Яду, светлейший?
Шрифт:
Подперев подбородок ладонью, Линас смотрел на меня со смесью жалости и усталости. И если последняя извинительна, то первую я терпеть не могла.
– Нет. Вы первый.
Соврала, но иного ответа моя гордость не вынесла.
Линас не стал развивать тему. Зевнул, прикрыв рот ладонью, и поблагодарил за чай.
– Я вас точно не стесню? – спохватился он, когда я полезла на чердак, за той самой периной.
А у самого глаза бегают, стремятся в каждый уголок заглянуть, каждую паутину проверить. Линас и перед смертью не уймется. Живо вообразила его на последнем издыхании, уже седого,
– Вы инквизитор, ваше призвание – причинять неудобства. Вот, держите!
Свесившись с лестницы, всучила ему перину.
– Расстелите в саду, где хотите. И, – хихикнула, – не бойтесь, приставать не стану.
– Да вам некогда будет. – Линас удобнее перехватил перину. – Про одежду я не шутил. Ее нужно перебрать, составить несколько годных комплектов. Напоминаю, вы едете со мной в качестве невесты, девушки добропорядочной, из высшего общества.
– Девственницы из пансиона благородных девиц, – фыркнула, продолжив логический ряд, и проворно, отказавшись от помощи, спустилась по приставной лестнице.
– Вот как раз на девственнице я бы точно не женился, – огорошил инквизитор и, довольный собой, отправился отдыхать от трудов праведных.
Ветерок трепал волосы Линаса. Подложив руку под голову, он устроился на боку, чуть согнув ноги, такой трогательный, беззащитный. Темные круги под глазами потонули в призрачных тенях качающихся ветвей. На плечо присела стрекоза. Думала согнать ее, потом решила: не стоит. И стоять над Линасом с глупым видом тоже не нужно, вдруг проснется, неудобно выйдет.
Мне не работалось. Списывала все на зудящую, чешущуюся под повязкой руку, но причина, вот она, мирно посапывает в саду.
– Бесстрашный вы, светлейший!
Другие ведьмины грядки стороной обходили, а этот…
Огляделась по сторонам: не видит ли кто, и решилась на страшное преступление – присесть рядом на корточки. Пальцы сами собой, честное слово, потянулись к сбившейся цепочке на шее Линаса. Сейчас проверим, локоны какой дамы сердца инквизитор носит возле сердца. В том, что она существует, не сомневалась. Линас из породы романтиков, если отказывает женщине, то по причине наличия другой.
Медальон я заприметила во время сеанса незапланированного раздевания. Инквизитор сам виноват, разжег женское любопытство.
Будто что-то почувствовав, Линас заворочался во сне, перевернулся на другой бок. Теперь солнечные лучи щекотали его ухо.
Разочарованная поднялась и, раз уж вышла из дому, направилась к колодцу, за водой, когда услышала от калитки звонкое: «Аурелия!» Прямо день визитов какой-то! Недовольно бурча себе под нос, направилась встречать гостей.
У самой калитки встревоженно оглянулась. Нет, вроде, не проснулся. Вот и хорошо, лучше Вилкасу его не видеть. Да и Эгле тоже – сегодня, по случаю выходного, они явились вдвоем.
– Что вам в городе не сидится-то? – шикнула на гостей и поспешила увести сладкую парочку в дом. – Разорались на всю деревню!
– Аль, ты чего? Забыла, сегодня перевязка. Эгле вот согласилась помочь тебе по хозяйству
и не только. Пусть она не ведьма, но ножом и ступкой орудовать умеет.– Без лишней скромности, мои пироги с крапивой и настойки из мухоморов лучшие в округе, – приосанилась конопатая бесовка и поспешила обозначить свои права на Вилкаса – обняла за талию.
– И кого ты ими поишь? Будущих родственников?
Да не претендую я на него, не претендую! С рыжими связываться – бледную поганку в супе найти. Эгле может. Это на первый взгляд она безобидная зверушка: невысокая, улыбчивая, волосы в косы на затылке уложены, а на второй… За Вилкасом многие женщины таскались, с далеко идущими намерениями. И где они теперь? Хорошо, если не на кладбище. Всех Эгле отвадила, этакое колючее солнышко.
– Простуду лечу. Хочешь, рецептом поделюсь?
В этом тоже вся Эгле – никого не боится. Ох, не завидую некроманту, тяжела будет его семейная жизнь!
– Как-нибудь потом. Мне Мару другое заказал.
После получения необходимых регистрационных номеров, мы с аптекарем возобновили выгодное сотрудничество.
– Прекрасно! – с воодушевлением потерла ладони Эгле. – Всегда мечтала приобщиться к волшебству!
Вилкас скептически хмыкнул. А я Эгле понимаю. При всем уважении, некромантия… Словом, мальчикам не понять.
Посмеиваясь, шумной гурьбой ввалились на кухню. Эгле тут же загремела кастрюлями, вызывавшись сделать нехитрый ужин, а Вилкас с важным видом, не вязавшимся с его рыжей шевелюрой, достал из сумки корпию и баночку с мазью.
– Право, не стоило… – Так неловко стало. – В свой выходной… Я ведьма, у меня как на кошке заживает.
– Это мы сейчас проверим. – Вилкас велел положить руку на стол тыльной стороной вниз и аккуратно снял старую повязку. – А не прийти не мог, ты по моей вине пострадала. Мог бы догадаться, Юргас оставил сюрприз.
Осторожно спросила:
– Как он? Еще не вышли на след?
Некромант промолчал и склонился над моей ладонью.
Ох, жжется! Но выглядит уже не так устрашающе.
– Хоть бы Чернобог его прибрал! – от всего сердца пожелала Юргасу переместиться в мир иной.
– Боюсь, он ему не нужен, – прикусив губу от усердия, пробормотал Вилкас. Он аккуратно соскабливал ногтем засохшую желтую мазь, чтобы после нанести новый, свежий слой. – А вот проверяющих я бы туда с удовольствием отправил. Собственно, поэтому мы к тебе и заглянули. А то выходной, не выходной, пристают с дурацкими вопросами.
Добродушно уколола:
– Эх ты, врун! А еще друг!
– Так и ты, Аль, не без корысти. Кто весной ныл, уломал пойти с собой на кладбище?
– Это то, где гуль? – навострила уши Эгле.
Все-то она знает, никаких секретов!
– Оно самое. – Вилкас потянулся за баночкой, снял холщовую крышку. – Аля там первоцветы искала. Не спрашивай зачем, у ведьм свои заморочки, хуже твоих мухоморов.
– Нормальные у меня мухоморы! – обиделась Эгле.
Она с интересом посматривала на скрытые за пестрыми занавесками полки, где притаились разные ведьмины травы, те, что я употребляла в быту. Может, не права я, в девочке спит талант? Развить мысль не успела – зазвенело стекло, осыпав нашу троицу осколками.
Конец ознакомительного фрагмента.