Ярость и Разрушение

— Спасибо за урок, который мне был не нужен.

— Он был тебе определённо нужен.

Я протянула руку и пошевелила пальцами. Прошло несколько секунд, и я тяжело выдохнула.

— Кинжал.

Он медленно приблизился ко мне, на пути принимая человеческую форму. Чёрная футболка порвалась на спине и плечах, когда он перевоплотился, и теперь выглядела так, как будто она определённо видела лучшие дни.

У Стражей определённо быстро портились футболки.

Его крылья сложились в плечи, исчезая в тонких отверстиях, которые не были бы заметны человеческому глазу, и его рога так быстро пропали, как будто они никогда не дополняли его светлые волосы по плечи.

Боже, он был прекрасен.

И это меня раздражало, он и его... красивые волосы и глаза... и рот... и всё остальное.

Ух.

Я снова пошевелила пальцами.

Он остановился передо мой, всё ещё держа мой кинжал.

— Я знаю, что ты не привыкла к патрулированию, Трин, я не собираюсь стоять и читать тебе лекции.

— Нет? — спросила я. — Кажется, что ты как раз к этому готовишься.

У Зейна очевидно был выборочный слух.

— Одна из причин того, что мы так быстро избавляемся от демонов, это то, что их не увидят люди.

Я посмотрела вокруг, но ничего кроме тёмных очертаний мусорных контейнеров и кособоких теней мешков не увидела.

— Никто не видел.

— Кто-то мог, Трин. Мы неподалёку от улицы. Кто угодно мог бы сюда зайти.

— Это правда похоже на лекцию, — сказала я, проглотив стон раздражения.

— Тебе нужно быть осторожнее, — он положил ручку кинжала в мою ладонь. — Нам нужно быть осторожнее.

— Да, я знаю, — я убрала кинжал, проверив, что он был снова спрятан под краем моей футболки. — Я была сверхосторожна.

— Ты была сверхосторожна, когда избивала Одержимого до бессознательного состояния?

Я кивнула, и телефон у меня на бедре зажужжал. Когда я вытащила его из кармана джинсов, с экрана улыбалось лицо Джады. Мой желудок перевернулся, и я быстро убрала телефон обратно. На этот раз у меня правда была причина не отвечать, потому что я правда сомневалась, что Зейну понравится, если я буду болтать посреди его лекции-нелекции.

Зейн наклонил голову набок, когда я снова посмотрела на него.

— Не хочу говорить очевидные вещи...

— Но ты определённо собираешься.

— Ты ни за что на свете не увидела бы человека, идущего по аллее. Я думаю, ты не заметила бы и Годзиллу.

Я сжала губы в раздражении, отчасти от того, что, во-первых, его слова были правдой, во-вторых, это было смешно, но по большей части от того, что меня всё же ждала лекция.

— Кроме риска разоблачения, мы ещё быстро убиваем, потому что это гуманно, — продолжил он. — Это достойное действие, Трин.

У меня на подбородке напряглась мышца, и я отвела взгляд. Он был прав. Быстрое убийство было достойным и гуманным. Учитывая, что по моим венам текла ангельская кровь, быть достойной и гуманной должно быть заложено в моей натуре. Чёрт возьми, это должно быть моей натурой.

Очевидно, мной управляла жестокая и деструктивная человеческая половина.

— Тобой завладел охотничий инстинкт. Даже если демон хотел перекусить щеночком, — сказал он, и я снова посмотрела ему в глаза. — Такие поступки делают тебя уязвимой, ты отвлечена, более подвержена ошибкам и открыта для нападения. Что, если бы сзади подошёл не я? Что, если бы это был Демон Высшего Уровня?

— Я бы его увидела, и ему бы тоже досталось, — отрезала я. — И тогда бы ты уже оттаскивал меня от него.

Он сделал шаг вперёд.

— Ты можешь быть суперкрутой, но если Демон Высшего Уровня появляется за твоей спиной и ты не готова, то охотятся уже на тебя.

Раздражение сменилось гневом, когда я смотрела не него.

— Ты мой Защитник, Зейн, но ты говоришь как мой телохранитель. Ты мне не отец.

— И, слава Богу, — выпалил он со злостью.

По моим щекам пополз жар, и я закрыла рот.

— Я знаю, что у тебя не было настоящей подготовки, как у остальных Стражей, но я знаю, что ты понимаешь основы, знаешь, что нужно делать, когда встречаешься с демонами. Ты это доказала.

— Тьерри и Мэтью тоже понимали основы.

И Миша тоже, но никто из них не подготовил меня к патрулированию, потому что никто не думал, что мне придётся это делать. Но я знала правила. По большей части, потому что правила исходили из здравого смысла.

— Они говорили о... многом.

— Ты слушала их?

— Конечно, — сказала я, оскорбившись.

Он глубоко и заразительно рассмеялся.

— Ага, не хочу прикидываться детектором лжи, но нужно сказать, что это неправда.

— Ладно. Может быть, я не всё усвоила, потому что я легко отвлекаюсь и страдаю от хронической скуки. Прямо сейчас. Мне скучно от этой беседы, — выкручивалась я. — Поэтому я страдаю.

— Не так, как сейчас страдаю я.

Я ещё сильнее нахмурилась, пока не почувствовала, что моё лицо так и останется помятым.

— Я вообще хочу знать, что это значит?

— Наверное, нет.

Сейчас он был ближе, не более чем в шаге от меня.

— Я понимаю.

— Понимаешь что?

Зейн встретился со мной взглядом.

— Я понимаю, почему ты часами не можешь уснуть.

Я сомневалась, что хотела знать, откуда ему это было известно.

— И я понимаю, почему ты такая разъярённая.

Резко втянув воздух, я отступила от Зейна, будто можно было физически отстраниться от того, что он хотел сказать.

— Я не... — я покачала головой, не желая вступать с ним в этот разговор. — Я не разгневанная. Я вообще-то голодная.

— Серьёзно? — сухо переспросил он.

Я изогнута бровь.

— С чего это ты говоришь так, будто не веришь мне?

— Может с того, что ты съела два хот-дога из уличной палатки менее часа назад.

— Хот-догами не особо наешься. Все знают это.

— А ещё ты съела фри и половину моей фалафели.

— Я не половину съела! Я всего-навсего откусила кусочек, — заспорила я, хотя на самом деле я откусила не разок, а два и три. — Я никогда раньше не ела фалафель, и мне было любопытно. Такое не найдёшь в горах западной Вирджинии.