украл блугу, женщина хочет, чтобы доктор что-то сделал в связи с этим. Смутное представление о том, с какими проблемами вынужден сталкиваться доктор Хайнс, а вслед за ним теперь и он сам, впервые вызвало на лбу у Билла смутный сочувственный пот. Он резко повернулся к девушке:

– Когда вы заметили пропажу бруги?

– Какой бруги?

Мимо.

– Брунги?

Она отодвинулась, вежливо, но ощутимо, и Билл, чтобы оправдаться, объяснил подробно:

– Так. Ваш брат, по-видимому, взял что-то, что ему не принадлежит. Ваши родители хотят знать, зачем и с какой целью. Можете разобрать это слово?

Их головы почти соприкоснулись в луче фары, его бойкие светлые бачки легонько царапнули ей щеку, и золотистый шелк ее волос заслонил ему уголок глаза – вернее, весь глаз целиком.

– Не могу вам помочь, – сказала она, помедлив.

– Чувствую, что должен разобраться.

– Хорошо, – согласилась она. – Свет у него еще горит.

Она провела его по холлу, украшенному останками убитой дичи.

– Поговорите с ним здесь? – задержавшись перед лестницей. – Или у него в будуаре?

– Давайте поднимемся, – предложил Билл; он смутно надеялся, что бруга будет торжественно выхвачена из-под подушки и дело разрешится нотацией, извлеченной из ранца с заготовками.

Очаровательная стала подниматься по лестнице, указывая дорогу, как маяк, который позже, на веранде, возможно, прогонит сумрак из души молодого доктора… – или что-нибудь в этом роде.

Надежда разрешить загадку как будто начала оправдываться, но когда они ступили в предположительно освещенную комнату, их встретила полная темнота. Мисс Мэйсон щелкнула выключателем, и Билл увидел мальчика тринадцати лет в пижамной куртке поверх нательного комбинезона, на постели демонстративно не первой свежести и на книге, смущенно шмыгнувшей под подушку.

Видимо, это и есть иглу, подумал он. В его сознании искомый предмет обрел арктическую форму. Под враждебным взглядом мальчика он запустил руку под подушку и извлек бледно-голубой томик, по дороге прочтя заглавие: БЫВШИЙ БЕЛЫЙ РАБОВЛАДЕЛЕЦ и с трогательной скромностью обозначенное имя автора: ТОТ, КТО ТАКИМ И ОСТАЛСЯ.

Билл отложил книгу спокойно, как если бы она заинтересовала его не больше, чем, например, «Мои сорок лет в фонтанах Тиволи», и сказал:

– Ну-с, молодой человек, как наши дела?

Но молодой человек давно презрел подобное словоблудие. Он с неприязнью посмотрел на Билла, потом на сестру, потом опять на Билла и молча послал их, как прежде выражались, к шутам.

Доктор, однако, был не либерального десятка, он крепко взял мальчика за плечо, уложил на постель и сообщил:

– Если хочешь играть в эти игры, убедишься, что я сильнее.

Мальчик без сопротивления лег, посмотрел на него снизу тухлым взглядом и ответил:

– Ну, и что вы сделаете?

Это был вопрос. В некоторых вопросах Билл хорошо разбирался, но сейчас что-то подсказывало ему, что этот вопрос не из тех. Он взглянул на девушку, но в блестящих глазах прочел только то, что читается в них из века в век: «В мире командуют мужчины, пусть мне скажут, куда меня ведут, а я уж или соглашусь, или нет». Билл сел около кровати и вступил в беседу, подпорченную паузами, запинками и долгими остановками, которые непременно были бы зафиксированы добросовестной стенографисткой в суде.

– Что ты любишь?

– Я?

Мальчик молча оглядел доктора.

– Что ты любишь? – повторил доктор.

– Книги люблю, – без убежденности ответил мальчик.

– И я люблю книги.

– Если не возражаете, – сказала девушка, видя, что разговор принимает спокойный отеческий характер, – я должна там кое-чем заняться.

Билл почувствовал, что дверь за ней закрылась весьма поспешно. Он пожалел, что не уехал сразу, как только выяснилось, что миссис Брикстер нет дома: он не был психиатром и не был моралистом – он считал себя ученым. Он полагал, что разобраться с больной женщиной в неотложном случае мог бы вполне уверенно; но при взгляде на этого пациента его голову как петушиный гребень оседлало какое-то забытое отвращение к тринадцатилетним мальчикам, и он озлобленно подумал: да я им и не детектив.

Но удержал свой гнев в себе и сиропным голосом поинтересовался у мальчика:

– Во что ты любишь играть?

– Да ладно.

– Нет, все-таки?

– В гангстеров, во что еще?

– О, это интересно.

Ну, Бриллиантовый Дик, подумал Билл, но что-то побудило его спросить:

– А любишь, чтобы кто побеждал – гангстеры или полицейские?

Мальчик посмотрел на него с презрением:

– Гангстеры, конечно. Дурацкий вопрос

– Ну-ка, перестань грубить.

– И что вы сделаете?

– Я тебе…

Биллу вспомнилась другая детская мечта: тут он сейчас в роли пирата.

– Какие ты читаешь книжки? – спросил он с внимательным видом, словно выслушивал мальчика стетоскопом.

– Да не знаю.

– А фильмы смотришь? – Мальчик заметно посветлел лицом, словно ему открылся выход из тупика. – Гангстерские фильмы?

– Мне не очень-то позволяют. – Но в голосе слышалось самодовольство, и прозвучало это неубедительно. – Нам и другим богатым мальчикам ни на что не разрешают ходить, кроме комедий, и похищений, и всякого такого. А мне вот комедии нравятся.

– Кто? Чаплин?

– Кто?

– Чарли Чаплин.

Отзвука это явно не породило.

– Нет, ну… знаете – комедии.

– Кто тебе нравится? – спросил Билл.

– А… – Мальчик подумал. – Ну, нравится Грета Гарбо и Дитрих, еще Констанс Беннет.

– Их фильмы – комедии?

– Они самые смешные.

– Кто смешные?

– Их комедии смешные.

– Почему?

– Они так стараются все время переживать.

– Как стараются?

– Ну, глазами водят.

– И что?

– Ну, вроде как… в Рождество.

Билл хотел вникнуть глубже, но, вспомнив, что не выяснен еще вопрос с иглу, передумал. Благоразумнее было вернуться к книгам.

– Какие у тебя есть книжки?

Мальчик посмотрел на него внимательнее.

– Э, а вы не тихушник случайно?

Билл задумался на секунду, тихушник он или нет.

– Нет, – успокоил он себя.

– Ну… – Мальчик сел на кровати. – У меня их два вроде сорта. Есть вот про четырех девочек по имени Мег, которые провалились в кроличью нору и это… у меня таких много. – Он помешкал. – А еще у меня свои книги.