Ямата-но Орочи
Шрифт:
Пальцы сплетаются в печати Быка. Вокруг меня на мгновение вспыхивает белое пламя Мудреца, но быстро истаивает, растворяется в пространстве и проникает в него. Природная энергия и моя жизненная сила пропитывают горячие камни и лаву, умащающие вулканические газы и раскаленный воздух.
Сенпо: Муки Тенсей!
И мир сходит с ума, когда неживая материя обретает жизнь и становится продолжением меня, частью моего тела. По моей воле лавовое море под ногами заволновалось, огненные водопады полились вверх, сопротивляясь гравитации. Потоки расплавленных пород взмывают вверх и мчатся к Ооцуцуки, но расшибаются о ее тайдзюцу. Через мгновение сквозь раскаленный воздух живыми реками в мою сторону устремляются потоки волос. Глубокий вдох и долгий выдох. С моих уст вперед широким фронтом
Поглотить чакру из ниндзюцу для нее было не сложнее, чем для Мадары, но смотрела она на меня очень недовольно. И тут уже пришлось уже мне отмахиваться от потоков лавы. Когда это она успела перехватить контроль?! Лава застыла в воздухе дрожащими волнами, мы же с Кагуей на мгновение уставились друг другу в глаза. Едва заметное движение чакры в ее меридианах, и я срываюсь с места, воздух расступается под давлением Стихии Скорости. Стихия Молнии насыщает все тело и с грохотом грома, я появляюсь возле Кагуи за миг до того, как она пропадает в портале. Она ловит удар на жесткий блок. Хруст костей — раскалывается лишь внешняя броня из пепельных и белых костей на нашей коже. Но руку простреливает легкой болью, на миг она как будто даже отнялась. В следующую секунду уже мне приходится ускользать с траектории ее удара. Ловлю ее руку и едва успеваю оторвать устремившуюся ко мне черную массу материализованной воли. В то же время увожу в бок ее удар ногой. Взрыв — где-то справа от меня разлетается вдребезги скала.
Пытаюсь заломить руку, одновременно пробую нарушить ток жизненной энергии и чакры в руке, пробивая своей энергией ее тенкецу. Кагуя в это время пробует попасть по моим тенкецу чакрой, исходящей из тела, но промахивается, поражая ложные меридианы, выстроенные Кецурьюганом. Поняв, что ее атака не сработала, Кагуя применила грубую силу. Чакра ударила из всего ее тела и прокатилась по мне катком. Сила удара смела меня в сторону, заставив тормозить о воздух. Но противница тоже не осталась невредимой. Ее левая рука, в которой я нарушил ток энергии и крови, повисла плетью. Удовлетворенно усмехнувшись, я повел плечами. Атака Кагуи была сильна и я не успел ее заблокировать толком, из-за чего заработал контузию внутренних органов. Регенерация справилась с этим моментально, но все равно неприятно. Только вот способностью исцеляться владею не только я — Кагуя тряхнула парализованной рукой, поток чакры пробил заторы в меридианах, а сосуды и нервы восстановились, возвращая подвижность конечности.
Чакра вновь резким рывком промчалась по меридианам Кагуи, чтобы вырваться сквозь тенкецу по всему телу. На ее лице появилась зловещая самоуверенная ухмылка. Воздух исказился, когда в мою сторону сквозь него помчался столп синеватой энергии. Техника выглядит знакомо и ее исполнение тоже. Явное родство со стилем Хьюга, вот только сила и мастерство Кагуи не сравнится ни с каким человеком, и техники у нее соответствующие. Ясогами Кугеки — Небесный Удар Восьмидесяти Божеств. Целый град ударов готов был обрушиться на меня, вбивая в густую лаву под нами.
Экикё: Джуёки!
Навстречу напоминающему обрушивающиеся вниз небеса лазурному фронту из бесчисленных столпов энергии техники Кагуи от меня вверх вырвалась ответная волна чакры. Исказившийся воздух задрожал, проминаясь под Десятью Крыльями Кодекса Перемен. По ушам и по всему телу прокатился гром разорванной атмосферы. Две техники встретились над моей головой. Взрывная волна бросила меня вниз, в бурлящее пекло. И она же рванула вверх, просто сметая с пути усеянный сосульками свод лавовой пещеры. На мгновение вверху показалось темное, затянутое дымом небо, в котором зловеще сверкали молнии. Но вскоре оно пропало за плотной завесой обратившегося в пыль камня.
Внутри меня шевельнулась темная чакра Морё. Силы четырехглавого дракона и Когенрю вырвались наружу, когда штаны уже начал опалять жар лавы.
Но стопы мои коснулись лишь холодного камня. Густая лава застыла так же быстро, как сила Морё обращала в лаву обычную землю. Раскаленное и пышущее жаром море расплавленного камня вокруг меня стремительно остывало. Пятнышко холодного камня мгновенно выросло в гигантское обсидиановое поле, усеянное неровными волнами, острыми осколками и трещинами. Однако жар не пропал без следа.От остывающей лавы вверх неистовым потоком рвались горячий воздух и пламя. Мои пальцы застыли в одной печати, чакра пронеслась по меридианам и вырвалась наружу крохотными искрами, смешиваясь с природной стихией, подчиняя ее и придавая форму. Ревущие в воздухе пламя и жар заплясали в танце, сплетаясь друг с другом и обретая форму. Из языков огня выросли мощные ноги и клыкастая пасть, пламенные крылья распростерлись по всему пространству пещеры, тлеющими углями и чадным дымом запылала чешуя и грива.
Шакутон: Хикю!
Яростный рев Хикю сотряс воздух и разметал в стороны осыпающиеся камни от обвалившегося свода пещеры. Стены пещеры начали плавиться и стекать вниз, а камень под ногами вновь начал нагреваться от нестерпимого жара техники, вобравшей в себя всю мощь вулкана и сконцентрировавшей ее в одной точке. Легкое движение пальцев — крылатый огненный лев с драконьей мордой взмывает вверх, чтобы окружить Кагую.
И пламя сменяется обжигающим холодом. Измерение вновь сменилось. Огненный ад уступил место ледяному. Кагуя скакала по измерениям вместе со мной, словно листала страницы книги. Здесь не было и капли той тепловой энергии, что в прошлом измерении. Но была масса чистейшего льда, которая окружила меня и сковала все тело. И здесь была Кагуя. Она как призрак выплыла из черного зева портала в нескольких метрах передо мной. Белоснежные волосы, подобно божественному ореолу, парят за ее спиной. Ее как будто боится касаться ветер — ни одна складка ее одежд не шелохнется. Жемчужные глаза устремлены прямо на меня, и в их уголках сверкают слезы. Влага скатывается по щекам, быстро замерзая и облетая снежной пылью с белых щек.
— Вся чакра должна принадлежать мне, — произнесла она холодно, пока внезапно не сорвалась на крик: — Чтобы защитить наш сад, в этот раз вся чакра должны быть единой!!!
Кагуя протянула ко мне руку. Белоснежная кожа была покрыта пленкой из черной субстанции. Она напоминала нефть, которая словно живая тянулась ко мне и медленно покрывала лед. Чакра обдала меня холодом изнутри. Ледяная тюрьма рухнула, обвалилась под своим весом и расплескалась, чтобы выстрелить прозрачными щупальцами и обвить черное воплощение воли Кагуи.
Она пыталась отпрянуть. Позади Кагуи распахнулся черный зев портала, в который она почти успела нырнуть, но я успел сделать шаг вперед раньше. Ладонь с трудом прошла сквозь плотную черную жидкость. Она обдала было холодом и потянулась к моей чакре, но быстро отпрянула, когда наткнулась на скрытую во мне самом голодную тьму. После поглощения Стихии Тьмы, Роена и Самехады пожирать чакру у меня получается лучше многих.
За покровом из темной жидкости я смог нащупать небольшую ладонь Кагуи, чтобы схватить ее. Прикосновение прохладной кожи едва не обернулось неприятностями. В ладонь кольнуло что-то острое и обожгло, словно ядом. Всеразрушающие Пепельные Кости. Если бы у меня не было собственного генома Шикоцумьяку и нескольких стихийных техник укрепления наружных покровов, то заблокировать эту атаку было бы сложнее.
— Твой способ защиты мира уничтожает его самого. Чем ты отличаешься от других Ооцуцуки, если так стремишься получить больше чакры, захватить ее всю, а сам мир законсервировать в корнях древа, как экспонат в музее? Почему не ищешь сильных союзников? Почему не растишь их? Может, твоя цель не защита, а смерть? Ты живешь в ожидании собственной смерти.
— Не делай вид, что знаешь меня!
Черный зев портала открылся возле свободной руки. Серые кости выросли из спины Кагуи изогнутыми и массивными дугами. Штырь пепельных когтей вырвался из ладони и пропал в портале. Вижу, что чакра ей моя уже не нужна. Сочла достаточно опасным, чтобы попытаться убить сразу. Или Зецу ей это нашептал.