Я - зверь, я пришел к тебе...
Шрифт:
– В том-то и дело, - Гис поднялся, стряхивая песок, а затем резко подскочил и врезал мне в скулу, - я ничего не забыл! Ты не представляешь, как это больно, когда сердце бьется, не представляешь, что я чувствую, думая, где я нахожусь и где Лайнесс. Она старится там, на поверхности, с кем-то другим, она, возможно, забыла меня, а я ничего не могу сделать! Мне осточертело мое бессмертие! Блэйз, мне не продержаться еще семьдесят шесть лет в этом пекле, даже с твоей помощью.
Я снова улыбнулся. По-кошачьи, по-своему так, а потом, материализовав обломок его меча Гектора, бросил на песок к его ногам.
– Протянешь, Вагис, еще как протянешь. Выкуешь Гектора снова, здесь
О, этот миг моего триумфа, его удивления. Чтобы удивить Гиса, надо многое отдать. Его невероятно фиолетовые глаза сверкают от неверия и восторга. Еще бы, наше родное оружие, наделено душами, они как наши дети, наши верные друзья и соратники. Демон скорее откусит себе конечность и истратит всю магию, чем бросит свое истинное оружие. И это то, что меня снова в нем удивляет. Как он мог сломать меч, друга…во имя смертной!?
– Блэйз…я…я
И снова я улыбнулся, мы демоны, никогда не говорим спасибо. Но готов поклясться, если бы мог, он меня поблагодарил.
– Блэйз, - удивление Гиса сменилось настороженностью, - Блэйз сними с себя ледяную оболочку. Что ты с собой сделал, что бы его достать?
Догадливый засранец! Я убрал покров, обнажая прожженные кислотой Леты мышцы, кости, отсутствие некоторых частей тела, например, моего прекрасного носа.
Гис снова удивился.
– Зачем? Мы же не заключали официальных сделок.
– Моя прихоть.
– Из-за твоей прихоти, - Гис пожевал губами, а потом искренне улыбнулся, так искренне, что если бы в Геенне было Солнце, его улыбка бы его затмила, - я у тебя в долгу. Мой меч – твой меч. Кто бы или что бы не встало на твоем пути, я буду за тебя сражаться. Спасибо, брат мой.
– Ты - странный! – сказали мы одновременно и засмеялись.
– Мне пора. Еще увидимся. И Гис… - я видел, как любовно он сжимал меч, готовый сорваться с места, но обернулся ко мне, - чтоб ты не думал обо мне, как о благородном чудике, скажу прямо. Я всегда держу врагов и друзей подле себя, чем сильнее, тем ближе. Удачи.
– Честь иметь такого врага.
Я не успел ответить на эту реплику, мой брат сорвался с места и побежал по черной пустыне вперед. И в очередной раз я улыбался ему в след. Благодаря мне, он снова нашел в себе силы сражаться, хотя бы из принципа, чтобы не показаться слабаком. Теперь у него есть Гектор, и он снова полон сил и надежд, что увидит ту смертную.
А я устало лег на черный песок. Здесь было темно и холодно, твари бродили рядом, но чувствовали кто я, поэтому не нападали. А у меня было время подумать.
Я вспомнил рассвет первых цивилизаций мира, вспомнил, как мы с Гисом были юные и глупые. Вспомнил, как подравшись с братьями на берегу Леты, упал в воду. У меня не было сил всплыть, Лета слишком быстро поглотила мои силы. Все ушли, а я кричал захлебываясь кислотой, умирал, и Гис вытащил меня, обжигая собственную сущность и тело. После этого мы лет двадцать не могли разговаривать, не могли сражаться толком и только копили силы и восстанавливались. Над нами пытались издеваться другие аристократы, но мы держались вместе, мы всегда дрались до последнего, тогда мы были друзьями. Тогда мое сердце впервые пропустило удар, тогда я впервые заплакал кровавыми слезами от бессилия. Я – демон, полюбивший другого демона, заранее обреченный на вечное одиночество. Я испугался, и правильно сделал, Гис убил бы меня, если бы узнал. А ведь надо было тогда умереть. А вместо этого я ушел, предал его, заставил себя ненавидеть, лишь бы быть подальше от него. Я боялся не сдержаться, я
до дрожи боялся выдать свои чувства и биение своего сердца. Я так испугался.Удар кулаком о черный песок. Я предал его тогда давно, это из-за меня он попал в первый раз в Геенну на два года! Я не просто сжег мосты нашей дружбы, я демон стихий, сжег сам себя в тот момент.
Ему больно двадцать четыре года без Лайнесс, мне больно тысячелетиями от сознания этой любви, от осознания, что я не могу даже сказать ему о своей любви. Я любил его и ненавидел, я презирал себя, пытался презирать его. Но я бессилен. Я так сильно и так давно люблю его, что не могу быть эгоистом. Сколько раз зарекался, а все равно слежу за ним, помогаю, делаю все, чтобы он был по-своему счастлив. Я хочу счастья для демона, для своего брата. Я так хотел убить ту смертную, что заставила его сердце биться, но не могу. Все, что, касается Гиса, делает меня слабым, безвольным рабом его желаний. Я достал меч со дна Леты, рискуя своей сущностью, бессмертием, чтобы увидеть его улыбку. Я даю ему свою магию каждый год, чтобы он выжил и потом был счастлив со смертной.
Какой же я идиот и слабак.
========== Еще не конец ==========
POV Кирино
Беспросветная тьма в гроте не лишает меня зрения, я отчетливо вижу не просто очертания точеного женского тела, а каждую родинку, каждый даже мизерный шрам, буквально вижу сладостный запах, растворяющий мое обоняние, наблюдаю, как тонкие кисти покраснели в тех местах, где их стягивали цепи. Чувствую сбивчивое дыхание и вижу раненную душу в изумрудных глазах. Мне плевать, что ей плохо и больно, мне нужно больше этой ночью, мне нужно…
– Моя душа, как и я сама, принадлежат тебе, сообщник. – Шепчут разбитые губы, буквально выкидывая меня из лап Морфея.
Задыхаясь, ловлю ртом воздух, то уходя под воду озера, то всплывая наружу. Сколько я уже нахожусь здесь на дне подземного озера с волшебной для демонов водой. Раны почти затянулись, даже та, что оставил Безликий. Сознание неконтролируемо впадает в летаргический сон, где я вижу Адель. Нет, не просто вижу. Переживаю снова те моменты, в которых вел себя особенно ужасно, чудовищно по отношению к ней. И каждый раз, каждый кошмар оканчивается ее последней перед смертью фразой.
Глаза сами собой закрываются, и мое сознание снова отключается…
…моя когтистая лапа беззастенчиво сжимает внутреннюю сторону ее бедра, сжимая кожу до синяков. Она почти не кричит, вися на цепях в гроте, голова опущена вниз, глаза полуприкрыты. Мой язык проходится по ее свежим ранам, слизывая кровь, очерчивая влажные узоры на выпирающих ключицах. Клыки прикусываю кожу, свободная рука похабно трогает ее между ног, вырывая то ли болезненные, то ли возбужденные стоны. Не помню, кто я есть, кто она, кто мы друг другу, чувствую зверя внутри себя…
– Моя душа, как и я сама, принадлежат тебе, сообщник… - шепчут в слезах разбитые губы…
Выныриваю с самого дна озера на поверхность, снова задыхаясь. Где я?! Эта фраза расплавляет мою сущность, а все тело содрогается от болезненного стука внутри. Зажимаю кулаком грудь, будто открытую рану. Тщетно, физической раны нет, дыра внутри, а не снаружи.
Каким чудовищем я был. Я помню, как не чувствовал ничего кроме агонии Менестреля, а она вернула мне чувства, тот первый за тысячелетие смех, разбила своим пламенем души вдребезги холод Тартара в моих глазах. Взгляд цепляется за черные стены подземелья, но вижу перед собой тот проклятый танец на крыше в день маскарада. Неумелый танец, ее чумазое от сажи лицо, ее глаза, когда она привела меня в чувства. Я забывал о менестреле, находясь рядом с ней…я снова засыпаю…