Янтарная Цитадель (Драгоценный огонь - 1)

Танфия опустила взгляд - и в сгущающихся сумерках, в бледном свете трех лун, она увидала, как вьется по дороге бесконечная шеренга конных солдат. Пень шелохнулся, и два бледных глаза уперлись в Танфию. Словно два луча вонзились ей в сердце, высасывая силу. От ужаса она рванула из кармана элирский нож. Вспыхнул звездою опал; фигура зашипела тихонько, и сгинула.

Что на нее нашло - тащиться в эту даль одной? Перепуганная Танфия пустила Зарянку в галоп обратно, к лагерю.

Было еще темно; до рассвета оставался добрый час, но лагерь уже зашевелился. Линден так и не смог заснуть ночью, и теперь, когда усталость готова была все же сморить его, вставать было особенно тяжко. Он вышел из палатки, чтобы постоять пару минут рядом с Зимородком. Кони тихо пощипывали подернутую густой росою траву. Где-то рядом вставали, зевали, жаловались на судьбу другие мятежники. Потом над туманом вознесся голос Гелананфии:

– Подъем, подъем, во святое имя Анута! Встанем строем, прежде чем этот лежебока Граннен глаза продерет!

Благодаря предупреждению Танфии они были готовы к бою. Войско Граннена разбило лагерь по другую сторону гряды, на склонах обращенных к Парионе. Прошлым вечером Гелананфия и Элдарет собрали командиров, и в мелочах обсудили планы предстоящего боя. Теперь мятежникам предстояло занять позиции по самой гряде, прежде чем туда доберутся солдаты Граннена.

Они учились старательно и знали, что их ждет. Но применить заученное в битве, когда за ошибкой следует смерть - дело совсем иное.

Утро выдалось похожим на дурной сон. Завтракали поспешно - Линден сидел рядом с Руфридом и Танфией, Сафаендером и Элдаретом, как было уже не одну неделю. Все были молчаливы, а Сафаендер вдобавок бледен как смерть, хотя по лицам остальных пробегали порой улыбки.

Потом Линден с Руфридом вернулись в палатку, чтобы помочь друг другу одеться. Они решили одеть в бой роскошные, черные с синим одеяния из Луин Сефера - погибать, так уж красиво. Поверх камзолов пошли кожаные кирасы и облокотники. Потом пришел черед оружия - при каждом был длинный элирский меч на левом бедре, короткий меч на правом, на плечами - луки и колчаны, полные смастеренных в Энаванейе стрел.

– Ну, братишка, - промолвил Руфрид, - вот оно как. Предчувствия не мучают?

– Нет, - ответил Линден, и улыбнулся.
– Наверное, это к добру. Жаль, отец нас не видит.

– Он бы нами гордился, - заверил его Руфрид, стиснув плечо брата, и добавил: - Тобой уж точно.

– Думаешь, мы справимся?

– Конечно. Если боишься, думай вот о чем - ты уже сегодня можешь усидеть Изомиру!

– А я не боюсь, - ответил Линден.
– Вот что странно-то - не боюсь вовсе.

Руфрид в последний раз обнял его, и отстранился, явно сдерживая тревогу. Линден хлопнул его по спине, пытаясь ободрить, но слова никак не шли на язык.

– Ну, Брейида с нами?

– Тогда уж Маха, - ответил Руфрид.
– Или Анут на нашей стороне, а Граннена путь ждет чрево Нут.

– Ты бы не гневил богов, - расхохотался Линден, - хоть ноне утром! Я рад, что все почти кончилось, а ты?

– Ага, - согласился Руфрид, и немного просветлел.
– Я тоже.

Над Парионой занималась лиловая заря, но равнина еще была окутана тенью. Танфия уже готова была оседлать Зарянку, когда к ней подошел Сафаендер. Он немного нелепо выглядел в роли воина - в травянисто-зеленой рубахе и штанах, в кирасе, с мечом и деревянным щитом. Но даже сейчас он выглядел таким изящным, таким нездешним, что девушка невольно ощутила желание, и страх за своего любимого.

– Ты готов?
– спросила она.

Поэт неровно вздохнул.

– Насколько могу быть. Танфия, ты великолепна. Только не дай себя поранить, хорошо?

Она подошла к нему, взяла за руку. Как не было тревожно ей самой, поэта просто трясло, точно в ознобе.

– Боги, Саф, ты в порядке?

– Нет, Танфия. Вообще-то нет, - ответил он с напускной легкостью.
– Я уже говорил, что я трус, но не думал, что настолько.

– Боги, Саф, ты не обязан сражаться! Салиоль и Шарма остаются в лагере; останься и ты с ними.

– Не хочу быть настолько бесполезен, - ответил он.

– Ты принесешь пользу. Кто-то должен ухаживать за ранеными.

– Нет.
– Лицо его было уныло, и он старался не встречаться с ней взглядом.
– Я должен.

– Почему?
– В приступе ужаса она схватила его за руку.
– Что ты пытаешься доказать? Никто не упрекнет тебе, если ты не пойдешь в бой со всеми. Ты не солдат, боги свидетели! Ты не просто кто-то, ты Сафаендер! Если ты умрешь, что станет с прекрасными пьесами, которые ты еще не написал? Ты не можешь лишить их мир!

– Ох, Танфия...
– Он обнял девушку и прижал к себе, покрывая поцелуями ее волосы.
– Ты не понимаешь. Как могу я писать эти "прекрасные пьесы", если я не сражался за это право? Чтобы вернуть мир, к которому я привык, я должен его заслужить.

– Нет, - вздохнула Танфия.
– Это я понимаю. И прекрати меня целовать, а то я расплачусь.

– Тогда потом, ладно?
– спросил он.

Танфия видела, как он старается казаться храбрецом - особенно сейчас, когда из сумерек показались Руфрид и Линден.

– Ну, пора, - проговорил Руфрид.
– Тан, береги себя.

– Ради всего святого, через несколько часов мы снова увидимся! воскликнула она. Братья поочередно обняли ее, и она с потешной суровостью оттолкнула обоих.
– Кончайте, это просто ужас какой-то!
– На глаза наворачивались слезы.
– И вообще, сражения никогда не идут по плану.

– Откуда тебе знать?
– поинтересовался Руфрид.

– В книжках читала!
– отмолвила Танфия.

К тому времени, когда кислолицый гранненов прихвостень добрался до лагеря мятежников, те уже заняли позиции вдоль гребня Гетласской гряды. Центр составляла пехота, прикрытая рядами лучников. По флангам разместились конные отряды - на правом под водительством Мириаса, где в первых рядах предстояло скакать Танфии, а чуть подальше - Линдену, а на левом под командой Зори, с которой был Руфрид. Сафаендер пошел в пехоту, в задние ряды, где ему предстояло сражаться радом с крестьянами, даже не слыхавшими его имени. Гелананфия с большой неохотой отпустила его в бой, но веских причин отказать не нашла.

Место было удачное - землю покрывала жесткая густая трава, а редкие деревца не закрывали обзора. Внизу лежала долина, а за ней - еще один ряд холмов, пониже. Солдатам Граннена придется наступать в гору, а это даст преимущество их противникам.

Гелананфия и Элдарет, оба на гнедых конях боевой породы, расположились на горке позади строя, между левым флангом пехоты и отрядом Зори. Над их ставкой не развевалось никакого знамени - следовало бы поднять царский стяг, но, сражаясь против царя, Гелананфия не нашла в себе на это смелости.

Гранненов помощник, подъехавший на своем тощем жеребчике, явно не был рад обнаружить вражеское войско в такой готовности.

– Я принес вам известие от воеводы Граннена, - обратился он к Элдарету, которого полагал единственным вожаком.
– Любая попытка войти в Париону будет расценена как измена. Отказ сдаться немедля будет расценен как повод к атаке. У вас есть полчаса, чтобы сложить оружие и предать себя в руки властей.

– Ну уж нет!
– усмехнулся странник.
– Если воевода желает повода к атаке - он его получит.