Я. Ты. Мы. Они

— И миллион долларов! — серьезно соглашается с ним Рома.

— А как насчет губозакаточной машинки?

Рома надувается и непроизвольно оттопыривает нижнюю губу в знак протеста, ну, машинка нам точно бы не помешала.

— Кирюш, — осторожно обращаюсь я к мелкому, — ты понимаешь, о чем мы сейчас говорим?

— Да, у нас будет еще ребенок? А можно вместо него собаку? — с неподдельной искренностью и надеждой в голосе спрашивает Кир.

Саша начинает ржать, за что получает по ноге от меня под столом. Пытается быть серьезным и авторитетно заявляет:

— Ну, думаю, что через пару лет, сможем позволить себе дом, тогда будет вам и комната, и собака… Только миллион долларов не обещаю.

— А что, можно желания загадывать? — оживляется Стас. — Тогда хочу приставку новую. И назовите вы его Криштиану, это же улетно будет.

А дальше посыпались все остальные желания, кто чего хочет, пока я не выдержала, и отправила всех в комнате убираться.

— Это кошмар какой-то! — возмущаюсь я, кладя руки на лицо. Щеки горят, то ли действительно от возмущения, то ли еще от чего. Не знаю, какой реакции от пацанов я ждала, но явно не такой прагматичной. А еще, оказывается, что они обо все знали! Ужас!

— Почему? — удивляется муж, бодро намазывая себе маслом бутерброд.

— Ну как. Им же все равно на ребенка, каждый выгоду урвать пытается!

— А, по-моему, вполне здоровая реакция. Ты ж не сейчас его предъявила, ребенок когда еще появится. Вот они и привыкают к этому как могут. Их уже трое, чего им бояться? К тому же смотри, Стас и об имени подумал.

— Чернов, если у нас родится сын и мне придется назвать его Криштиану, я тебя убью.

— За то, что сын или за то, что Криштиану? — с невозмутимым видом уточняет он?

— За то, что ты идиот такой!

— А, ну это всегда, пожалуйста.

И на этом все. Сашка счастлив, дети спокойны, родители никого не убили, всем остальным пофиг. Получается, зря я переживала? Или это привычка уже такая, ждать осуждения со стороны людей?

Я сама почти успокаиваюсь, ровно на неделю, пока не попадаю на УЗИ. Вообще мы должны были пойти с Сашей вместе, к слову в первый раз, с предыдущими детьми как-то не складывалось. Правда, не сложилось и в этот, Чернов опаздывал, а времени ждать ни у кого не было, поэтому в кабинет я заходила одна. Кстати, вполне расслабленная заходила, с видом «плавали-знаем». После того как я вынашивала Кира, эта беременность казалась настолько легкой, что даже токсикоз никак мне не мешал. Я вообще казалась себе дико опытной и думала, что меня уже ничем не удивить. Наверное, именно это и усилило мой шок.

Из кабинета я еще спокойная вышла. Села, посидела на лавочке, даже документы в сумку запихала. А потом осознание полученных новостей стало накатывать на меня лавиной — сразу и необратимо. Стало одновременно душно и холодно. Еле куртку застегнула, так у меня руки дрожали. Вокруг были люди со своими радостями и печалями, голоса, разговоры, и а еще больничные стены, которые вдруг стали давить на меня, надо на воздух, надо срочно на воздух. Из консультации я не выходила, я вылетала, ничего не видя перед собой. И совершенно естественно, что не заметила Чернова, и со всего размаху налетела на него. Он тоже бежал, видимо в надежде все-таки успеть. Столкнулись мы очень даже ощутимо, и я бы навернулась, если б он не поймал.

— Куда летишь? — удивляется Сашка, придерживая меня за плечи.

А я и ответить не могу, лишь стою и воздух ртом хватаю. Не знаю, как это выглядит, но вот муж пугается.

— Что случилось? С тобой что-то не так? С ребенком? Сань, где болит? Саша?!

То как он произносит мое имя, выводит меня из оцепенения, зато начинается истерика, злая и неконтролируемая. Я не плачу, просто кричу, дерусь, вырываюсь.

— Это все ты виноват! Это ты! — ору я знатно, колочу руками по Сашке — с чувством, с толком, с расстановкой. Мужу приходится придерживать меня, чтобы я не навернулась, на улице скользко.

— Угораздило мне с тобой связаться! Эгоист! Сволочь!

— ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?! — он уже сам кричит, в надежде, что я услышу.

— Ты случился! Ты со мной случился!

Вокруг собираются люди, кажется, нас снимают на телефон, кто-то даже предлагает вызвать полицию. Чернову только и остается, что схватить меня и, перекинув меня через плечо, отнести в сторону от больничного крыльца. Я вырываюсь, но он держит достаточно крепко.

— Александра! Если не успокоишься, я тебя сейчас в сугроб уроню! Да, Саня! Прекрати уже!

Спускает меня с плеча и ставит перед собой, я все еще брыкаюсь, но истерика уже отступает. Обессилено наваливаюсь на него, утыкаясь лицом в ворот пальто. Саша успокаивающе гладит меня по волосам. Кажется, я где-то потеряла шапку. А она вообще была?

— Не пугай меня, что случилось? — он пытается говорить ласково, но голос дрожит. Напугала я его знатно.

— Два, — убитым голосом выдаю я.

— Что два?

— Два сердцебиения на УЗИ…

Саша пока молчит, а мне в голову лезет нелепая шутка о том, что сейчас можно пошутить о том, что у нашего ребенка будет два сердца. Но муж у меня не идиот, даже если я думаю иначе.

— Близнецы? — хрипло спрашивает он.

— Угу.

Он ничего не отвечает, видимо осмысляет услышанное. Лишь крепче прижимает меня к себе.

— Что делать-то будем? — наконец спрашиваю я, боясь, заглянуть ему в лицо. Боюсь увидеть в нем растерянность, мне так надо, чтобы кто-то был уверен, в том, что мы делаем.

— Как всегда, рожать. А еще дом купим… Точно, дом, я ж пацанам обещал. Роме комнату, а Киру — собаку.

— Ага, если родятся мальчики, назовем одного Криштиану, а другого Роналду?

— Да не, девочки будут, я чувствую. Придется значит, Стасу приставку покупать.

Поднимаю глаза на мужа, тот хоть и с обалдевшим видом стоит, но все же улыбается.

— Скажи честно, ты у меня извращенец, да? Тебя это все заводит? Нравится, когда я толстая и некрасивая? У тебя фетиш на беременных?

— Меня ты заводишь, — говорит и ласково целует в нос. — А все остальное уже как-то само получается.

Глава 41

У меня был план. Сама понимала, что он так себе, и что, скорее всего в первую очередь сделаю больно себе, а не Саше. Но мне нужно было отомстить. Или по крайней мере попытаться. Не могла я больше ощущать себя жертвой, преданной и обманутой. Все эти переживания липли грязью ко мне, заставляя чувствовать себя некчемной и несчастной. Ведь сколько бы я по нему не страдала, сколько бы не злилась, сколько бы не хотела вернуть, мне необходимо было почувствовать, что я тоже могу что-то. Моя жизнь принадлежит мне, а не Чернову или случайности.

Все было просто. прийти, соблазнить, переспать… Нет, лучше не переспать, а трахнуться, да, именно так, в грубой и некрасивой форме. А потом гордо встать и посмотреть в его темные глаза, в которых должна была загореться надежда, и спросить: «Отличный способ поставить точку во всей этой истории, не правда ли, милый?», развернуться и уйти. Не то чтобы в закат, но определенно куда-то туда. А еще можно было напомнить его слова об измене с олененком. «Ты сказал, что это был только секс. Ну что ж, дорогой, получай, это тоже был только секс».