Яд древней богини

–  Шаткая версия, - вздохнул Всеслав.
– Неубедительно. Кстати, при чем тут Марсик?

–  Это соседкин пес. Женщина уверена, что собаку извели Ершовы. У них глаз нехороший. Сначала Марсик умер, а за ним следом - и приемная мать журналиста. Вот скажи, почему Ершов скрыл, что его взяли из детдома?

–  Самолюбивый он. Да и не обязан посвящать каждого встречного в подробности своей личной жизни. Ладно, допустим, ты права. Но зачем Ершову убивать… то есть насылать порчу на других людей? На директрису «Карата», например?

–  Тут мотив как на ладони, - заявила Ева.
– Корысть! Ему деньги надо зарабатывать? Журналистикой он занимается для отвода глаз. А людей изводит за приличное вознаграждение. Ему говорят, кого желательно сжить со свету, платят, и… остается техническая сторона. Конечно, ему Мавра Ильинична мешала! Видал, сколько она икон в квартире понавешала?

–  Что же он теперь не убирает иконы?

Вопрос поставил Еву в тупик. Правда, она быстро нашлась.

–  Если Григорий сразу выбросит все вещи покойной матери, это вызовет подозрения! Он потом от них избавится, когда пройдет время.

–  С тобой разговаривать - одно удовольствие!
– засмеялся сыщик.
– За словами в карман ты не лезешь. А чем Ершову мамаша Руднева не угодила? Уж она-то никак не могла быть свидетелем его магических ритуалов. И денег за ее смерть никто платить не стал бы.

–  Откуда ты знаешь? Разве ты проверял, существует связь между Ершовым и Рудневой?

–  Не смеши меня, - взмолился Смирнов.

Ева обиделась.

–  Вот ты хохочешь, а сам понятия не имеешь, как отрабатывать деньги клиента, - сказала она.
– Кроме Ершова, у тебя нет ни одного подозреваемого. Сходи в редакцию газеты, где он работает. Наведи справки в детдоме.

–  Не творил ли мальчик Гриша чудес?
– подхватил ее мысль Славка.
– Не было ли у него на теле «числа зверя»? Или родинки в виде пентаграммы?

–  Вижу, что твои мысли потекли в правильную сторону, - не осталась в долгу Ева.
– Так и действуй.

Смех смехом, а подозреваемых у Всеслава таки не было. Поэтому он отвез Еву на урок испанского, а сам отправился в паспортный стол, изучать факты биографии Григория Ершова. Ничего сверхъестественного сыщик не нашел. Григорий родился в Москве, паспорт получал на фамилию приемных родителей - то есть в документе указывался как Григорий Александрович Ершов. Примерно этого Смирнов и ожидал. А что он ищет? Адрес детского дома, откуда мальчика взяли на воспитание? Зачем? Подобные сведения положено сохранять в тайне, в интересах ребенка и усыновителей.

«Даже если я найду тот детский дом, расследование не продвинется, - подумал Смирнов.
– Какой смысл без толку терять время?»

Он решил поехать в редакцию газеты, где работал Ершов. Предварительно позвонив, выяснил, что журналист уехал в командировку и до вечера вряд ли появится. Этого сыщику и надо было.

В редакции Смирнов представился корреспондентом, который пишет криминальные репортажи. Он «интересовался» заметкой Ершова о смерти матери.

–  Собираюсь обобщить похожие случаи, - говорил он секретарше, которая отвечала, не отрываясь от клавиатуры компьютера.
– С кем мне удобнее побеседовать?

–  Главного редактора нет, - пробормотала секретарша.
– Ершов дружит с Потехиной, она, наверное, в курсе. Вон ее стол.

Всеслав подошел к длиннолицей, бесцветной особе в очках, с короткой стрижкой торчком. Она внешне напоминала Григория, что их, скорее всего, и объединило. Стол, за которым работала Потехина, отделяли от остального помещения перегородки из пластика.

–  Ольга, - коротко представилась она, по-мужски протягивая сыщику руку.

Он легонько пожал ее сухую ладонь. Потехина вопросительно смотрела на него из-за дымчатых стекол в тонкой стальной оправе.

–  Я хочу поговорить с вами о Ершове, если можно, конфиденциально.

Она без колебаний кивнула.

–  Разумеется.

По-видимому, Ольга изображала из себя деловую женщину - собранную, предельно лаконичную, спартанской закалки. Похоже, она уделяла много внимания спорту, так как ее плечи и руки имели ярко выраженную мускулатуру.

Смирнов начал издалека, с особенностей характера журналиста и влияния некоторых индивидуальных черт личности на творческий процесс. Постепенно он вовлек Потехину в диалог.

–  Вы ходите в спортзал?
– спросил он, с притворным восхищением любуясь ее телом.

–  Я сторонница здорового образа жизни, - оживилась она.
– Вот и Гришу пытаюсь приобщить. Иногда мы ходим обедать в индийское кафе, там подают вегетарианские блюда. Он курит, а это очень вредно, и выпивает. Алкоголь ему противопоказан!

–  Почему?

–  Пьяный, он совершенно перестает контролировать себя - жалуется на судьбу, выворачивает душу наизнанку, может даже расплакаться. Потом засыпает. А когда протрезвеет, ничего не помнит. У Гриши было печальное детство, - вздохнула Потехина.
– Он до пяти лет рос в детдоме, а потом его усыновили. Своих настоящих родителей не знает. Уже став взрослым, он хотел выяснить, кто они, почему бросили его. Оказалось, что его просто оставили у двери Дома малютки. Представляете? Гриша принял это очень близко к сердцу, напился, болтал разные глупости.

–  А как Ершов относится к людям?
– спросил сыщик.

Ольга пожала широкими плечами.

–  Нормально. Он себя считает невезучим - едва родился, от него отказались; едва усыновили, приемный отец умер. А с матерью… ну, с Маврой Ильиничной, ему было нелегко. Она ударилась в религию, заставляла Гришу молиться, чуть ли не поклоны бить, стращала грехами и Божьим Судом.

–  Ершов много нагрешил?

–  Нет, конечно, - улыбнулась Потехина.
– Какой из него грешник? Трудяга, бескорыстный до смешного. С женщинами робеет… Чего у Гриши много, так это самолюбия. Гордый он! А гордыня, как известно, тяжкий грех. Другой бы давно пошел, потребовал бы увеличить себе зарплату, а Гриша молчит. Его в командировки чаще других посылают - он тоже молчит. Когда его приемная мать умерла, он ходил сам не свой, но от помощи наотрез отказался. Похоронил Мавру Ильиничну сам, на свои средства.

–  Переживал?

–  Ужасно, - подтвердила Ольга.
– Получается, последний близкий человек ушел. Опять Гриша один на белом свете остался. Он и статью написал о смерти матери от одиночества, от отчаяния. Знаете, когда родни много, этого как-то не замечаешь - бабушки, дедушки, родители, тетки, дядьки, братья, сестры, будто так и надо, так всегда было и будет. Для Гриши снова потерять семью - тяжелейший удар. Он после похорон стал как в воду опущенный. Решил родственников искать.

–  Каких родственников?
– насторожился Смирнов.
– Вы же говорите, его настоящие родители неизвестны.

–  Да… Поэтому он искал родственников по линии приемных родителей. Со стороны отца все умерли, а Мавра Ильинична - не москвичка. Я имею в виду, она не в Москве родилась, а где-то в области. Захотелось ему съездить на родину матери - может, там кто отыщется?

–  Ну и как, съездил?

Потехина кивнула.

–  Ага. Вернулся чернее тучи. Я к нему пристала: что случилось? Он признался, что его последняя надежда не оправдалась и что никого близких у него теперь нет. Мавра Ильинична тоже была одна, как перст.