Янтарная Цитадель

На восьмое утро Руфрид решил, что общество лошадей устраивает его больше, чем общество товарищей. Раздосадованный безразличием любовницы и ночным одиночеством, он тихонько жаловался на жизнь Ястребку, выгуливая мерина по коридорам Сребренхольма. Вернувшись в конюшню, юноша с удивлением обнаружил в пещере одну из шаэлаир, тихонько поглаживающую Зарянку. Это была Метия.

– Ваши кони так прекрасны, Руфрид, – заметила она, с улыбкой оборачиваясь к нему. – Ты не против, что я болтаю с ними?

– Нет, конечно, Метия, продолжай…

Руфриду было неловко. Метия была так хрупка – словно тростинка. Серебряные волосы струились по ее плечам, тонкое бледное лицо словно бы высекли изо льда. Даже ее милое, искристое обаяние не делало элирку более человечной. Рядом с ней юноша ощущал себя слишком рослым, слишком приземленным и грубым.

– Э… жаль, нельзя выйти, чтобы выгулять их как следует, – проговорил он. – Я иногда подхожу к выходу, глянуть, как там погода, но снег ложится все гуще, а я мало не до смерти замерзаю.

– Погоду можно определить, и не выходя, – ответила Метия. – Пойдем, я покажу тебе.

Взяв юношу за руку, элирка провела его через пещеру, через узкий проход рядом со входом в бани. Крутая лестница вилась в шахте, выходя в пещерку, одна из стен которой состояла из горного хрусталя. Воздух в ней был теплым.

– Смотри, – предложила Метия, подводя Руфрида к мраморной скамье. – Отсюда я часто любуюсь горами.

А вид, как мог приметить юноша, открывался потрясающий. Пещера выходила на склон горы, настолько крутой, что снежные наносы не удерживались на нем. Теплый воздух из воздуховодов не давал окну замерзнуть. А вдали простирались в суровом великолепии горные хребты: могучие, грозные, окутанные снегами.

– Изумительно, – прошептал он. – Чудесно.

Метия восторженно рассмеялась и присела рядом, так близко, что коснулась его бедром.

– Ты тоже красив, – проговорила она. – Такие темные волосы, и кожа, точно янтарь.

– О… – выдавил Руфрид. – Правда?

Он мучительно-ясно ощущал присутствие элирки рядом; ее грудь соблазнительно наполняла шелковую накидку и давили на его плечо… Метия провела молочно-белым пальцем по его щеке. Руфрид начал подумывать, что самое время извиниться и уйти.

– Мы нравимся тебе? – спросила она. – Мы, шаэлаир.

– Э… ну, ты мне нравишься.

– Хорошо. – Она прижалась тесней, и отстраниться у Руфрида не получалось. Но он был совершенно захвачен врасплох, когда она оседлала его, обняла за шею и крепко поцеловала в губы. Когда язык ее проник ему в рот, юноша стиснул ладонь элирки и ответил на ее ласки своими.

– Ты когда-нибудь занимался любовью с элирской женщиной? – спросила Метия, когда поцелуй кончился.

– Э, нет, я…

Тело ее было очень легким, кожа – прохладной наощупь, но бедра жгли даже сквозь слои шелка. Сердце Руфрида бешено колотилось.

– А у меня никогда не было человеческого мужчины, – прошептала она, потягивая завязки на его штанах. – И я хочу узнать, каковы они.

– Думаю, прямо сейчас ты узнаешь… – простонал Руфрид, не в силах противостоять ей. Под накидкой она была обнажена, волосы на ее тайных местах вились серебряной проволокой. Она нанизала себя на его плоть. – Боги, Метия…

Это было сладостно, ошеломительно, и очень недолго. Потом Руфрид и Метия отправились в баню, сняв смятую одежду, и нежились в горячей воде. Руфрид раскинул руки, опершись о край водоема, и запрокинул голову. Ему было до ужаса стыдно.

– Ты думаешь о своей человеческой возлюбленной, – заметила Метия. – Она будет ревновать?

– Нет, если не узнает.

– Элир считают ревность людским чувством. Но мы лжем себе – мы не настолько отличны. Ровно настолько, чтобы находить друг друга загадочными и прекрасными… – Она скользнула к нему, лукаво улыбаясь. – Спасибо тебе, Руфрид, что утолил мое любопытство. – Она обняла его, прижавшись грудями к его груди. Мокрые пряди волос цеплялись за кожу, когда она поцеловала его.

– Значит, буду ревновать, если узнаю? – донесся голос откуда-то сверху.

Руфрид открыл глаза. На краю водоема стояла Танфия, в одежде для занятий и с полотенцем в руке.

– Вообще-то мне плевать. Забирай его, Метия. – Глаза ее сверкнули, и она швырнула в Руфрида полотенцем. – Два дня! – крикнула она, выбегая из бани. – Ты два дня не мог подождать! Ублюдок!

Выскочив из бань на уступ, Танфия и сама не поняла, почему так злится. Они с Руфридом не были обручены, не давали друг другу клятв, могли выбирать себе любовников по вкусу. Тогда почему же боль так слепит глаза и душу?

Вспомнились уроки Альраэна – никогда не действуй в гневе. Девушка очистила свой рассудок, изгнала из него злобу, точно отравленную стрелу. Потом она пошла в зал упражнений и сказала:

– Альраэн, сразишься со мной?

– Ты только что окончила урок, – заметил учитель, оглядывая девушку.

– Нет, не окончила.

– Хорошо.

Он передал ей длинный деревянный меч. Бойцы отдали друг другу честь, и начался танец ударов и блоков. Вся ярость Танфии ушла в руки, она отвечала ударом на каждый удар, и наконец, ей удалось. Предупредив следующее движение Альраэна, она отбила его меч, и ее собственный прошел сквозь его защиту, остановившись на волосок от горла.

Девушка застыла, задыхаясь. Щеки ее раскраснелись. Учитель уважительно поклонился и одарил ее кривой улыбкой.

– Наконец-то, – заметил он. – Дурно сражаться во гневе, но иногда помогает.

Позднее, когда девушка сидела в комнате, поглаживая белую кошку и собираясь с мыслями, к ней зашел Руфрид.

– Танфия? – Он застенчиво заглянул из-за ширмы.

– Я это сделала! – воскликнула она в жестоком восторге. – Я убила Альраэна.

– Что?!

– Не насмерть. Но я-таки справилась с этим клятым приемом!

Руфрид смотрел в пол.

– Лучше б ты меня измолотила.

– Не-ет, – отрезала она. – Тебя я могла бы взаправду прикончить.

– Тан… мне очень стыдно.

– Два дня нам оставалось. – У нее перехватило горло. – Ты не мог подождать два несчастных денька. Или я тебе просто надоела?

– Да не в этом дело! Просто так... вышло. Я к ней не лез. Это она на меня набросилась… и меня занесло. Знаешь, как бывает…

– Понятно.

– Тан, не плачь…

– Я не плачу! Плевать!

– Нет. Я ни за что не обидел бы тебя так.