Я знаю, на что ты смотришь

Это словесная пощечина, ощущается как реальная. И она ведь права. Я прекрасно понимаю ее, потому что сам был таким же поломанным Кеном в руках Наты.

— Я приду, как только закончу.

— Это не обязательно.

— Знаю. Но я так хочу.

— Хорошо. Тогда, если будешь будить меня, то только поцелуями, — Ева хитренько прищуривает глаза, — между ног.

— Я ремнем тебя разбужу, если будешь и дальше выделываться.

— Ремнем тоже неплохо, — говорит она, подмигивая, и спрыгивает с барного стула. — Все, ребята. Удаляюсь. Можете выдыхать. Капитошка, только не ной. Ладно? Я тебя почти и не трогала. Колясик, и ты не плачь. Тосюш, респектище, я в восторге от твоего юмора. Настюш… — впивается взглядом в мою коллегу, потом переводит взгляд на меня и обратно, — ручки прочь от сладкого и мы подружимся.

Настя поднимает руки, показывая ладони, и улыбается, не собираясь сопротивляться.

— Чудненько! — веселится Ева, а мне хочется реально выпороть ее. — Всем доброй… Ну, короче, сладких снов.

Она так и уйдет? Попрощалась со всеми, а меня в игнор? Мне похер, что мы увидимся через несколько часов. Так не пойдет. Наплевав на Гошу, у него уже все равно будет истерика, выскакиваю из-за бара и хватаю ведьму за руку, разворачивая к себе лицом.

— Я что-то забыла? — спрашивает Ева, выводя меня своей кошачьей довольностью еще сильнее.

Прижимаюсь грубо к ее губам, но нежность выплескивается теплом и ударяется о ее язык. Черт возьми! Я не могу это контролировать и перестаю даже пытаться.

— Теперь можешь идти, — произношу напротив ее улыбки.

— Да, мой капитан.

Возвращаюсь на свое рабочее место. Четыре пары глаз смотрят на меня и все с разными эмоциями: раздражение, восхищение, насмешка и одобрение. И самое крутое в том, что мне абсолютно плевать.

8

Ева

Смешанные и противоречивые чувства не дают мне покоя. Меня будто бросает из одного человека в другого, и я уже не могу понять, который из них настоящий.

Забираюсь на свой родной диван, наблюдая за рассветом. Впервые за долгое время, даже оставшись наедине с собой, мне хочется улыбаться, вспоминая сегодняшний день и ночь. И это все он… Гребаный ангельский бармен, что постоянно стыдит меня, но не стыдится сам. Как? Как это возможно с такой, как я? Он поцеловал меня на виду у всех. Сам! Я просто не знаю, что думать… Единственная четкая и ясная мысль - скорее бы он уже пришел ко мне. Я уже скучаю… Хочу прижаться к нему… Услышать грубое «ебанашка» и почувствовать ласковые губы на своих.

Солнце разливает на воду оранжевую краску. Ощущаю, как этот яркий цвет наполняет меня, оживляет. Неужели это возможно? Интересно, что сказала бы Тетя Груша? Наверное, стоит позвонить ей. Сколько сеансов я пропустила? Не счесть. Но теперь мне точно нужна помощь, ведь одна я не разберусь.

Мне хочется… Черт! Серьезно? Мне хочется стать более нормальной. Для кого? Для Максима? Я не знаю… Я уже ничего не знаю… А как же Дем? Он ведь может вернуться в любой момент. Что я скажу ему? Что будет?

Пульсация в висках становится более явной, на глаза наворачиваются слезы.

Я люблю тебя, Ева. Люблю больше жизни. Я всегда буду рядом. Ты навсегда останешься моей яблочной девочкой.

Я не ела яблоки два года, но все еще помню их вкус. Кисло-сладкую сочность, что щиплет язык и щеки.

Вкус наших поцелуев.

Опускаю голову, подкладывая под нее локоть, и закрываю глаза. Нужно поскорее уснуть, пока не пришли другие мысли… Темная пучина отчаяния зовет меня, но я пытаюсь сопротивляться, представляя себя солнцем, что поднимается над горизонтом.

Чувствую, как кто-то гладит меня по волосам, плечам, спине… Прикосновения легкие, но это не ветер. Мурашки бегут по телу от нежности. Это такой приятный сон. Я такая легкая и спокойная. Ни за что не хочу просыпаться. Желаю только лишь все дальше плыть на облачке безмятежности.

Спину греет тепло. Это не солнце. Нахожу в себе каплю сил, чтобы развернуться и утонуть в нежных объятиях. Сладковатый мужской запах тут же вызывает улыбку. Я его знаю. Он меня не обидит. Перекладываю голову на твердое плечо, но так даже удобней, кладу руку на рельефный живот, мышцы сокращаются под моей ладонью.

— Спи, ведьмочка. Дай мне передохнуть, — тихий приятный голос, а за ним поцелуй в висок.

Я и так сплю…

Не могу понять, откуда музыка. Певец разрывается, мешая мне вновь провалиться в сонное забвение. Подо мной что-то живое и горячее тоже начинает ворочаться. Открываю глаза. Шея, подбородок… Максим?!

— Надеюсь, тот, кто звонит, сохранился, перед тем как набрать мой номер, — бурчит бармен, дергая рукой.

У него не получается найти телефон вслепую, поэтому я поднимаюсь, чтобы он смог сесть. Голова не варит. Не могу произнести ни слова, просто пялюсь на широкую мужскую спину, покрытую красными царапинами.

— Да! — рявкает он. — Коль, ты че, совсем еб… Сколько? Ладно. Не знаю, может быть. Я перезвоню. Ага. Давай.

Максим трет ладонями лицо, а я все еще остаюсь неподвижной статуей. Я даже не помню, как он пришел. Спала так сладко и крепко, что ничего не почувствовала. Какая-то ненормальная радость попадает в кровь, растягивая губы в улыбке.

Он пришел.

Действительно пришел.

Почему?

Он ведь даже не тронул меня. Просто лег спать.

Что вообще происходит?

— Ребята зовут на пляж? Пойдем? — спрашивает Максим.

Меня перемыкает…

Он оборачивается. Зеленые глаза такие яркие, в них еще видны остатки сна. Густые светлые брови приподнимаются, намекая, что от меня ждут ответа, но я не помню буквы, чтобы сложить хоть слово.

— Разве мы уже не на пляже? — наконец выдавливаю я.

— Да, — усмехается Максим. — Но мы могли бы потусить вместе с Колей и девчонками. У нас же выходной.

— И ты хочешь, чтобы я пошла с тобой?

— Ну конечно, — без замедления отвечает он.

— Я…

Пытаюсь отыскать внутри себя привычную маску стервы. Что бы сказала обычная Ева? Какую-нибудь фигню или пошлятину. Но я не могу придумать, ни того, ни другого.

— Хорошо, — произношу я, пугаясь собственного поведения.

Максим чуть хмурится, вглядываясь в мои глаза, и разворачивается, чтобы сесть ко мне лицом.

— Все в порядке? Ты плохо себя чувствуешь?

Мотаю головой.

— Не проснулась еще? — продолжает гадать он.

Может быть…

Да что за фигня?!

Давай же, Ева. Ты чего?!

— Так разбуди меня, сладкий. Так, как обещал, — говорю, возвращаясь в свое обычное состояние.

— Ремнем?