Я завещаю Тебе мир в Мае

– Представь, – тихо пыхтел Фрэнки, широко улыбаясь и тихо посмеиваясь, – кто-то зайдет и его удар хватит.

Когда мы закончили, примерочная походила на место страшного убийства. Единственное, что все портило – это явный запах кетчупа, но даже с этим Фрэнки справился: он просто разбрызгал везде дезодорант, который тоже успел схватить в отделе косметики. И эта смесь кетчупа и дезодоранта воняла так, будто тут правда кого-то расчленили.

– Великолепно, – вынес свой вердикт я. – Но, Фрэнки…

– Нас не поймают, Джи – оборвал меня Фрэнк. – А если поймают… мы убежим.

Он улыбнулся этой своей хитрой улыбкой, в которой отчетливо читалось: «зря ты со мной связался, чувак, но мы ведь отовсюду выберемся», и я честно верил ему.

С совершенно невинными лицами мы вышли из примерочной и медленно пошли вдоль полок с одеждой, делая вид, что нам очень интересно разглядывать женские платья. Я уже собирался смыться из этого отдела, как Фрэнк снова дернул меня за руку и кивнул куда-то в сторону. Недалеко от нас рядом с вешалкой, на которой висели длинные весенние пальто, стояла женщина и внимательно разглядывала каждое из них.

– Пошли, – шепнул Фрэнки и, пригнувшись, пошел в ее сторону, и я, как всегда ничего не понимая, так же тихо пошел за ним.

Мы подобрались к женщине, вставая с другой стороны от вешалки, все так же сидя на корточках, чтобы она не могла нас видеть. Я хотел что-то сказать, но Фрэнк приложил палец к своим губам, и я заткнулся.

Он немного поднялся на ногах и, еще раз взглянув на женщину, вдруг зашептал:

– Купи меня…

Я недоуменно посмотрел на него и тоже немного поднялся на ногах. Женщина в смятении оглядывалась по сторонам, хмурясь, а потом, выдохнув, снова начала перебирать пальто, недоверчиво поглядывая на них.

– Купи меня… – снова зашептал Фрэнки.

Она в шоке одернула руки и быстро убежала, задев собой пару стеллажей, и я не выдержал и громко засмеялся, глядя на довольно улыбающегося Фрэнки, который явно был очень горд собой.

– Фрэнки, это было-

– ААААААААА!!!

Мы, как и еще человек двадцать поблизости, резко обернулись на чей-то вопль и увидели девушку, со страшными криками выбегающую из примерочной. Мы засмеялись, наверное, слишком громко, потому что люди совсем запутались. Кто-то просто отвернулся, сделав вид, что ничего не было, и продолжил рассматривать вещи, а кто-то аккуратно положил все на место и с каменным лицом вышел из отдела. А мы с Фрэнки просто смеялись, и я честно ждал, что нас вот-вот попросят выйти из магазина и никогда сюда больше не возвращаться.

Мы развлекались так еще несколько часов. Фрэнки таскал меня по всему магазину, умудряясь натворить кучу разной херни и при этом остаться незамеченным. Мы перекидывались молочной колбасой как мячом, воображали себя крутыми гитаристами, играя на швабрах, дрались на багетах, как на саблях, обнимались с огромными мягкими игрушками, подкладывали разные записочки в книги, двадцать три, нет, правда, я считал, ровно двадцать три раза прокатились на эскалаторе и делали еще кучу всего, чего делать не следовало. Я вроде как должен был злиться на него за то, что он обманул меня, и из-за него я не попал в школу, но глядя на то, как он разговаривал с живыми рыбами в аквариуме, я мог думать только о том, что он просто невероятно красив, когда так искренне улыбается.

А потом Фрэнк вдруг сказал, что нам пора, потому что мы можем начать привлекать внимание. Поэтому взяв колу и, о боже, ментос, он расплатился и направился к выходу, а я же снова шел следом за ним, удивляясь, как в таком маленьком и хрупком столько яркого и ненормального.

Мы вышли на улицу и остановились прямо перед входом в магазин. Фрэнк открыл бутылку колы и, поставив ее на землю под нашими ногами, посмотрел на меня.

– Вот всегда хотел так попробовать, – сказал он, а потом кинул сразу три таблетки ментоса и тут же отбежал в сторону, а я растерялся и остался стоять на месте, и мощный фонтан сладкой газировки окатил меня с головы до ног.

Фрэнки прижал ладонь ко рту и засмеялся, люди на улице в шоке смотрели на меня, а я стоял, как последний дебил, и с меня стекала кола.

– Почему ты не отошел? – спросил Фрэнки, оглядывая масштабы трагедии и смеясь, – боже, Джи, прости!

Я ничего не ответил, разглядывая большую пенистую лужу вокруг себя, а потом поднял глаза и встретился с его веселым взглядом и тоже улыбнулся. И я бы, наверное, так и стоял, но Фрэнки подошел ко мне и, ухмыльнувшись, взял мою липкую руку и потащил в сторону машины.

– И что мне с тобой делать? – причитал он, усаживая меня на пассажирское сиденье, несмотря на все мои протесты о том, что я испачкаю ему всю машину.

– Вряд ли она мне когда-нибудь еще пригодится, – сказал он, садясь рядом со мной и заводя мотор.

– Что ты имеешь в виду? – спросил я, вытирая мокрые липкие руки об мокрые липкие штаны.

– Ну, – протянул Фрэнк, – я просто уезжаю.

– Поэтому ты говорил, что у нас только две недели?

– Ага, – он кивнул.

– И куда уезжаешь? – спросил я.

– Далеко и навсегда, – ответил он.

Я только пожал плечами, и всю оставшуюся дорогу мы ехали молча.

Фрэнк довез меня прямо до дома, и когда я выполз из машины, оставляя после себя целую лужу на сидении, он тоже вышел, оглядывая меня с ног до головы.

– Тебя сейчас даже облизать можно, – сказал Фрэнк, улыбаясь.

– Только не делай этого, – усмехнулся я.

– Ну а почем-

– Что?

– Я…

– Фрэнк? Фрэнки? Господи, Фрэнки, что с тобой?!

Я в ужасе уставился на Фрэнка, который, схватившись за живот, согнулся и упал коленями прямо на асфальт. Он сильно закашлялся, а я стоял, парализованный от страха, глядя на его подрагивающие плечи, и не знал, что мне нужно делать. И когда я уже сделал первый шаг к нему навстречу, его вдруг резко стошнило кровью, и я быстро отпрянул назад.

– Я… я в порядке, – прохрипел он, поднимая голову и вытирая рот рукавом.

И я впервые действительно разглядел его. Увидел то, что было на самом деле, а не то, что мне хотелось видеть. Фрэнки был очень тощим и бледным. Под глазами, которыми я так восхищался, залегли темные синяки, на руках отчетливо выступали бледно-голубые вены из-под тонкой кожи, его обветренные губы были искусаны, а на пальцах и ладонях везде мелькали маленькие царапинки. Он был одет во все черное, даже в такой теплый май, и он выглядел таким по-настоящему слабым и выжатым.

– Что ты так смотришь? – спросил он, заметив мой взгляд, – боишься, что умру от передоза прямо перед твоим домом?

Мне вдруг стало жутко стыдно перед ним за такие мысли, и я на секунду закрыл глаза, делая глубокий вдох, а когда снова посмотрел на Фрэнки, он уже стоял передо мной, придерживаясь за открытую дверцу машины, потому что его ноги дрожали.

– Знаешь, – сказал он, – когда будут мои похороны, ты приходи. Там будут Scorpions , пиво и эклеры.

– Ну что ты говоришь…

– Увидимся позже? Я приду за тобой.