Я знаю, что делать

Но это так приятно, оказаться, наконец, хищником, а не затравленным зверем. Прыжок, и чьи-то предсмертные хрипы ласкают слух. Треск хрящей, треск рвущейся одежды, треск электрических разрядов, треск и строительная балка зашибла отца на смерть на глазах маленькой дочери. Треск и Фридрих Элрих разрывает гербовую бумагу перед лицом Вайнштайна. Треск, треск, треск.

– Абигейл, ты можешь сказать какой сегодня день?
– Вайнштайн достал зажигалку.

Треск и кончик сигары опоясался алым кольцом.

Девушка болезненно моргнула и дернула связанными за спиной руками.

– Паршивый день, господин Вайнштайн, - прошептали разбитые губы.

– Чувство юмора на месте, значит, не всё потеряно, - ухмыльнулся доктор и сделал затяжку.
– Зачем ты опять себя избила, Аби?

– Потому что сумасшедшая?
– девушка склонила набок голову и принялась чесать виски.

– Ты снова делаешь себе больно, - констатировал доктор, глядя на следы от ногтей на голове девушки.

– Запах, мерзкий запах хлорида натрия, ненавижу!
– Аби продолжала царапать лицо.

– Хлорид натрия не имеет запаха, Аби. Пожалуйста, прекрати, я хочу помочь, - устало выдохнул Вайнштайн.

– Все хотят помочь! Скажите что-то новенькое, господин доктор, - не своим голосом хихикала девушка.

– Зачем ты убила Элриха и его семью?
– строго спросил доктор. Раздался очередной треск.

Врач щелкнул кнопку диктофона и направил в сторону Абигейл.

– Захотела и убила. Я и вас убью, господин Вайнштайн, всех убью, - она клацнула зубами по воздуху.

Треск. Запах хлорида натрия.

* * *

Детектив закурил очередную сигарету, заходясь тяжелым кашлем. Отто бросил на старого знакомого холодный взгляд. Рак легких, месяцев шесть, не больше. Прощай, Маркус.

– Значит так, господин детектив, есть две причины смерти.

– Чума и убийца?
– кивнул Маркус, как всегда стряхивая пепел прямо на пол.
– Это ты мне еще неделю назад сказал. Что-нибудь новое?

Отто пожал плечами.

– Нет, есть убийца-хирург и убийца-вирусолог.

– А вот теперь подробнее. Почему?
– собрался детектив.

– Один убивает каторжников, - прозектор кивнул на лежащие перед ним останки.
– Забирает органы. Бессистемно изымает то легкое, то печень. Я бы предположил, он старается собрать нечто вроде человеческого тела.

– Зачем?
– скривился детектив.

– Откуда мне знать, я же не психиатр. Но!
– Отто даже поднял палец.
– Сегодняшние тела доказывают, эта теория не верна. И вот, почему, - он скинул окровавленные перчатки и пригласил детектива в свой кабинет.
– Я решил изучать чуму и ее жертв, господин детектив. Потому начал вести журнал для связанного с болезнью. Вот!

Отто протянул журнал Маркусу.

– У чумных имеются отметины от скальпеля, - полистав страницы, подытожил детектив.
– Поголовно?

– Именно, господин детектив, - хлопнул его по плечу Отто.
– И тут я пришел к выводу, через этот порез жертва и заражается нашей чудовищной болезнью.

– Но зачем?

– Найти лекарство? Ты бы удивился, узнав, сколько невинных жизней унесли медицинские исследования. Так почему бы нищим не стать жертвами эксперимента по созданию идеальной сыворотки.

– Сыворотки от чего?
– скривился Маркус.

– Да от чего угодно!
– отмахнулся Отто.
– Судя по тому, что и жертвы чумы, и каторжники - все имеют следы кларафали в крови, подозреваю, убийцы связаны с островом Надежды.

– А не может ли он искать средство защиты от нее?

– Может, разумеется! Но и это не самое интересное!

– Что еще не так?

– Ты, несомненно, помнишь одну прекрасную девушку, не так давно найденную в стенах дома Элрихов?

– Абигейл, племянница хозяина, - кивнул детектив.
– И что?

Отто облизал пересохшие губы.

– Мне нужна твоя помощь, Маркус.

Детектив поднял бровь. За пять лет сотрудничества прозектор впервые назвал его по имени. И это наводило на странные мысли.

– О чем мы говорим, Отто?

– Мне нужно вытащить пациента из Асилума, Маркус.

* * *

Почему всё обернулось именно так? Ещё совсем недавно она гуляла во дворе лечебницы с другими пациентами. Помогала медсёстрам ухаживать за хрониками в стационаре, и вот сама превратилась в такой же немощный мешок с костями. Ходит под себя и бессвязно мычит.

Руки, ноги и шея пристёгнуты к койке ремнями. Нужно было кончать с собой, пока была возможность. Но тогда она ещё ждала голубоглазого Отто. Но и он обманул.

А теперь во рту влажный кляп, не дающий откусить язык и покорно истечь кровью. Лжец! Мерзавец Отто! Подарил ложную надежду. Мёртвую надежду.

Шаги за дверью.

Абигейл застонала, внеплановые визиты никогда не предвещали ничего хорошего. Новые изощрённые процедуры, или грубая санитарка пришла поменять пелёнку. Кто-то громко ругался в коридоре. Звали Вайнштайна.

Дверь, наконец, распахнулась, и несколько конвоиров вошли в палату. Быстро отстегнули ремни и защелкнули на тонких запястьях холодные наручники. Ватные ноги не могли сделать и шагу.

– На руки её возьми, Лукас, она же не дойдёт сама.

– Почему сразу я? Ты видел, что она сделала с Элрихами, а если она мне в горло вцепится?
– возмущался юноша.

– Заткнись и неси, или Маркус узнает, кто украл конфискованный в притоне морфий.

Лукас смачно харкнул себе под ноги и взвалил Абигейл на плечо. Кто бы ни был этот Маркус, его юноша боялся больше полоумной людоедки.

Всё дальнейшее превратилось для девушки в калейдоскоп из криков и бесконечного мельтешения. Вайнштайн грозился констеблям какими-то незнакомыми для Абигейл фамилиями, пророчил увольнение и каторгу. Напоследок он крикнул своей пациентке:

– Ничего не бойся, Аби, я тебя вытащу, они не имеют права!

Девушка хотела послать его к чёрту, но прочный кляп, больно резавший уголки губ, не позволил от души попрощаться с ненавистным мозгоправом.

Спасена! Куда угодно, хоть на виселицу, хоть на остров Надежды, только бы не здесь.