Ярче солнца

Объяснялось это тем, что в качестве подарка по случаю дня рождения Чарлза она решила преподнести себя. Она хотела, чтобы их брак стал подлинным союзом ума, души и… - она даже задохнулась при этой мысли - и тела.

Миссис Смитсон с блеском выполнила свое обещание. Глядя на свое отражение в зеркале, Элли с трудом узнавала себя. Ночная рубашка сделана из тончайшего бледно-зеленого шелка. Декольте оказалось достаточно скромным, но все остальное - даже более пикантным, чем Элли могла вообразить. Это были два куска шелка, состроченные лишь в плечах и соединенные двумя кокетливыми бантиками на талии. Они ничуть не скрывали длину ее ног или изгибы бедер.

Элли почувствовала себя голой и с радостью накинула гармонирующий по цвету пеньюар. Ее била дрожь - отчасти потому, что ночной воздух был прохладным, отчасти же потому, что она слышала доносившиеся из спальни шаги Чарлза. Обычно он заходил к ней перед сном, чтобы пожелать доброй ночи. Однако сейчас можно сойти с ума, если сидеть и дожидаться его. Тем более что она вообще не отличалась большим терпением.

Сделав несколько глубоких вдохов, она подняла руку и постучала в дверь.

Чарлз замер, не успев снять сюртук. Элли никогда не стучалась в дверь, которая соединяла их спальни. Он всегда сам навещал жену в ее спальне. И потом - разве у нее настолько зажили руки, чтобы стучать по дереву? Правда, ожогов на суставах вроде бы не было, но все-таки…

Он сбросил сюртук на оттоманку и поспешил к двери. Он не хотел, чтобы Элли поворачивала ручку, поэтому, вместо того чтобы сказать "Войдите!", сам распахнул дверь.

И едва не упал в обморок.

– Элли?
– сдавленным голосом спросил он. Она лишь улыбнулась.

– Во что это ты вырядилась?

– Я.., гм.., это часть моего приданого.

– У тебя нет приданого.

– Я подумала, что могу его заказать. Чарлз прикинул, что может означать это заявление, и почувствовал, как у него заполыхала кожа.

– Можно мне войти?

– О да, разумеется!
– Он отступил в сторону и позволил Элли пройти в комнату. При этом, когда она проходила мимо, рот его открылся от изумления. Как бы ни назывался ее наряд, в глаза бросилось, что материя была присобрана на талии, а тончайший шелк плотно облегал все изгибы и округлости ее тела.

Элли обернулась:

– Наверное, ты удивляешься, почему я здесь. Чарлз сообразил, что нужно бы закрыть рот.

– Я и сама удивляюсь, - сказала Элли и нервно засмеялась.

– Элли, я…

Она сбросила с плеч пеньюар.

– О Боже!
– простонал он, воздев глаза к потолку.
– Меня подвергают испытанию! Правда ведь? Меня испытывают!

– Чарлз!

– Немедленно оденься!
– в отчаянии воскликнул он, поднимая с пола пеньюар, который еще хранил тепло ее тела. Он отбросил его в сторону и схватил шерстяной плед.
– Нет, лучше накинь на себя вот это!

– Чарлз, перестань!
– Подняв руки, она оттолкнула плед, и он увидел слезы в ее глазах.

– Не надо плакать!
– воскликнул он.
– Почему ты плачешь?

– Ты не… Ты не…

– Что "я не…"?

– Ты не хочешь меня?
– прошептала она.
– Ни капельки не хочешь? Ты хотел меня на прошлой неделе, но я тогда была одета не так, и…

– Да ты с ума сошла!
– почти закричал он.
– Да я хочу тебя так, что могу умереть на месте! Так что прикройся чем-нибудь, если не хочешь убить меня!

Элли по привычке подбоченилась, начиная сердиться из-за того, что разговор принял такой оборот.

– Побереги руки!
– выкрикнул Чарлз.

– С ними все в порядке, - огрызнулась она.

– Разве?

– Да, с тех пор как я не вожусь без перчаток с розами.

– Ты уверена?

Элли кивнула.

Некоторое время он не шевелился. Затем подскочил к ней, и Элли в ту же секунду оказалась в постели, придавленная тяжестью его тела.

Но самым удивительным были поцелуи. Так он еще ни разу не целовал ее после несчастного случая. Но тогда он обращался с ней словно с деликатным, нежным цветком. Сейчас же он целовал ее и ласкал всем своим телом - руками, которые уже отыскали боковые разрезы в ее наряде; бедрами, которые так интимно прижимались к самым интимным ее местам; и сердцем, которое так обольстительно стучало возле ее груди.

– Не останавливайся, - простонала Элли.
– Только не останавливайся.

– Я не смог бы этого сделать, даже если бы захотел, - ответил он, касаясь губами ее уха.
– А я вовсе этого не хочу.

– Как хорошо!
– Она откинула голову назад, и Чарлз тут же припал к ее шее.

– Эта рубашка, - пробормотал он, очевидно утратив способность говорить полными предложениями.
– Не потеряй ее.

Элли улыбнулась:

– Тебе она нравится?

Вместо ответа он стал развязывать бантики у нее на талии.

– Я могу заказать такие разного цвета, - поддразнила его Элли.

А пальцы Чарлза уже добрались до нижней части груди.

– Закажи. Пришли мне счет. Или, еще лучше, я заплачу вперед.

– За это я уже заплатила, - тихо сказала Элли. Чарлз затих, затем приподнял голову, уловив что-то новое в ее голосе.

– Зачем? Ты ведь знаешь, что можешь пользоваться моими деньгами, если тебе что-то хочется купить.

– Я знаю. Но это мой подарок тебе на день рождения.

– Рубашка?

Элли улыбнулась и дотронулась до его щеки. Мужчины порой бывают так глупы.

– Я дарю тебе себя.
– Она взяла его руку и прижала ладонь к своему сердцу.
– Я хочу, чтобы наш брак стал настоящим.

Он ничего не сказал, лишь обхватил руками ее лицо и долго с восторгом смотрел на нее. Затем с нарочитой медлительностью приблизил к ней губы, чтобы запечатлеть самый нежный поцелуй, какой она только могла себе представить.

– Ах, Элли, - выдохнул он.
– Ты сделала меня таким счастливым!

Это нельзя было назвать признанием в любви, но тем не менее у нее от этих слов запело сердце.

– Я тоже счастлива, - прошептала она.

– М-м… - Чарлз ткнулся лицом ей в шею, его руки скользнули под платье, разливая огонь по ее и без того разгоряченной коже. Элли чувствовала, как его рука касается ее бедер, груди, живота - казалось, он был всюду. Однако ей хотелось чего-то большего.

Она стала расстегивать пуговицы рубашки Чарлза, не в силах совладать с желанием ощутить тепло его тела. Но ее колотила дрожь, да и руки еще не вполне слушались.