Я - зверь, я пришел к тебе...

– А я обычно не приглашаю. – В горле пересохло, и я выдал какой-то нелепый хрип.

Где-то вдалеке послышалась нежная мелодия, наверно Роксолана пытается продлить свою никчемную жизнь, задобрив меня. В Геенну ее. Я втянул когти и осторожно обнял одной рукой Адель, а другой взял тонкую ладонь, неуверенно начиная танец.

С каким-то извращением я восхищался запахом дыма, исходившим от нее и тем, как она неумело наступала мне на ноги. Щеки ведьмы горели огнем под слоем сажи, и мне как-то глупо подумалось, что с такой девушкой не стыдно гулять по полям забвения в Аду или смотреть на кровавую Луну с вершины Эвереста. Мысли совсем смешались в кучу, но вдруг дурацкая улыбка слезла с моего лица, и я отпустил ее, падая на колени от боли.

Конец POV Кирино.

– Что с тобой?! Кирино! – Адель опустилась на колени рядом с демоном, пытаясь помочь.

Музыка оборвалась, волшебство танца исчезло, а Кирино выл раненым волком на крыше башни, пытаясь стянуть ошейник, который сам по себе выпустил шипы, на глазах сжимаясь.

– Отойди! Ты не поможешь, отойди! – Изо рта Кирино пошла кровавая пена, клыки снова удлинились и впились в губы. Он стал когтями оставлять борозды на каменной крыше, затем драть ими шею под ошейником, пытаясь разорвать себе горло.

Неожиданно прохладные тонкие пальцы накрыли его кисти, и шепот, вперемешку с мольбой, попросил успокоиться. Зрение вдруг прояснилось, и Кирино осмысленно посмотрел в изумрудные глаза ведьмы. Боль понемногу стала отступать, а шипы в ошейнике сами собой втянулись. Снова можно было дышать.

Адель в страхе смотрела на раны демона, но кровавая улыбка высшего без слов поблагодарила, успокаивая ее.

– Пора возвращаться. – Уже жестче сказал демон, и молча подхватил Адель на руки, собираясь покинуть столицу.

***

Отмывшись под водопадом, Кирино лежал на скале, думая о том, во что превратила его менестрель и в кого превращает Адель, и кто же он на самом деле. Он забыл, каким был когда-то давно, до встречи с этими двумя.

– Ненавижу, когда нарушают мое личное пространство. – Кирино, даже глаза не открыл, заранее зная, кто стоит рядом. – Знаешь, часы пробили полночь, чары рассеялись, я снова стал собой и сказочка подошла к логическому завершению.

– Да, только ты забыл, какие у нас роли в ней. Я – злая ведьма, ты – демон-психопат. Что-то не пахнет здесь розовыми ромашками и принцами на белых пони.

– Адель, не зли меня, я не в настроении. – Демон резко поднялся и навис над девушкой.

Надо отдать ведьме должное, она даже не шелохнулась.

– Может… напишем другой сюжет? – Девушка сделала шаг вперед, приближаясь вплотную к Кирино, задумчиво смотря на его обнаженный торс.

– А может, пошлем подальше сценарий? – Убрав клыки, он притянул ее к себе и начал посасывать ее нижнюю губу, постепенно проникая языком меж ее губ.

Решив играть до конца, он полностью превратился внешне в человека, чтобы не обидеть Адель и доставить ей удовольствие хотя бы мысленно думать, что он не демонический уродец. Только у ведьмы были свои планы. Оторвавшись от его губ, Адель осмотрела его с ног до головы.

– Ты мне больше нравишься настоящим.

Кирино удивленно принял свою истинную форму, и как-то растерянно посмотрел на чешуйчатые когтистые ступни.

– Ты извращенка.

– Да я просто принцев не люблю.

POV Адель

Дело не во внешности, а во взгляде, от которого невозможно убежать. Да и зачем прикидываться кем-то другим?

Почему один вечер может изменить то, что было в прошлом, и забываешь все, как быль? Почему жертва влюбляется в убийцу, а если разобраться кто из нас жертва? А если подумать, времени думать нет. Потому что невозможно думать, когда тонешь в сапфировом море его глаз, и тогда вертикальные зрачки кажутся нормальными. Потому что когда видишь закат в его волосах, кажется нормальным то, что они багровые. Потому что крылья его держали горящий дом, чтобы спасти меня, и тогда неважно их наличие или цвет. Да потому что когтями он чуть не разорвал Тиаса, чтобы спасти меня, так есть ли смысл о них заморачиваться? И когда умираешь от его поцелуев, уже не важно, чешуя на ступнях или клыки торчат. И может быть он злой и эгоистичный, но в моей жизни была семья фермеров, и жить с ними было неплохо, а был ли кто-нибудь у него за сотни его бессмертных лет? А хоть кто-нибудь считал его красивым, а не уродливым?

Горячее дыхание плавит мою кожу, и я поднимаю взгляд, чтобы окунуться в море его глаз снова и снова, встаю на цыпочки, пытаясь дотронуться до его губ. И целует он мягко и нежно, немного по-собственнически, немного царапает губу клыками, зато по-настоящему, зато не пытается казаться тем, кем не является. И он будет моим сообщником, и только моим. И я не позволю натворить ему глупостей на завтрашнем ритуале, потому что знаю, что не от него он зависит, потому что знаю, что он неплохой.

По-детски утыкаюсь лбом ему в грудь и верю, что защитит. С Кирино не страшно, чтобы он не говорил, я знаю, он не бросит меня и будет защищать.

Пальцы моего сообщника стягивают с меня одежду, немного дрожу от холода ночи и, возможно, от его взгляда. Только он не дает мне замерзнуть, закрывая крыльями, как щитом, и кажется, что ты в коконе, и кажется, что мы единое целое. Касаюсь губами его груди, стараясь, не смотреть на этот чертов ошейник. Опускаюсь чуть ниже, чертя губами узоры на его прессе, в то время как его пальцы гладят мою голую спину, заставляя тело непроизвольно содрогаться, заставляя желать его. Он молчит, позволяя мне расстегнуть его штаны, скинуть их вниз, просто переступить и забыть об одежде. А мне почему-то хочется доказать, что он красивый, и, опустившись на корточки, я касаюсь пальцами плотной, но теплой чешуи, хочу поцеловать ее, но он не позволяет, поднимая меня наверх.

– Ниже колен я мало что чувствую, чешуя слишком плотная. Но мне приятно то, что ты хотела сделать. – Кирино улыбается, криво так, с клыками, как только он умеет, и целует, выбивая почву под ногами, заставляя подняться на седьмое небо и без крыльев.

Втянув когти, он гладит мои ягодицы одними подушечками пальцев, а ощущения, будто ток бежит по венам вместо крови. Хочется закусить губу от подобных ощущений, только его язык не позволяет, танцуя джангу с моим. Пальцы перемещаются к бедрам, все ближе к плоти, которая уже горит. Не удержавшись, издаю стон, сквозь поцелуй. Пальцы мягко надавливают, проникают чуть глубже, и мои руки лихорадочно опускаются ниже, чтоб потрогать его, чтобы доставить ему и себе удовольствие. Дыхание демона сбилось, а взгляд уже давно небезразличен.

– В Тартар нежности! – Неожиданно рычит демон и убирает руки на мгновение, чтобы подхватить под ягодицы и приподнять, позволяя мне обхватить его торс ногами.

– Псих! – Шепчу я в полусознательном состоянии, потому что он своими огромными крыльями делает мне колыбель, укладывая в них и раздвигая ноги.

– Как твои крылья могут так изгибаться? – Краем сознания беспокоюсь о нем.

– Я сломал сейчас пару костей, увеличивая размах. – Хрипло шепчет демон, входя в меня.

И больше сил думать нет. Потому что он вдалбливается до основания, потому что я не вижу ничего кроме его глаз, потому что так горячо и круто, что я готова кричать. И жаркие поцелуи, укусы, его крылья, эта ночь с почти полной Луной и секс на скале под звездным небом кажутся лучшим моментом в жизни.

Конец POV Адель

Когда все закончилось, Кирино отнес девушку в грот, укладывая спать в ее гнезде из одеял. Собираясь уходить, он неожиданно почувствовал, как тонкие пальцы пытаются сжать его кисть.

– Что? – Грубее, чем собирался, спрашивает демон.

– Останься со мной. – Тихо просит девушка, сердце которой почему-то болезненно сжалось от его внезапного холода глаз.

Демон не мигая, посмотрел на девушку. Долго, внимательно, в который раз изучая, и, вдруг, рассмеялся злобно и дико.