Яблоневый дворик

— Милорд, — проговорила она, — прежде чем приведут присяжных, я с глубоким сожалением вынуждена сообщить, что нам может понадобиться еще один перерыв, и я пока не могу сказать, как много времени он займет.

Судья с подозрением взглянул на часы, висевшие под перилами балкона для посетителей.

— Видите ли, милорд, возникла проблема с заключением доктора Сандерсона. Как выяснилось, принтер в этом здании не работает. Я получила заключение по электронной почте сегодня в семь часов утра, но в это время я была уже в дороге и в электричке смогла только просмотреть его на телефоне, а это двадцать восемь страниц текста…

Она сбилась и замолчала. Судья продолжал смотреть на нее.

— Милорд, я действительно считаю, что не смогу обеспечить своему клиенту всестороннюю и полноценную защиту, пока у меня не будет возможности самым тщательным образом ознакомиться с распечаткой заключения, подготовить свои замечания и обсудить их с подзащитным. Некоторые положения отчета представляются нам спорными, а некоторые затрагивают самую суть нашей защиты. Я бы не осмелилась просить еще об одной задержке, если бы речь шла не о таких важных вопросах.

Судья вздохнул.

— Неужели невозможно обеспечить мисс Боннард ксерокопией?

Он оглядел зал с напряженной полуулыбкой, как будто надеясь, что у кого-то, включая пристава и зрителей на балконе, может оказаться лишний экземпляр. Я даже ощутила глупый порыв поднять руку — синдром отличницы, какой я всегда была, — хотя заключением, разумеется, не располагала. Как и Роберт.

— Милорд, насколько мне известно, в другом зале есть принтер, так что документ, скорее всего, можно будет распечатать, но и в этом случае мне понадобится время для подробного ознакомления. Я отдаю себе отчет, что это весьма досадная задержка, однако, если бы я получила заключение до того, как вышла из дому, я, разумеется, успела бы его распечатать и ознакомиться с ним по дороге.

Судья подался вперед.

— Я полагал, что документ был разослан всем заинтересованным сторонам вчера до полуночи? — В его улыбке все отчетливее сквозило недовольство.

— Возможно, милорд, но у меня на ночь отключили интернет, поэтому я смогла открыть свой почтовый ящик только когда ехала в электричке.

Судья снова вздохнул и сжал губы. Я сразу представила, каким раздраженным он бывает по воскресеньям, когда жареная картошка уже готова, а баранья нога еще нет. Он вновь взглянул на часы.

— Если я объявлю перерыв до одиннадцати часов, этого будет вам достаточно, мисс Боннард?

Она кротко наклонила голову.

— Благодарю вас, милорд. Мне хватит времени, чтобы распечатать и просмотреть заключение. Но, возможно, мне понадобится дополнительное время для консультации с моим подзащитным.

Роберт отвернулся и оперся рукой о спинку стула. Я увидела, что он хмурится.

— Как много времени? — медленно, чуть ли не по слогам произнес судья.

— Милорд, я позволю себе попросить вас, чтобы присяжных отпустили до окончания обеденного перерыва — до двух часов дня.

Несколько мгновений судья ее изучал, потом произнес в пространство:

— Пожалуйста, пригласите присяжных.

Роберт, все так же хмурясь, оглянулся на меня. Пристав вышел и впустил присяжных. Пока они гуськом шли через зал, молодой человек в конце процессии начал открывать свой рюкзак, и судья с оттенком нетерпения заметил:

— Прошу вас, сэр, займите свое место. Обещаю, что это ненадолго.

Когда присяжные расселись, судья обратился к ним:

— Леди и джентльмены, возник процедурный вопрос, для решения которого понадобится некоторое время. Как я уже вам говорил, в этом суде ваша задача — оценивать доказательства, моя — обеспечивать соблюдение закона. В данном случае это значит, что у вас будет перерыв, а у меня нет.

Присяжные с облегчением заулыбались: судья вдруг решил пошутить.

— Сегодня ваше присутствие не потребуется до конца обеденного перерыва. Вы свободны до двух часов.

Дело сделано. Присяжных вывели. Я удивилась, почему судья не извинился за их напрасно потраченное утро, но видимо, это могло подорвать его авторитет. Шутить — одно дело, извиняться — совсем другое.

— Всем встать! — пролаял пристав.

Все встали и поклонились. Судья вышел.

Мисс Боннард повернулась к тебе и сказала:

— Я сейчас спущусь к вам.

Я пришла в недоумение: разве ей не надо бежать распечатывать заключение? Команда твоих защитников собрала все папки и бумаги и поспешно покинула зал. Инспектор Кливленд обернулся к своим коллегам и удивленно поднял брови, потом прошел к столу прокурора. Миссис Прайс повернулась к нему и успокаивающе подняла руки.

— Они пытаются выиграть время, — сказала она и, лишь слегка понизив голос, добавила: — Интернет у нее отключили, твою мать.

Роберт все так же сидел, закинув руку на спинку стула, и о чем-то думал. Его помощница молчала.

* * *

Едва взглянув на доктора Сандерсона, я ощутила страх. У него было тяжелое бульдожье лицо в ореоле пушистых седых волос. Судя по виду, он совершенно не горел желанием здесь находиться, хотя, я полагаю, ему за это платили. Он стоял на свидетельской трибуне, и миссис Прайс по пунктам разбирала его психологическую оценку обвиняемого, то есть тебя. В целом она сводилась к утверждению, что не может быть и речи о том, что ты страдаешь расстройством личности. Он ссылался на твое совершенно адекватное поведение во время следствия, отсутствие в твоей истории психических заболеваний и солидный послужной список. Но самым убийственным было то, что он назвал тебя «ненадежным рассказчиком» и в качестве доказательства указал на расчетливость, с какой ты удовлетворял свою потребность во внебрачном сексе. Другими словами, ты лжец. Ты не сумасшедший, не страдаешь ни посттравматическим, ни пограничным, ни асоциальным и никаким другим расстройством личности.

Ты просто лжец.

* * *

Мисс Боннард сделала все, что было в ее силах. Она решила расправиться с доктором Сандерсоном так же, как и с прежними свидетелями обвинения: ринулась в атаку. Она расспросила его об опыте судебных экспертиз и отметила, что он почти всегда выступал на стороне обвинения. Она процитировала доклад, который он написал для Министерства внутренних дел, озаглавленный «Судебная защита и симуляция». Она заставила его сказать, что «симуляция» — это формальный термин, описывающий, каким образом преступники пытаются избежать ответственности за свои преступления, притворяясь психически неуравновешенными, и что некоторые из них достаточно квалифицированно разбираются в своих расстройствах.

— Вы часто приходите к выводу, что люди симулируют, не так ли? — спросила она.

Человек-бульдог холодно посмотрел на нее и сказал:

— Я считаю людей симулянтами, когда у меня нет доказательств того, что они страдают серьезным психическим расстройством. Я делаю вывод, что они притворяются, чтобы избежать ответственности. — Проговорив это, он посмотрел на присяжных с выражением, которое не оставляло сомнений, что он с трудом сдерживается от раздраженной гримасы.

Наконец мисс Боннард прибегла к своему последнему оружию. Она попросила доктора Сандерсона прокомментировать дело, в котором он выступил не в пользу женщины, заколовшей отчима ножом после многих лет сексуальных надругательств.