Ястреб на перчатке

– Догадываюсь, что он тебе рассказал, – поморщилась Патриция.

Слуга принес уже третью бутылку.

– Не поверишь, но Риккардо на редкость честен с самим собой. Он не обливал тебя грязью. Говорил, что его обманули, подставили, опозорили, а ты не захотела разобраться, найти правду.

– Я никогда не спрашивала мужа, что произошло на самом деле. Вначале я была зла на де Вегу, потом… потом мне было все равно. Я любила Васкеса, понимаешь, любила! Он был моим мужчиной. Моим идеалом. Риккардо, он остался в прошлом. Да, он был мил, ласков и заботлив, но я не питала к нему никаких чувств.

– А он очень сильно переживал. Я в курсе всех ваших отношений.

– Он рассказывал тебе обо всем? – возмутилась Пат.

– Да, как старшей сестре, искал совета.

– И как ты к этому относилась?

– Сначала злилась, со временем привыкла. Убедила себя в том, что это болезнь, которая пройдет. Я же понимала, что когда-нибудь он женится.

– И выгонит тебя!

– Нет, я ушла бы сама. Риккардо щедр. – Кармен грустно улыбнулась. – Взамен своей любви он подарил мне состояние. Я богатая невеста, – горько рассмеялась она.

– Ты его любишь? – Патриция оперлась локтями на стол. Вокруг царила тьма. Ночь вступила в свои права. Силуэты девушек благодаря двум горящим свечам отбрасывали причудливые тени.

– Да, наверное. Уже не знаю. А он любит тебя.

– До сих пор?

– Да, хоть и пытается убедить себя, что это уже не так. Знаешь, он хотел тебя убить, – внезапно открылась Кармен. – Вскоре после вашего разрыва. Он держал это в тайне, но разве от меня что-то укроешь.

Патриция побледнела.

– Хотел, но потом вдруг отказался от своей затеи. После того, как надел этот странный наруч на левую руку. Лишь сжег твои портреты. Все три. Сжег на балконе, а пепел развеял по ветру. Он был пьян и читал какие-то стихи. Жег один за другим, пепел развеивал и что-то напевал. В тот день я к нему не подходила и слугам запретила.

А еще спустя две недели он ввязался в это проклятое восстание. Приехал Карл де Санчо. Заперлись в кабинете, взяв с собой две бутылки коньяка. И вот результат: ты здесь, в качестве Смерти.

– Он убил моего мужа. Отрубил голову подруге.

– Я не оправдываю его, но муж – война, судьба, он сам пришел в Кардес, подруга – пыталась отравить, я бы сама ее придушила. Ты же это понимаешь. Так почему ты здесь, ведь и тебе больно?! – Кармен почти прокричала последнюю фразу.

– Это не все. Это не все… Я кричала ему: «Пощади Анну!» В ответ: «Граф не хочет вас видеть». И он срубил ей голову. Мне стало плохо. И боль, жуткая боль в низу живота… Выкидыш. Он убил моего ребенка, Кармен! Мою кровиночку, моего малыша. – Девушка уже не могла говорить, спрятала лицо в ладонях, заплакала навзрыд.

Кармен встала и обняла ее.

– Поплачь, Патриция, поплачь. Легче станет. Сама знаю, – по щекам Кармен текли слезы, – я тоже через это прошла.

Девушки плакали, обнявшись, не замечая того, что легкий дождь закапал с неба.

Наконец Патриция успокоилась, залпом выпила остатки вина. Посмотрела на себя.

– Мы промокли до нитки, так что нет смысла бежать под крышу, – попыталась улыбнуться Кармен.

– Скажи, а твой ребенок – кто был его отец? – спросила Патриция.

– Риккардо – кто же еще? Он был отцом моей девочки.

– Что случилось? Он заставил тебя избавиться от ребенка?

– Что ты, Пат, наоборот, он радовался, когда узнал, что я беременна. А я, дурочка молодая, еще это долго скрывала. Не берегла себя по глупости – упала с лошади. Выкидыш. Больше забеременеть мне не удается. Медик говорит, что это навсегда…

– Брось, Кармен, ты еще молода, выйдешь замуж, родишь детей, мальчика и девочку, – горячо убеждала ее Патриции, но Кармен лишь печально улыбалась.

– Пойдем в дом, Патриция, примем ванну, иначе простынем. Обидно будет кашлять летом, – сказала она и взяла Пат за руку.

Де Вега не стал возвращаться в Мендору, после того как Санчо насильно увез его оттуда. Он понимал: вернуть потерянное нельзя. Но легче от этого не становилось. Граф запил, забросил все дела, целыми днями либо сидел, закрывшись, у себя в кабинете, либо гулял по лесам, окружавшим город.

Кармен пыталась его образумить, привести в нормальное состояние, вернуть к жизни, но все напрасно. Уговоры, мольбы, просьбы, даже угрозы не помогли. Когда друзья навещали его в Осбене, Риккардо на пару дней становился прежним – веселым, жизнерадостным. Но гости рано или поздно уезжали, и огонь в его глазах затухал.

Любой разговор с ним переходил на Патрицию дель Карпио. Риккардо проклинал Васкеса, себя, судьбу, свою неверную невесту.

– Почему?! – кричал он. – Почему?! Ведь я так ее люблю!

Он писал указания людям, неизвестным Кармен – хотя она вела всю его переписку, – прятал от нее эти письма. Щедро рассылал золото. Планировал что-то странное, непонятное и пугающее.

Кармен видела – он сходит с ума, погибает. Однажды, отобрав у Риккардо бутылку коньяка, она привела его в залу, где на стенах висели портреты тринадцати графов Кардесов.

– Риккардо! – кричала Кармен. – Посмотри, Риккардо! Вот твой отец. Твой дед. Твои предки. Герои, властители, воины, полководцы и дипломаты. Что ты скажешь им, когда умрешь? Что ты скажешь, глядя в глаза отцу? Зачем ты живешь? Что хочешь от жизни? Неужели эта шлюха смогла тебя сломать?

– Замолчи! – взвился он.

– Только упоминание о ней еще может тебя расшевелить. Где ты, Риккардо? Где ты, тот человек, которого я люблю?

Де Вега молчал.

– Посиди здесь и подумай над моими словами. Может, хоть предки твои смогут тебя вразумить! – Кармен выбежала в слезах и закрылась в своих покоях. Она не знала, как спасти Риккардо.

К ее удивлению, де Вега сам зашел к ней; сколько времени прошло, она не помнила.

Граф был трезв, суров и решителен. В глазах его мелькали отблески неведомого пламени.

– Спасибо, Кармен, – он нежно поцеловал ее. – Ты спасла меня. Подсказала выход. Я этого никогда не забуду.

Вскоре Риккардо в одиночку ушел на Спящую гору, спустился через два дня, придерживая левую руку, замотанную в плащ. Обрезанную по запястью охотничью перчатку, что появилась на ней следующим утром, граф больше никогда не снимал. Даже когда спал. Может, только в ванной, но туда Риккардо к себе никого не допускал.

Мылся сам, не пуская слуг подливать горячую воду.

Он сжег портреты Патриции. Этому Кармен была только рада. Портреты сжег, а пепел развеял. Больше о Патриции он не говорил ни слова.

Подданные не узнавали своего графа. Он изменился. Стал жестче, решительнее, сразу взялся за запущенные дела. Разбирал тяжбы, намечал планы на десять лет вперед: строительство дорог, привлечение новых переселенцев, расширение шахт, развитие торговли. Он спал по четыре часа в сутки, путешествуя по графству из одного конца в другой, желая быть в курсе всех дел.