Янтарная комната

Доктор ван Рейн вышел из Янтарной комнаты на ватных ногах, прислонился к стене и разрыдался. К нему подошел лакей — крики царя были слышны и в коридоре.

— Не плачьте, доктор, — с сочувствием сказал лакей. — Что такое двадцать ударов? Их можно вытерпеть. Пойдёмте, я провожу вас в судебную палату. Вам повезло, что царь не будет бить вас лично.

В Янтарной комнате воцарилась тишина. Пётр стоял у окна, его лицо опять вздрагивало и от нервной судороги превратилось в застывшую гримасу. Вахтер не мог объяснить, откуда набрался смелости, но он подошёл к царю сзади и тихо сказал:

— Почему врач наказан? Может быть, он спас жизнь моей жене.

Царь не повернулся. Глядя в окно он проворчал:

— Успокойся, Фёдор Фёлорович! Ты не так давно в России. И должен знать, что здесь слово царя — закон! Разве у твоего короля по-другому?

— Нет, ваше величество.

— Тогда покорись и не противоречь своему царю.

После этого Петр отправился в квартиру Вахтера. Адель пришла в сознание и лежала в кровати, но была так слаба, что не могла произнести ни слова. Когда она увидела склонившегося над ней царя, то широко открыла глаза, а уголки губ у нее задрожали. Юлиус стоял с другой стороны кровати, не сводя глаз с царя, и держал в руках мокрые полотенца, которые как раз собирался заменить.

— Она выживет, — сказал Пётр I. В его голосе звучали отеческие нотки. — Я видел умирающих. Они выглядят иначе. Наберитесь мужества и верьте.

Адель пошевелила головой — она кивнула. Царь выпрямился и посмотрел на Юлиуса, который всё ещё стоял неподвижно, прижимая к себе полотенца.

— Это твой сын, Фёдор Фёдорович? — спросил он.

— Да, ваше величество. Пока единственный. Второго ребёнка забрала у меня Янтарная комната.

— Хороший мальчик. Кем он потом станет?

— Моим наследником и смотрителем Янтарной комнаты.

— Он будет достойным наследником, Вахтеровский. — Царь засунул руку в карман рабочих штанов, но там не оказалось ничего, кроме гвоздей и скоб, никаких монет. — Ты получишь от меня десять рублей, — сказал Пётр I. — Завтра их тебе принесёт отец. Как тебя звать?

— Юлиус… — тихо произнёс мальчик.

— Юлиан Фёдорович, ну да. Я забыл. Десять рублей. Что ты с ними будешь делать?

— Куплю книгу по медицине.

— Дьявол! Хороший ответ. — Царь повернулся к Вахтеру и с такой силой хлопнул его по плечу, что тому показалось, будто у него треснула ключица. — Ты можешь гордиться своим сыном. Останься с женой. Янтарные панели мы и без твоей помощи прикрепим к стене.

— Их надо прикреплять к основанию осторожно, ваше величество.

— Я корабли строил, плавал по всем морям. А ты не доверяешь мне крепить панели?!

Петр кивнул Адели, бросил благосклонный взгляд на мальчика и вышел. Когда дверь за ним закрылась, Юлиус стал беспокойно оглядываться.

— А где Мориц? — спросил он.

— Под кроватью. — Вахтер тихо засмеялся. — Даже он боится царя.

— А я не испугался! — сказал Юлиус. — Он такой грозный… но на меня смотрел, как друг. — Он поднял простынь и посмотрел на отца. — Папа, надо поменять полотенца.

Адель Вахтер выжила. Помогло ли ей чудо или врачебное искусство доктора ван Рейна? Через пять дней она впервые встала, покачиваясь и хватаясь за Юлиуса, прошлась по комнате и снова легла в постель, дрожа от слабости. Но ее лицо обрело нормальный цвет. Она поела, очень медленно глотая наваристый суп на говяжьем бульоне с тонкой лапшой, который принёс придворный повар.

Когда Адель первый раз встала, как раз зашел царь, он пожурил ее, поскольку она попыталась присесть в реверансе и свалилась бы, если бы её не удержал Юлиус.

— Оставьте эти глупости, Адель Ивановна! Я сейчас не царь, а плотник Пётр Алексеевич. На улице уже весна, зацветают деревья, прилетели дикие гуси и аисты, а море блестит серебром. Когда вы окрепнете, я пришлю за вами карету, чтобы вы съездили за город и погрелись на солнце. — Он помедлил и добавил: — Врача из Амстердама я наградил. Он стал моим личным медиком. Вы довольны?

— Ваше величество… — пролепетала Адель, крепко опираясь на сына. — Как мне вас отблагодарить?

— Просто забудь всё это и роди нового ребенка. Ты сильная и красивая женщина…

Через неделю, когда Янтарную комнату почти установили, от дворца отъехала царская карета. Впереди сидел кучер в ливрее, а на запятках стояли два лакея. Как будто в карете ехала княгиня.

Петербург весной... сказка, ставшая реальностью.

Адель плакала от счастья и от умиления, глядя на залитый солнцем город с берега Невы, на крыши, дворцы и дома, каналы и широкие улицы. Она обняла Юлиуса и сказала:

— Мой мальчик, это теперь наша родина. Никогда этого не забывай.

Освящение вновь оборудованной Янтарной комнаты царь проводил один. В этот раз с ним не было шутов и карликов, которые обычно присутствуют на праздниках, где они танцуют и кувыркаются, поют, декламируют стихи и шутят над гостями. При дворе было около шестидесяти таких шутов. Царь их любил и баловал, а они под руководством царского любимца, карлика Левона Ускова, веселили приглашённых. Но они занимались не только этим. Прежде всего, они были его соглядатаями и шпионами, выведывали все слабости и ошибки, растраты, ложь и воровство высокопоставленных придворных, а потом рассказывали об этом в виде шутки, царь же тем временем внимательно наблюдал за теми, о ком в этих шутках упоминалось.

Сейчас он молча сидел совершенно один на резном позолоченном стуле посреди «солнечной комнаты», уставившись в пространство, и вспоминал события своей жизни: вечную войну со шведами, в которой уже погибло триста тысяч человек, обезглавленных, колесованных или посаженых на кол, умерших под пытками и искалеченных, скользких фаворитов и сладострастных фавориток. Цесаревич сбежал в Австрию, чтобы пьянствовать и развратничать, и теперь его использует в качестве инструмента в тайном заговоре против отца. Возможно, царь вспоминал о прекрасном времени, проведённом в Голландии и Франции, где он пнабрался опыта, но подхватил триппер, от которого лечился у немца, доктора Блюментроста, и англичанина, доктора Паулсона. А также о диких попойках с проститутками, он устраивал их так часто, что доктор Блюментрост как-то сказал:

— Ваше величество, поберегите себя. Оставьте такую необузданную жизнь.

А Пётр заорал:

— Осёл! Все вы ослы!

После третьего предупреждения он поколотил Блюментроста и Паулсона тростью так яростно, что после этого они лишь молча и озабоченно наблюдали за течением его болезней: распухшими ногами, больными почками, камнями в мочевом пузыре, повторяющимися судорогами. Его медвежья сила чередовалась с приступами слабости с постельным режимом.

В этот час уединения, сидя в новой Янтарной комнате, царь думал и о своей жене Екатерине. Она была когда-то служанкой, а теперь, в отличие от остальных бывших любовниц, стала центром спокойствия в его жизни, он любил ее и сделал царицей, и она хранила ему верность, в этом Петр не сомневался. Рядом с ней он чувствовал себя человеком, а не только внушающим страх царём.

Что еще приготовила ему судьба?

Иногда он поднимал голову, и его взгляд скользил по янтарной мозаике, цоколям, резным деталям, фигуркам, маскам, бордюрам и карнизам. Они переливались под лучами солнца от светло-жёлтого до почти коричневого цвета. Царь расслабился и решил, что комната может стать его тайной исповедальней. Здесь, в окружении тысяч падающих солнечных лучей, он мог быть откровенным перед самим собой.

Прошло около часа, прежде чем царь открыл дверь и подозвал ожидавшего снаружи Вахтера.