Яма

Градский выглядел, как человек, который с секунды на секунду полностью утратит самообладание. Качнувшись на пятках, он разжал руки и отступил назад. Провел ладонью ото лба до затылка.

Сглотнул и тяжело вздохнул.

Его скулы покраснели, будто, глядя на нее, он допустил какие-то неприличные мысли. Взгляд на мгновение опустился, а после держал ее на прицеле уже непрерывно.

— Что? Что случилось?

Он снова сделал шаг вперед. Затем второй. И… третий, прижимаясь совсем вплотную.

Невзирая на позднее время, в одной из комнат первого этажа негромко играла музыка, из другой — доносился смех, совсем рядом кто-то курил в открытое окно, и к ним доплывала горькая табачная дымка. Но Ника чувствовала и слышала только теплое дыхание Градского.

"О… Господи… Боже… мой…"

Сердце Сереги стартовало. Замолотило, как одержимое. Если оценивать его эмоциональное состояние — он в хламину.

Обхватил руками ее лицо, и все ощущения одним резким мощным скачком усилились. Почувствовал, как от Ники пошли ответные импульсы. Полетели, словно выстрелы. И все — прямо ему в сердце.

Трезвые мысли растворились. Осознал, что бороться с эмоциями, которые она в нем воссоздала, бесполезно. Словно бой с тенью: что ни делай, они останутся внутри него.

Навис над ней. Придвинулся непозволительно близко. Касаясь лицом ее лица, медленно и глубоко вдохнул. Она же зачастила со своими сладкими горячими вздохами.

Дрожь, словно электрический ток, пронеслась вдоль его напряженного тела. Располовинила. Парализовала.

— Сережа…

Грубые пальцы осторожно очертили хрупкий заостренный подбородок. Воздух застопорился в горле Градского и вышел со сдавленным шипением, когда он ощутил, как губы Доминики задрожали. Словно безумный маньяк, медленно прошелся пальцами по нижней мягкой плоти, затем — по верхней, очерчивая чувственный изгиб ее рта. Изгиб амура — узнал из чужих стихов. Узнал и забыл. А в это мгновение… Губы Плюшки — самый совершенный плод. Чистое искушение.

— Се-режа… — да она уже задыхалась.

— Вдохни поглубже, — проинструктировал хриплым голосом.

И едва она сделала вдох, впился ртом в ее губы. Эмоции, которые разлетелись внутри него, невозможно было осилить. Он кое-как их идентифицировал, большей частью не понимая того, что с ним происходит. Горячие дурманящие импульсы запульсировали по венам. Сердце разнесло, до боли расперло грудную клетку.

Чрезвычайная потребность, даже не в сексе, в безграничной близости, снесла Градскому голову. В ход пошли руки. Двинулись вниз по плечам Ники, задержались сначала на талии, потом — на обтянутых тонкой тканью пижамных штанов бедрах. Сминая пальцами широкий подол футболки, скользнул под хлопок, невесомо касаясь голой кожи. Доминика задрожала, крепче вцепляясь в его плечи. Сдавленный стон вырвался из ее горла и завибрировал на его нетерпеливо движущихся губах.

Градский тормознул, тяжело заглатывая воздух. Посмотрел в ее чистые широко распахнутые глаза.

"Красивая нереально просто…"

Умолял свой член не реагировать, но, увы, не мог скрыть своего сексуального возбуждения. Прижавшись к девушке, совершенно безотчетно и определенно слишком откровенно двинул бедрами, потираясь о ее живот вздыбленным органом.

Ника ахнула — отчасти шокировано, отчасти взволнованно.

В пылу адского возбуждения Града подмывало умолять позволить ему ее тр*хнуть. Если бы помогло, готов был опуститься на колени.

— Только не злись, — лихорадочно выдохнул, качнувшись вперед, чтобы прижаться к ее щеке своей. — Скажу, как есть. Обещай, что не убежишь.

— Мы что… только что целовались? — спросила, будто осознание реальности лишь дошло до нее.

— Ну… да. Мы целовались. Не кричи только, — на всякий случай уперся руками в стену по бокам от нее. — Я тебя все равно не отпущу.

— Я… — ее голос сорвался, и Градскому показалось, что она пытается сдержать не злость, а рыдания.

"Твою мать…"

— Это получилось случайно, наверное, да? — предположила Ника. — Больше… не повторится?

С последним, вопреки всем доводам рассудка, он никак не мог согласиться. Подумал о том, что ему проще, чтобы она психанула и накричала на него. Но отступить и сделать вид, что ничего не изменилось, Градский не мог.

— Нет. Не случайно. Повторится. Прямо сейчас я собираюсь снова тебя поцеловать, — обхватывая ладонью ее затылок, практически коснулся губам ее рта. Заговорил быстро и уверенно — без всяких фильтров и напускного пофигизма: — Я хочу тебя целовать. Я, черт возьми, очень хочу! Очень и очень, понимаешь?

— Ладно, — выговорила Кузя едва слышно. Больше по кивку распознал ее согласие.

— Я готова.

— Готова?

К ее щекам перманентно прилип стыдливый румянец, а тело дрожало с такой силой, что скрывать не имело смысла.

— Наверное, ты заразил меня своим бешенством, Градский. Сорок уколов не помогут. Целуй уже!

— Мило, — произнес он с непонятной интонацией.

Но если даже обиделся, Нику почему-то мало беспокоило. Чувствовала, что в это мгновение именно она может регулировать его настроение и исход вечера.

— Я очень хочу, — повторил Серега, будто неспособный думать ни о чем другом. — Я все хочу! Полностью. Я очень сильно хочу…

— Сережа…

— Бл*дь… Не называй меня по имени сейчас… Или ладно, мать твою… Называй, пожалуйста. Называй…

— Прямо сейчас я хочу на тебя наорать… Я собираюсь кричать…

— Ладно. Хорошо. Ты можешь кричать, — скользнув пальцами по открытой шее, прихватил ртом ее нижнюю губу. Лизнул ее. Укусил и снова лизнул. — Я знаю, как заставить тебя кричать, ок?

— Что значит "ок"? — выдохнула Доминика.

Ей-то в эту минуту хотелось только, чтобы он не прекращал целовать ее. Но она прекрасно понимала, что потребности Градского гораздо разнообразнее. И что ей, влюбленной до одури, оставалось делать? Принимать все, что он предлагал?

— Ты согласна или нет? — его язык прошелся по ее распахнутым губам с каким-то безумным вожделением, оставляя на ее плоти не просто влажные следы. Слюна, как в самом грязном порно, растягивалась между их ртами.

Хотел так же вылизывать все ее тело. Думал, что сможет остановиться на одном поцелуе. Вот только стоило коснуться, и наружу вырвались сразу все желания. Цикл их непорочной дружбы не просто закончился, он оборвался, как ударная нота. Точка поставлена, и… хр*н с ней!

Теперь он знал, чего хочет. И Доминика способна ему это дать. Мгновенно отзывалась и реагировала на все, что он делал, хотя до этого никто ее даже в щеку не целовал.

— Если я отвечу "да"… — сама к нему потянулась.