Язычник

Сразу бросилось в глаза, что Ратибор – как назвал его стукач – обоерукий. Оба меча так и сверкали в его руках, как крылья мельницы при сильном ветре.

Вышата по достоинству оценил мастерство противника – в его дружине так никто не умел, даже он сам. Вести бой двумя руками сразу могли только немногие, выдающиеся воины. И что удивило Вышату – отсутствие брони. Беден и не смог купить кольчугу или настолько в себе уверен, что даже и мысли не допускает о ранении?

Вышата хотел отдать команду, чтобы шеренга расступилась, но расступаться было некому: четыре воина корчились в пыли, орошая землю своей кровью. Получалось, что перед долговязым оказался сам воевода и двое воинов с сетью. Причем все произошло очень быстро, и Вышата понял: пропусти он секунду – и Ратибор доберется до него самого.

– Кидайте сеть! – вскричал он.

Дружинники метнули сеть, которая накрыла долговязого. Вышата повел взглядом по сторонам – видят ли его воины, как умно он придумал? Но первой шеренги уже не было: двое ратников, бросив мечи, держались за глаза, выбитые посохами, остальные были ранены или убиты. А впереди стоял треск.

Повернув голову на странные звуки, воевода глазам своим не поверил: долговязый воин руками раздирал сеть! Легко, как медведь паутину! Не может такого быть, он ведь сам сеть опробовал и не смог порвать веревку, из которой она сплетена!

Страх обуял воеводу. Только что он бесславно потерял десяток воинов и рискует потерять второй.

– Отходим! – закричал он.

Шеренга попятилась, он бросился за ней и протиснулся сквозь строй, увидев на ходу, как долговязый схватил одного дружинника – из тех, кто бросал сеть, и легко свернул ему шею. Вышата слышал, как захрустели у бедняги кости позвоночника.

Дружинники отступали, а волхв и воины преследовали их, не вступая в схватку.

Толпа, видя победу, радостно заорала, заулюлюкала и двинулась вперед. Как же! Не обманул волхв, говоря о том, что на их стороне боги!

Последние десятки метров перед детинцем дружинники просто бежали.

Только они миновали ворота, как караульные захлопнули створки и заложили дубовый брус на железные крюки. Теперь пробить тяжелые, из дуба, и окованные железом ворота можно было только тараном. Но приспособлений для штурма – подвижных башен, таранов, лестниц – не было.

Детинец был построен серьезно, по всем правилам фортификации, и взять его с налета было невозможно. Толпа била ногами и кулаками в ворота, но все было бесполезно.

Волхв и воины отошли.

– Что дальше делать будем? – спросил Борг. Он полагал, что они успеют ворваться в детинец на плечах отступающих дружинников. Не удалось.

Первуша, Илья и Ослябя осмотрели стены. Высокий, метров восемь-десять тын из крепких бревен.

Первуша почесал затылок:

– Надо опробовать таран.

– Они сверху будут поливать нас кипящей смолой, и толпа разбежится, – сказал Ослябя.

– Облить с нескольких сторон маслом и поджечь, – предложил Илья. – Дружинники не успеют загасить огонь, таская воду ведрами из колодца. Хоть одна стена да прогорит, через нее и ворвемся.

– Умный совет, – кивнул Борг, – только где взять столько масла? Тут не одну бочку надо.

– Я воин, волхв. Мое дело – биться, а не масло искать. Брось клич в толпу, только отведи ее подальше, чтобы дружинники не услышали. Если каждый принесет по горшку масла, вполне получится. А я домой пойду, мне переодеться и обмыться надо, а то я как чучело огородное.

– Ступай, ты свое дело сделал, – кивнул волхв. – Полагаю – к ночи соберем и подпалим, к утру тын прогорит.

Волхв, как и Илья и Первуша, не знал, что из детинца есть тайные ходы под землею, и стукачи быстро принесут воеводе весть о предполагаемом поджоге.

Илья отправился домой, а за ним в отдалении шел вчерашний стукач, которому Вышата пообещал две ногаты. Не почувствовал Илья слежки за собой, не обернулся ни разу. Он зашел во двор, а стукач, сломя голову, помчался в детинец – жажда серебра страх затмила.

Ворота оказались заперты, но стукач сказал тайное слово, с башни сбросили веревку и вытянули его на смотровую площадку, шедшую с тыльной стороны тына. Сам воевода был рядом. Он понял, что стукач принес важные сведения, иначе он не рисковал бы, потому как по сути своей был трусоват. Зато до денег жаден, на чем и сыграл воевода.

– Говори, – без приветствия сказал стукачу Вышата.

– Я узнал, где живет Ратибор, сам за ним шел от самого детинца.

Воевода обрадовался и сразу задумался о том, что предпринять. Ворваться в избу с воинами? Шанс убить долговязого есть, не расхаживает же он по избе с мечом? А вдруг успеет оружие схватить? Тогда воины погибнут бесславно, а за каждого перед князем отвечать придется. И физически Ратибор силен, как медведь – воевода сам видел, как долговязый крепкую сеть порвал, как паутину. А не склонить ли Ратибора на свою сторону? Он знает, где скрывается волхв, а противостоять ему никто из бунтовщиков не сможет. Уж тогда князь простит ему потери среди дружинников. Ратибор один в бою стоит больше, чем три десятка погибших дружинников.

– Плащ мне! – приказал он, и один из воинов отдал ему свой. Воевода набросил его на плечи и выглянул из-за тына. По причине беспокойного времени прохожих не было.

– Спускайте обоих поочередно, – приказал он. – Да не спать, меня потом назад поднимите.

Из-за цейтнота воевода решился на авантюру. Он решил идти к Ратибору домой, чтобы поговорить с ним, склонить его на свою сторону. У него был важный стимул для Ратибора – деньги. По действиям долговязого он решил, что тот наемник, уж слишком не по-русски он сражался. Кроме того, если бы Ратибор был из русских княжеских дружин, он бы о нем слышал. О таких воинах известно, об их подвигах слагают легенды. А коли он наемник, его интересуют деньги. Любому человеку можно предложить большее жалованье и тем самым переманить его к себе, все наемники – сребролюбцы.

В сумерках, проплутав по улицам, они подошли к забору, за которым виднелась простая изба. Это еще больше укрепило воеводу во мнении, что Ратибор – наемник и просто снял для себя на окраине невзрачный домишко. А у себя дома, небось, хоромы имеет.

– Уходи, – сказал воевода стукачу.

– А деньги? – вылупил тот глаза.

Воевода на ощупь вытащил из мошны две монеты и бросил их в подставленную руку. Он был в кольчуге, при мече и ноже, но пользоваться ими не собирался, осознавая, что прямого боя – один на один – ему не сдюжить.

Он вздохнул и постучал в ворота.

Скрипнула дверь, и на крыльце показалась темная фигура.

– Кого на ночь в гости принесло? – спросил мужской голос.

Конечно, воевода явился незваным гостем и в неурочный час – ходить в гости в столь позднее время не было принято. Но голос! Воевода уловил нездешнюю речь, чужой акцент. Он сразу обрадовался – перед ним наемник! Ох, не зря он сам пошел! В голове воеводы уже мелькали мысли о торге – сколько предложить? Он не знал, сколько пообещал заплатить волхв, а может быть, и задаток дал.